Идем на голоса...

Девушка рассмеялась и замолчала, услышав в смехе свою беспомощность. "Не может быть!... Ох, брось, конечно может. На всякие чудеса уже давно пора насмотреться". Вторая волна принесла еще более ошеломляющие мысли: "Но тогда Ева все время была в курсе кто мы друг другу! У меня фамилия ее деда, а зная нашу с Глебом историю, разве она со своими связями не выяснила бы сразу? Даже у Куземко получилось..." А раз знает Ева, то, скорее всего, и Глеб. Одна Злата опять за бортом. Руки механически разровняли бумагу, встряхнули и разгладили бумажный пакет. Расплывшаяся надпись в углу ее не особо интересовала, тем более что она стала практически не читаемой, первые несколько слов вообще не возможно разобрать, но последние ей кое-что напомнили. "...с..жи...ь ...й. Мать...ш ...а....ь". Ведомая шестым чувством, она старалась приглядеться повнимательней, а потом решила попробовать затушевать запись угольком. Инструменты для черчения хранились в выдвижных ящиках и Злата почти сразу нашла, что искала. Дрожащие пальцы сделали несколько мягких движений. Уголек приятно шумел по бумаге, обрисовывая дорожку смытого текста. Последние слова надписи гласили: "... а потом свяжитесь со мной. Матьяш Надь". Злату никогда не разыгрывали, но наверно такое ощущение и должны испытывать люди, ставшие жертвой жестокой шутки. Словно ты дурак, а возможно сумасшедший, и небо поменялось местами с землей. Она сидела здесь, на кресле у окна, и она же бродила по саду — беспокойная как мать, разыскивающая детей. — Ура! — тряхнув головой, в комнату вошла Лара. — Поехали на базу, здесь дела улажены. Злата кивнула и слепо встала, чуть пошатнувшись. — И какой результат? — поинтересовалась глухо. — Папа сказал: вся ответственность — на Тристане. — Это одобрение? — Технически — да. Родители Кельта и Лары вывели всех на улицу. Госпожа Джонс тискала Лару не меньше минуты, а она смеялась, будто и не было той сцены полчаса назад. Злата избегала смотреть на Глеба, хотя он вопросительно ловил ее взгляд все время прощания с Джонсами. Девушка просто не знала какие вопросы ему задавать. С чего вообще можно начать? "Глеб, ты знаешь, что из кучи всех людей на земле ты умудрился выбрать женщину с моей кровью в венах?". А если и знает, ему то что... Ну не бывает так, не случаются такие вещи! — Кельт, ладно, собирайтесь! — наконец не выдержал Глеб. — Нам еще к новым скрижалям, а потом Злату домой. — Немедленно дайте Глебу руководить! Человек весь извелся без долга и ответственности, — захохотал Тристан, отцепляя мать от сестры и сам быстро ее обнимая. Наплевав на вежливость, Злата залезла в автомобиль первая. Руки все еще мелко дрожали. — Можно в этом мире обрести в чем-то уверенность? — вслух подумала она, но ее услышал пристегивавшийся Глеб. — У меня на этот счет свои мысли. Уверенность — это не фундамент, как все думают. Это разрушающаяся от ветра стена, не дающая видеть вперед и готовая упасть тебе на голову в любой момент. — А я люблю кирпичные стены, освещенные солнцем. В них много человеческого, — лениво встрял Кельт. — Пусть даже они и падают на голову. — Остановите! — простонала Злата, прислоняясь лбом к прохладному окну, как только они поехали мимо полей. — Тебе опять плохо? — спросил Глеб. Кельт тронул девушку за плечо. — Эй, друг, останови лучше, а то ее сейчас скрутит... Злата открыла дверцу и вывалилась на горячий воздух, упав на колени в траву у обочины. Легче не стало, резкая мигрень ударила в виски. Глеб помог ей встать, но потом она оттолкнула его руки. Происходит. Смещается. Как же трудно дышится. Воздух у дороги дрожал тяжелым, вязким маревом, а от полей наваливался дурманящий аромат. Девушка помедлила, робко шагнула в зеленое дикоцветье, цепляя его кончиками пальцев, потом смелее зашагала вперед, на чей-то невнятный зов. Пространство пульсировало от наплыва жизни, каждая травинка