Идем на голоса...

Третий день они называли "Днем жизни". С утра и до позднего вечера отовсюду лились песни полные горечи. И гордости перед человеческой стойкостью. В вагончике монорельса страшно было поднимать глаза на экраны, транслирующие фотографии, а что творилось в сети и на телевидении, Злата боялась себе представить. Компания подростков, ставшая за спиной девушки и пугавшая друг друга рассказами о "Двадцати двух часах" стала последней каплей — она вылетела из вагончика на одну остановку раньше, понимая, что не в силах их слушать. Поскольку вчера уснуть так и не удалось, времени у нее было с запасом и можно было подышать свежим воздухом. Ближайший эко-коридор начинал тянулся по полной бутиков улице, всегда напоминавшей ей ту, которую они с Глебом увидели, впервые попав в Центральный город. Некоторые из магазинов еще были закрыты, но в одном из них молоденькие консультантки обливались слезами, глядя на включенный экран. "А они ведь оплакивают и меня..." — вздрогнула Злата как от удара током. — "Прекратите бросать меня в общую могилу, я здесь!" Но должна была быть с нами. Вот и терпи теперь все эти смертные колыбельные. Воздух загустел, ноги стали как ватные. "Точно, — сама себе кивнула девушка. — Со мной случилось то самое место развилки. Я могу продолжить, а могу сбежать. Теперь это точка разделит мою жизнь на до и после." За тонкой дверью все еще переговаривались, шепча и смеясь, несметные армии голосов. Девушка почти на ощупь добралась к стеклянной скамейке между вазонов с гортензией, поставленной у дверей магазина. Что за поле боя они устроили из ее жизни? С кем и против кого бьются, а главное за что? И она только площадка или может выбрать сторону? — Девушка, вам плохо? — над ней склонилась одна из тех самых девушек. — Простите, мы вас только заметили из-за цветов. — Я просто заснула, — откашлялась Злата, щурясь на нее.— А сколько уже время? — Полдень. Нет, ее работа точно проклята. В кабинете Дора и Кези вновь сидели вдвоем, притом у второй вид был не самый довольный жизнью. Она только бросила досадливый взгляд на Злату и даже не попыталась сделать ей выговор. — Жанна Павловна? — пискнула девушка, стараясь не шуметь. — Нет, — покачала головой Кези. — Но если бы была, то так тебе и надо. Работать. — Да-да, совершенно с тобой согласна, — покаялась девушка, расслабившись. — О, Злата, тебе же просили предать посылку, — оторвалась от своих бумажек Дора. — Кези, где ты ее дела? Та наморщила лоб, задумчиво глядя в окно. — Не помню, — с больным видом сказала она. — Послание от твоего поклонника — Куземко, — с улыбкой добавила Дора, уже прознавшая о сем забавном анекдоте. Ну, если даже до нее слухи дошли... Помявшись, Кези открыла нижний ящик и достала тонкий бумажный пакет, весь в темных пятнах. — Только я случайно на него пролила кофе,— отведя глаза, пробурчала она. — Такое ощущение, что не одну чашку! Отдай, не пытайся сокрыть преступление, — Злата раздраженно поглядела на расплывшиеся чернила в углу конверта — Тебе правда интересно, что там внутри? — с лицом, выражающим невинное недоумении, пожала плечами секретарша. — Мне потом будет неудобно, если я не прочитаю! — Не переживай, Куземко уволился, — сообщила Дора. — Видимо, груз безответной любви был для него слишком тяжел, — тряхнула волосами Кези. — В самом деле? — Злата не могла понять, отчего к облегчению примешивается легкое сожаление. — Тогда это прощальное послание. Вдвойне ответственно. Секретарша развела руками, поднимаясь из-за стола. — Скажу Диме, пусть повесит в рамочку у тебя в комнате. Идешь обедать? — Да, — вздохнула Злата, засовывая пакет в сумку. Кези убежала вперед и Дора тут же поманила Злату к себе. — Я думаю, мисс Магид не равнодушна к этому Куземко. Я заметила — ей так не хотелось отдавать посылку