Это будет наш секрет

Я не знал что делаю. Правильно ли это всё? Нужно ли это мне и Сакуре? Как к этому отнесутся другие? Хотя, последнее меня волновало меньше всего. Но, тем не менее, я был обеспокоен ситуацией. Маленькой Сараде нужен отец, который бывает дома как можно чаще, а Сакуре муж, готовый быть с ней рядом и воспитывать дочь. Сначала я был готов стать этим человеком, жить с ними, помогать и любить. Но я понял, что мне всё это не нужно. Мне не нужны домашние хлопоты, обязательства. Мне больше всего подходит жизнь отшельника как у Джирайи, но Сакура изменила всё. По крайней мере то, что с ней произошло. – Сакура… – выдохнул я и закинул голову назад от возбуждения. Девушка стояла передо мной на коленях, дотрагиваясь своими ручками до моего достоинства. Ртом она посасывала головку, а ладонью проводила по стволу вверх-вниз… она лизала каёмку головки моего члена словно петушок на палочке, и я издавал стоны как мальчишка, которому в первый раз делали минет. Запустив руку в её волосы, я надавил ей на голову. Сакура взяла глубже. Я почувствовал, как все внутри неё стало сжиматься. Видимо я вошёл глубоко в её горло, ведь девушка резко отстранилась и стала кашлять, держа член всё ещё в руках. Я занервничал, но сразу же успокоился, как только она поцеловала головку и уже сама заглотнула до основания. Теперь уже она двигала головою. То выпускала изо рта, то снова полностью брала. Не хотел я долго терпеть, поэтому обхватил голову розоволосой двумя руками и стал «насаживать» на член, упираясь его концом в стенки рта. В такт с головой Сакуры я стал двигать бёдрами и вбиваться в её горло. Как же приятно чувствовать её дыхание и влажный язык, пытающийся хоть немного лизнуть попавшую в рот плоть. Я сделал несколько толчков. Затем ещё пару и стал чувствовать, как подхожу к кульминации. В дверь резко постучали, я тут же кончил прямо в горло Сакуры и вышел из неё. – Кто? – хрипло спросила она, пока я застёгивал ширинку. Я подошёл к шкафчику, ища в нём медицинскую маску, а девушка открыла дверь в кабинет, приглашая войти медсестру. – Сакура, Ваши анализы готовы, – сестра протянула ей папку с документами и вышла. Видимо меня она даже не заметила. – Зачем ты делала анализы? – спросил я, надевая белую маску на лицо и поправляя её. – Я позже объясню, Какаши, – Сакура молча села за свой рабочий стол и отложила папку в нижний ящик к другим каким-то документам. – Так… зачем ты пришёл? – Хотел сказать про Саске. Завтра он возвращается в город, – Я облокотился о край стола, сложив руки на груди. Сакура задумалась, и я понял почему. Её мужа не было в городе три года, всё это время она проводила с дочерью и на работе. И со мной. Вчера я пообещал, что больше не побеспокою её. Что больше не появлюсь в её доме и соблазнять на секс тоже не буду, но у меня не получилось. Сегодня я пришёл к ней на работу за своей медицинской картой, по пути заскочив в кабинет девушки. Сакура поникла. Снова стала сжимать руки в кулаки и глубоко дышать. Она встала из-за стола, подошла ко мне. Я сразу же обнял её, сильно сжимая в объятьях, и уткнулся носом в розовые волосы. Я стал чувствовать, как легко содрогаются её плечи и она начинает совсем тихо хныкать. Нет, Сакура срывается и рыдает в моих руках. Я понимаю, что она делает это от безысходности, но не знаю, как её успокоить. Всё-таки, придётся её оставить. Наверное, даже навсегда. Не хочу, чтобы Он обо всём узнал, ведь… я даже не знаю что будет. Но моё предчувствие ничего хорошего не предвещает. – Сакура, – я отстранил её от себя и посмотрел в заплаканные зелёные глаза. – Мы никому ничего не скажем. И он не узнает. Я тебе обещаю. Уходя с больницы, я чуть не забыл забрать свою карту, зато забыл спросить у Сакуры зачем она делала анализы. И как же мне стараться держать дистанцию с Сакурой? Знаю, что наши отношения ни чем хорошим не закончатся, зато какое удовольствие мы получили за всё это время. Ну, или не только удовольствие. Пару раз мы ругались, и я уходил с Джирайей в бар, чтобы забыться и снова вернуться к Харуне, попросив перед этим прощения, хоть и не был виноват. Кстати говоря, алкоголь – прекрасная вещь. Главное, не переборщить с ним, а то и в запой уйти можно, чего я не очень-то и хочу. Сегодня на работу мне не нужно, только занести медкарту. Пожалуй, посижу пару минут в учительской и разберу несколько бумаг, чтобы завтра было меньше дел. Я зашёл в институт, поправляя маску на лице. Сразу ловлю на себе не только странные, но и заинтересованные взгляды учениц. Многие из них часто кокетничают со мной, и в свой адрес я получаю так же много признаний от них. Лишь две причины останавливают меня ответить взаимностью: первое – это ответственность. Мне могут сунуть любое наказание прямо в нос, уволить или их богатенькие папаши позаботятся о том, чтобы я больше не видел этот свет. Хотя последнее мне очень даже нравится. И второе – меня к ним не тянет, ученицы мне не интересны, как и женская половина преподавателей. – Какаши! Давно не видел тебя! – воскликнул Ирука как только я зашёл в кабинет. Мужчина со шрамом на переносице носа подходит ко мне, чтобы обняться, но я быстро отхожу от него и сажусь за свой рабочий стол. Не хочу, чтобы кто-то меня трогал лишний раз. – Да, с субботы, – ответил я и вытащил папку с документами из ящика. Я проверил список учеников с разных курсов и когда у них мой