связывалась с остальными тонким сиянием, образуя память и судьбу поля. В золотистом небе плыли облака. Правда, совсем не изменилось. Птицы — это цветы неба. И оно расцвело ласточками. Злата еще сделала шаг. Позади ее окликнули, зашуршала трава. Это догоняли ребята, но зов шел не только в пространстве. Все это время рядом текла и другая река. Девушка обернулась, следуя за изгибом прекрасного, золотого луча, струящегося из тела. Он вел к Глебу, но его фигура и была и не была здесь, парень все время выпадал из общего рисунка, удерживаемый только этой струной. Или наоборот — только его струна якорем держала Злату. Она удивилась, но были и другие лучи, бежавшие от нее к остальным: прозрачные, дымные, распадающиеся и теряющие очертания на глазах. Так не должно быть, знаешь? Только один человек не может заменить всех. Ни отец, ни брат, ни любимый... Будешь идти за ним, и не в силах отказаться и мучительно не находя своего места. У тебя еще есть шанс. Беги. Злата закрыла уши. Вокруг растекалось алое сияние. Она оказалась между рассветом и закатом, меж двух золотых небес, двух солнц, застывших на горизонтах. Сбежать? Да куда отсюда денешься! Как ночной мотылек не можешь заставить себя оторваться от фонаря. — Злата! У Глеба теплый, родной голос. Мир выдохнул. Трава колыхнулась, со всех сторон ударили волны, сталкиваясь, перекручиваясь, выплескиваясь вверх. Девушку подхватила эта энергия и она взлетела, в миг поднявшись над землей на десяток метров. Да, от сюда лучше видно. Под нею спал город, присыпанный землей. Стоит лишь снять зеленый ковер и можно увидеть его гигантские обломки, покореженные улицы, разбитые дома. Гомон толпы, сигналы машин, запахи ресторанов и кафетериев. И те, кого она знала, спешащие домой из школы, с ранцами за плечами. Обернитесь, хочу запомнить вас такими! Уместно ли здесь ликование? Но как же не радоваться тому, как связаны мы с вами через век! Вы есть, пока есть мы... "Но я не хочу быть всеми. Мне нужно дожить свою жизнь!" Небо вспыхнуло и отпустило ее. Такое уже было когда-то давно: на мгновенье замерев, девушка начала падать. Лара закричала. Злата это больше почувствовала по вибрации связывающей их струны, чем услышала. "Разобьюсь..." Она упала прямо в руки Глебу, завалив его на землю, под щекой бешено билось чужое сердце. Он весь дрожал, не в силах вымолвить ни слова, только до боли сжимал ее плечи. — Я летала,— опершись на землю, Злата приподнялась над Глебом и ее растрепанные волосы завесой упали вокруг их лиц. Тело стало таким тяжелым, что дыхание казалось архаичным и надуманным процессом. — Я видел, — он едва шевельнул губами, бледный как мел, глаза горящие черные звезды. Парень медленно сел, держась за девушку и борясь с головокружением. — Я летала, — вновь повторила Злата и закрыла лицо ладонями. Глеб крепче обнял ее за плечи, а потом отвел руки от лица. — Послушай. Те наверху, кто дали мне тебя, не ошиблись в выборе, — с силой, со страстностью произнес каждое слово Глеб, глядя ей прямо в центр зрачка, около души. — Почему меня? — вибрирующее выдохнула Злата, исказившись лицом. В глазах медленно темнело. Он поцеловал ее в лоб, скользнул по виску, остановившись жгущими губами на танцующей жилке. — Моя Злата… Где-то рядом глухо плакал Андрей. Пахло нагретыми травами. Глеб ходил по комнате и говорил, говорил, говорил... — Думаешь, только ты одна их помнишь? У мне в виски их голоса не бьются? Да я по сторонам оглядеться не могу, что бы мне в лицо глаза не заглянули. Я дышать должен за миллион человек, у меня нет права ни одного рассвета пропустить, ни от одного заката отвернуться! Разве я не понимаю, что каждая травинка, каждый полевой сверчок мне должны так в память врезаться, будто я последний свидетель мира? Мы наследники страшной ноши — непрожитых жизней человечества. Вдыхай глубже, ощущай всей кожей. У нас нет времени перебирать бумажки