тебе, — вторая секретарь заговорщески подмигнула . -Э... Спасибо, — поблагодарила Злата. Все же Дора странно понимала мир: подумать то, что подумала она, мало бы у кого получилось. Спеша за секретаршей, девушка сложила конверт и засунула его в сумку. Злата вышла из библиотеки на улицу и сразу слух резанул громкий свист — прохожие заозирались по сторонам. Через дорогу стояли смеющийся Кельт и Андрей, пытавшийся зажать ему рот. В окне машины Глеба кривлялась Лара. Злата развела руками. — Пойдемте с нами, девушка! — пробасил Кельт, когда она присоединилась компании. — Как всегда не оставляете мне выбора. — Она не злится? Она точно не злится? — раздался мрачный шепот и с водительского сидения выглянул Глеб. — Я уже поняла: внезапность — это ваша фишка. — Так уже давно не говорят, — принялся дразнится он. — Что на этот раз? — развернулась к Кельту Злата. — Знакомство с нашими родителями, — пафосно возвестил он. Лара демонстративно стукнулась лбом о подголовник водительского кресла. — У нас возникли проблемы дипломатического характера. — Они считают, что я запудрил их детям мозги, — вернулся к своему хроническому раздражению Глеб. — Мало того, уговорил Лару бросить школу. — И тебя еще не арестовали? — по мнению девушки, любой нормальный родитель был бы в праве предположить подобное. — Все было нормально! — воскликнула Лара, словно оправдываясь. — Мы договорились, что Кельт постоянно будет со мной и они давно знали, что я хочу поступать в Национальный Технический! — Но ты забыла сказать, что пропускаешь последний семестр в школе! — резко обернулся к ней Глеб. — Даже Кельту! Вот объясни, зачем мне такие подставы? — И мне, кстати, то же... — добавил Кельт. — Там было так скучно! — подскочила на месте девочка, защищаясь. — И зачем мне среднее образование, если я могу поступить по результатам квалификационного экзамена? Ты сам меня убеждал... — Мы ни словом не обмолвились о школе, — прикрыл глаза Глеб. Злата впервые видела, что бы он действительно нервничал. — А я чем могу помочь? — тихо спросила она. — У вас же похожий случай, — склонил голову Андрей. — У меня просто не было другого выхода — я не смогла бы закончит общественную школу. — Моему папе знать об этом не обязательно, — Кельт открыл перед Златой дверцу. — Надеюсь, ты произведешь на него хорошее впечатление. — Не понимаю... Вы что, предлагаете мне остаться виноватой в глазах ваших родителей? — Злата, мне сейчас очень важно, что бы они разрешили остаться Ларе, — стал серьезным Кельт. — Они многого не понимают. Просто расскажи о своей карьере... — У меня нет карьеры, — ворчливо заметила Злата, присаживаясь рядом с девочкой. — И не предвидеться. — На нее я точно не хочу быть похожей! — вцепилась в плечо Глебу Лара. — О такой дочери мечтают все не амбициозные родители. Злата хмыкнула. — Признайте, у вас просто нет нормальных людей, которых можно было бы показать. Кельт засмеялся: — В самом деле, не Эрика же с Ирой везти. Андрей хлопнул по крыше автомобиля, виновато улыбнулся Злате, залезая следом за ней (она холодно кивнула) и они тронулись. "Наверное это то, что принято называть взрослыми проблемами: сделать гадости и дозировано сожалеть по этому поводу." — подумала девушка об Андрее. — Злата, мои родители живут в западном пригороде, это не долго, — предупредительно сообщил Кельт. — Да я уже не протестую, — сама удивилась девушка. — Только это как-то волнительно... — Мистер и миссис Джонс... Как давно я их не видел, — бесцветно выдохнул Глеб. — Ничего, бабушкины гладиолусы они не забыли, — мстительно вставила Лара. Стоило машине покатится вдоль полей, как Злате вновь, но на этот раз вполне прозаически, поплохело. Глеб остановил машину и девушка вышла размять ноги, жалея, что с ней нет Евы. Поля были давно брошенными, заросшими и тянулись, пересекаемые редкими линиями лесопосадки, сколько хватало глаз, до горизонта. "Странно, ничего не садят и не строят", — подумала девушка, вдыхая теплый воздух. — Эй, — из машины вышел и шагал к ней Глеб. — Ты куда? Оказалось, она отошла довольно далеко. — Так, задумалась... Знаешь, уже семь лет тут, а до сих пор многого не понимаю. Голос подать? А то такая не заметная... — И думаешь всю жизнь сидеть тихонько и делать вид, что тебя не существует? — Глеб улыбнулся своей беспокойной улыбкой. — Попробуй принести пользу для этого времени. — Я тут узнала недавно, что они изобрели телепорт. Как-то без меня обошлись… — качнула головой Злата, разворачиваясь обратно. Поездка продолжилась под несмолкаемые комментарии Кельта и Лары, в которой в полной мере проявилось их родство. Они были беззлобными и довольно веселыми — Злата и сама бы посмеялась, но вечная морская болезнь была единственной темой, на которой кончалось ее чувство юмора. — Так что за история с цветами? — попробовала вмешаться в поток остроумия девушка. Кельт и Лара прыснули, переглянувшись. — У них в саду дорожки вымостили скрижалями. Вечность назад, — кривясь, стал рассказывать Глеб. — Такие тяжелые куски гранита, откуда только отковыряли... — Я тебе говорила: меня тогда только перестали усилено лечить, — вставила Лара. — Мы уже были знакомы с Кельтом. Эту встречу устроил Матьяш. Долгая история, но, если кратко, он интересовался не обычными случаями галлюцинаций, — продолжил Глеб. — Они втроем приехали к нам в гости, сели пить чай, а потом — бух! Уже в саду, ломают мамины садовые лопатки о камни, громко ругаются и при этом радуются, как психи конченые, — мечтательно вспомнила Лара. — А затем Глеб упал прямо на нашу лучшую клумбу, — с упоением добавил ее брат. — Правильно так упал, ни одного шанса цветочкам не оставил. — Это было пространство отката, — потер лоб парень. Молчавший Андрей захихикал. — Мама успела вызвать полицию, — доверительно склонилась к впечатленной Злате Лара. — Они там даже подрались, когда выносили нашу дорожку по частям. Но Матьяш все замял и мы подружились. Девушка сглотнула. На месте старших Джонсов она никому из присутствующих ни за что бы не поверила. — Эти скрижали остались у Надя, а жаль. Интересная информация, — Глеб свернул в аккуратный двухэтажный поселок. — Если они тебя позовут — достанем, только скажи. — Не ожидала, что в вопросе скрижалей ты будешь относиться ко мне, как к равной. Надо привыкнуть, — глядя в окно, ответила Злата. Машину чуть повело на разбитой дороге и ветки царапнули дверцу. Небольшой аккуратный домик за белым заборчиком, клумбы с петуньями и солнечными часами. Почти английская открытка допотопных времен. — Ничего, что мы нагрянем без приглашения? — спросила Злата у Глеба. — Я предупредила родителей, — откликнулась Лара, толкая калитку. Девушка оглянулась на оставшегося в машине Андрея. Вид у него был какой-то слишком радостный. После третьего удара молоточком дверь распахнулась. — Мама! — хором воскликнули Кельт и Лара. — Дети! — словно коршун на цыплят упала госпожа Джонс. Ее короткие волосы цвета перца с солью торчали ежиными иглами, бирюзовое коктельное платье демонстрировало худые ключицы. — Милые, мы с отцом давно вас ждем! — слегка заплетаясь, воскликнула она.