в четырех стенах. Наша задача — не пропустить не мгновения, раз уж они умерли. Это ведь могли быть и мы. — Да ты чуть ли не миссиями нас воображаешь, — усмехнулась Злата, механически сжав пустую упаковку от успокоительного. Глеб присел перед ней, заглядывая в глаза своими горящими колодцами. — Тебе уже лучше, да? — Где все? — хрипло спросила Злата. — Кельт и Андрей моют машину, Лара заперлась в комнате. Остальные далеко. — Мы в вашем штабе? — Можно и так сказать. Злата обвела глазами комнату, в которой в первый раз увидела скрижали. Теперь в ней был более обжитой вид. — Сейчас здесь живет Андрей и Кельт с сестрой, — мягко объяснил Глеб. Его пластина заиграла уже знакомый Злате вальс и он, поморщившись, снял ее и отложил на стол. — Плагиатчик. — Мелодия красивая, зацепила. — Дай мне побыть одной, ладно? Я всегда думала, что склонна к панике, а оказывается — нервы железные. Глеб посмотрел недоверчиво, но улыбнулся и медленно встал. — Я выйду к ребятам. Вот у кого потрясение и переворот всех представлений о мире. Скоро вернусь. Злата кивнула, вжимаясь в кресло. Какие люди хрупкие. Как пугает внезапное чудо, как трудно его пережить. Девушка была уверена : и Кельт с сестрой, и Андрей много бы отдали, что бы не увидеть то, что они видели сегодня. Но только не Глеб. Он нашел свое Эльдорадо в лице Златы и ее реакции на скрижали. Что отдалось в нем? Их связь такая яркая, такая красивая, не возможно, что бы он не почувствовал... Или Госпожа Роза всегда была права? Все последствия придется разгребать одной Злате, а Глеб просто отряхнется и пойдет дальше? Снова заиграл вальс и Злата схватила пластину, остро почувствовав необходимость услышать голос Димки. Секунду она смотрела на сообщение от Кези, не понимая, почему оно озвучилось. Еще кратчайшее мгновение, за которое родилась и изжила себя вселенная в чашке чьего-то кофе, девушка осознавала, что в ее руках пластина Глеба. Злата сжала пластину, чувствуя, как от сердца отливает кровь. Получено новое письмо. Отправитель «ШпиЁн», для просмотра содержимого введите пароль. Отказываясь верить своим глазам, она внимательно прочитала не требующую пароля стандартную подпись. «С уважением, пресс-секретарь Центральнной Транснациональной библиотеки, Кези Магид». Девушка дрожащей рукой собрала с лица волосы, не отрываясь от этой знакомой подписи. Значит вот так… Они все друг друга стоят. Все. На улице за окном орали друг на друга Кельт и Андрей, не слушая примеряющего голоса Глеба. Лара громко и нервно пела в своей комнате. Злата вытерла слезу и задыхаясь выпрямилась в кресле. Невидящий взгляд обежал знакомую обстановку и уперся в зеркало, где отражалась вполоборота бледная девушка с широко раскрытыми глазами. Кажется, ее паутина связей действительно порвана в клочья и не подлежит восстановлению. От боли сжалось горло и пропал голос. Когда у Златы все же получился звук, он напугал ее саму. Но два года дружбы! Наверное, если бы Кези умерла, была бы так же больно, только теперь Злате не осталось даже хороших, не замутненных подозрениями воспоминаний. Тише, тише… Успокаиваемся. Злата не знала, сколько просидела без движения, но мышцы спины задеревенели от напряжения. Девушка вновь взглянула на пластину Глеба. Что ж, в списках контактов должно быть еще одно полезное имя. Глубоко вдохнув, Злата нашла его и нажала вызов. Спустя несколько секунд тишины, по ее коже побежал голос. — Слушаю, — без эмоций ответил ей горький бархат. — Здравствуйте. Вы Матьяш? — А вы — Злата, — после секундной паузы утвердительно сказал он. — Да. Не хотите встретиться? У меня, кажется, появилось свободное время. — Когда и где вас забрать? — Я буду в порту через два часа. — Вы меня узнаете? — с улыбкой спросили из пластины. — Вы меня узнаете. Злата стерла последний звонок и аккуратно вернула пластину на место. Не один Глеб может играть в эти игры. Конец первой книги