— Как же долго вы добирались! А это конечно Глеб и… эм… Мы же с девушкой не знакомы? Дражайшая, рада страшно! Госпожа Джонс вновь приобняла Лару, как показалось Злате — для большей устойчивости, а в следующее мгновение уже бодро стучала невообразимыми каблуками по коридору. Кельт жестом пригласил застывших гостей в дом. Они попали в гостиную, где в уютном кресле восседал господин Джонс— рыжеватый, полный мужчина с красным лицом. Глеб и Злата поздоровались — отец Лары и Кельта приподнялся в ответ и стало видно, что он на голову ниже супруги. Дочь со смехом обнимала его, пока мать рассаживала гостей. Глеба она повелительным жестом усадила на кушетку, слегка нажимая на его плечо, будто он мог вырваться и убежать. Так же она поступила и с Кельтом, чмокнув его в щеку. Злате пришлось протискиваться на диван мимо кофейного столика, на котором (помимо рюмок и початой бутылки виски) стояло блюдо с изрядно прореженными строями канапе. Девушка встретилась взглядом с Глебом. Несмотря на его обманчиво приветливое выражение лица, Злата поняла — сегодня они мыслят на редкость слаженно. — К... Как добрались? — госпожа Джонс непринужденно облокотилась на кресло мужа. — Замечательно, — очень вежливо ответил Глеб. — Я вам не представил — это Злата, наш общий друг и сотрудник Национальной библиотеки. — Гм... — выразил свое мнение господин Джонс. Все происходящее сильно отличалось от того, что напридумывала себе девушка. — Папа, у нее то же нет школьного образования! — наябедничала Лара. — Мы с ней долго обсуждали плюсы и минусы такого хода и я пришла к выводу, что можно и так обойтись! В ходе этой короткой речи Госпожа Джонс налила себе рюмку виски и залпом ее опрокинула. — Так и знала, — коротко постановила она. Глеб широко раскрыл глаза. — Это только мое решение, — вновь обняла отца Лара. — Перестань, ты лишаешь себя остатка детства, — отдышливо возразил он. — Да и при нынешней политической ситуации ты хоть представляешь, как трудно тебе бут учится в университете? Доказывать свои способности без диплома... — Это такая уязвимость, моя дорогая, — икнула Госпожа Джонс. — Власть окончательно деградировала и погрязла в коррупции! — внезапно разъярился ее муж, стиснув кулак на подлокотнике кресла. — Фраза «власть окончательно деградировала и погрязла в коррупции» так же актуальна как и «трава зеленая», Джим, — покачала головой мать Кельта и Лары. — Нельзя закрывать на это глаза! — Опять сел на своего любимого конька... — она закатила глаза. — Причем тут это? — взмахнула своей красной гривой Лара. Злата перевела взгляд на Кельта. Девушка интуитивно ожидала увидеть недовольство, но он откровенно скучал. — Это истина! — продолжал распалятся господин Джонс. — Вот вы!— он ткнул пальцем в Злату. — Расскажите моей дочери, какие трудности подстерегают на этом пути на самом деле! Вы ведь едва справились, верно? Злата вежливо улыбнулась и хотела возразить, что это не так, но ее отвлек Глеб. — Злата! — вдруг воскликнул он.— Мы же забыли про подарок! — Ах… Ах да! — подыграла девушка. — Заберем его из машины? Они одновременно встали, но Джонсы не обратили на них, вступив в полемику с дочерью. — У нас правда есть подарок? — шопотом спросила парня Злата, когда они вышли в коридор. — Конечно, я уже три года к ним с пустыми руками не езжу, — за дверью, в унисон, ожесточенно спорили три голоса. — Постой здесь, я сейчас вернусь. -...безответственно! Кстати, куда они делись? — в этот момент госпожа Джонс спохватилась по поводу гостей. — Вышли за подарком, — лениво объяснил Кельт. — Как будто подарки что-то изменят! — с негодованием воскликнула его мать. Злата не знала куда деваться от неловкости. — Вбивают нашей дочери всякую чушь... — Мама! — Трис, а ты помнишь наш договор? Лара может оставаться в той компании только под твоей опекой! Почему ты скрыл от нас ее прогулы? — сурово вмешался отец, слегка задыхающимся голосом. — Но вы отпустили меня! — воскликнула она. — Я постоянно об этом сожалею. — Именно! — вновь включилась госпожа Джонс. — Он называет ее «золотко!» А ты говорила… — Мама, не золотко — Злата это ее имя! — Глупости, они совсем задурили вам голову. — Ну что ты в самом деле, — резко возмутился Кельт. Злата сделала шаг назад от двери и уперлась в Глеба. Он с интересом посмотрел на нее, прижимая к груди деревянный ящичек. — Скульптура, — ответил парень на невысказанный Златин вопрос. Он приподнял крышку и девушке улыбнулась приседающая в реверансе дама. — Откуда она у тебя? — шепотом спросила Злата. Последний раз, когда она видела скульптуру, та служила вешалкой для чайных пакетиков в доме Эрика. — Эрик подарил, — честно ответил Глеб. — Но она абсолютно не смотрится и ее негде ставить. Он громко затопал и, когда Злата открыла дверь, семейство Джонсов уже замолчало. Это был в некотором роде типичный семей портрет: багровый отец, вытиравший лоб платочком; напряженная, сжавшая губы Лара; ее мать с рюмкой и Кельт с непроницаемым лицом. — Сюрприз, — Глеб умудрился это произнести довольно бодро. Злата сделала полшага, что бы оказаться у него за спиной. Кельт, он же Тристан, очевидно проявив милосердие, забрал у друга коробку, одновременно подталкивая Злату в другую комнату. — Чудесно, сейчас глянем! — в тон Глебу заявил он. — А Злате нездоровилось, пока мы ехали. Пойдем, я провожу тебя в мастерскую, там прохладней. Девушка не успела и глазом моргнуть, как он усадил ее в кресло у окна. — Сейчас сделаю тебе чай, — тихо добавил Кельт. — Потерпи, они скоро угомонятся. Мастерская была обычной комнатой, если не считать большого стола со странным устройством на нем и кучей ящичков. На полу, у стены, стояли рулоны бумаги, исчерченные угольками и карандашами. " Хобби Лары, зачем это делать от руки?" — потерла лоб Злата и в ужасе посмотрела на свою ладонь. Заразный жест. В приоткрытую дверь была видна гостиная. Лара сидела на прежнем месте Златы, угрюмо сложив руки на груди и глядя на Глеба. Миссис Джонс экзальтированно восхищалась скульптурой, охая и танцуя вокруг. Мистер Джонс налил себе рюмку виски. Закусив губу, Злата достала из сумки скомканный пакет, вытащила листы и с сомнением на них поглядела. Там могло быть что угодно — от любовного письма до прогноза на совместимость духов острова Борнео. Тяжело вздохнув и помедитировав в открытое окно, девушка развернула верхний лист, оказавшийся кошмарно заляпанным, многоуровневым списком имен и фамилий. Он коротко озаглавливался "Перепись установленных связей", почти в самом низу выделялись маркером несколько строчек. Мир вокруг заглох, выжидательно следя за душой Златы — первыми, записанные на латинице, шли имена ее родителей. Они не умерли вовремя "Двадцати двух часов", покинув мир через тридцать и тридцать пять лет спустя исчезновения дочери, о чем свидетельствовали цифры в скобках рядом. Отец даже имел несколько наград как ликвидатор — впрочем, а как иначе? А еще... У нее родился младший брат по имени Константин, которого она была бы старше на пятнадцать лет и который умер совсем недавно — еще и десяти не прошло. От его имени вниз отделялись пунктирные линии: две дочери, видимо двойняшки — Валентина и Вера, одной из которых так же не было в живых. В теле прибавилось сердец. Вселенная сузилась до одного короткого имени — Валентина Яворская, рядом с которым заботливой рукой Куземко было приписано: "48 лет, прож. в Западном городе". Несколько минут девушка просидела ни о чем не думая, в ожидании духовного коллапса. Ее личный механизм хаособразования уже давно был запущен — ритмично работали поршни, перекачивая бесприютность в резервуар с неизбежностью. И вдруг родственник... Какая ты, Валентина? Вот так взяли и подарили племянницу в два раза старше. Сразу и не сообразишь, как дальше жить с новой возможностью. Злата пошевелилась и с ее колен на пол упал второй лист, почти пустой по сравнению с первым. Дрожащей рукой девушка встряхнула его и поднесла к самым глазам. На прошлом списке она не заметила — от имени ее умершей племянницы тоже тянется пунктирная линия: Eve Bernard/Saronova (inf. is not available) Constantine Bernard (a.6)