предмет. Я преподаю физику с первого по четвёртый курс и на неделе работаю только четыре дня. Это значит, что сегодня у меня выходной, и я смогу зайти к Сакуре на работу снова хоть сейчас. – Вывесили новое расписание. Какаши, у тебя завтра четыре пары, – Ирука дал мне расчерченный лист с расписанием пар. И правда, завтра у меня два первых курса и два вторых. Сколько же с ними будет геморроя. Я, снова проигнорировав Умино, принялся за уборку рабочего места. Закончив в учительской и занеся медкарту, я направился домой. Мне нужно зайти в магазин и купить хотя бы хлеб и рис, а то дома совсем есть нечего. Как только получу зарплату, нужно будет сразу же закупиться в супермаркете на месяц, а то такими темпами я с голодухи помру. Я просидел дома до семи вечера. Хоть мне и было интересно, зачем же Сакуре нужно было сделать анализы, моя лень взяла верх и уговорила остаться дома, посмотреть телевизор и немного расслабиться за банкой пива. Время близится к восьми, Харуно наверняка уже дома и мне нужно идти прямиком туда. У меня остался ключ от её квартиры. Его нужно отдать, так как я планирую больше не возвращаться к ней. Не планирую больше быть потенциальным отцом для ребёнка Саске (ведь к такому всё и идёт). Не планирую даже продолжать общаться с Сакурой. Мне это всё не нужно, я к такому не привык, мне до семьи нет никакого дела. Я так же не привык жить с семьёй. Да что уж там – с женщиной в целом. Свою мать я никогда не видел, даже на фотографиях. Она скончалась при родах – видимо, была слаба здоровьем, - а отец был убит горем. Все совместные с ней фотографии он выбросил, стёр из жизни, но не смог стереть из памяти. Отец пил. Он часто был в стельку пьяным, но старался работать и меня воспитывать, я даже не понимал, как ему удаётся держаться, даже сдерживаться, чтобы не сойти с ума. Ответ пришёл не сразу. Поначалу он выпивал (один или в компании кого-то), учил меня, так скажем, жизни, давал какие-то нелепые советы, какие обычно дают пьяные и нетрезвые люди. Он хотел, чтобы я вырос достойным и состоятельным мужчиной, который будет оберегать свою женщину, свой дом, свою семью. Только вот… отец стал много налегать на алкоголь. Он часто говорил одно и то же: что ему жаль, что мама не может видеть, как я расту; что ему уже плохо от выпитого спиртного; что он сожалеет, что ничего не смог сделать, когда его жена умирала прямо на глазах. Все эти пьянства довели папу до белого колена. В один из ночей, когда Сакумо Хатаке заливал в себя жгучее виски, он решил со всем покончить. По крайней мере, со своими страданиями и с собой. Только вот он не понял, что мне от этого станет только хуже. Я рос один уже с семи лет. Не было ни отца, ни матери, ни каких-либо родственников и даже друзей. Я ни с кем не общался, всегда и везде один. Жил просто так, я не знал, что делать. Да, у меня были попытки суицида, и да, они не скончались успехом. Во всяком случае, из-за людей, которые мне вечно мешали. В основном это были Рин и Обито. Обито Учиха вечно бегал хвостом за Рин, любил, поддерживал и оберегал её с самого детства. Я даже в какой-то степени завидовал ей, ведь рядом с ней всегда находился дорогой человек, который её ценит. Только вот в круг дорогих людей для Рин вписался и я. Она стала за мной ухаживать, как за Обито, всегда помогала мне и ему, поэтому Учихе просто пришлось смериться с моим существованием и хорошо ко мне относиться. – Рин, как ты можешь ему доверять? Ты ведь его даже не знаешь! – вечно ныл Обито. – Но он в нашем детском доме уже целых три года и ни разу ничего не натворил, – она взяла его за руки и сжала его ладони в своих. – Не волнуйся, в моём сердце всегда хватит места для вас обоих. Эти двое уже столько раз меняли мою жизнь. Не знаю, в хорошую сторону или нет, но только из-за них я оставался в сознании, мог чувствовать и… любить? Меняли они мне жизнь тем, что мешали умереть. Даже Обито проявлял снисходительность, когда видел порезы на моих руках. – Зачем ты это делаешь, Какаши! – он схватил меня за кисть и стал впиваться в неё своими ногтями, надавливая на свежие раны от лезвия. – Ты же знаешь, какую это боль доставит Рин! – Обито орал на меня и было видно, что переживал. Не знаю по какому поводу больше: боялся, что это разочарует и обидит Рин или правда волновался за меня? В шестнадцать лет я резался последний раз. Занятие селфхармом доставляло мне удовольствие и облегчение. Я чувствовал себя живим, чувствовал боль и только после того, как осознавал, что снова натворил, чувствовал сожаление и стыд. Мне не хотелось снова доставлять неприятности Рин, ведь она часто водила меня к медику, обрабатывала раны, тратила свои деньги на меня, лишь бы не оставалось шрамов на руках. Но я нашёл для себя новый способ получить облегчение – алкоголь. После принятия спиртного в первый раз я стал понимать, почему отец так увлекался им. Спиртное помогает расслабиться. Поначалу эта жгучая смесь спирта неприятна и противна, но распробовав, понимаешь, что она не так уж и плоха. – Какаши! – воскликнул Обито, увидев меня с бутылкой. – Так вот где ты пропадаешь – бухаешь днями напролёт за гаражами, – парень подходит ко мне и отбирает бутылку. – Единоличник. – Произносит Учиха и делает несколько больших глотков с горла. Видно, что он не делал этого раньше, так как сильно закашлял, но ему захотелось казаться передо мной «крутым». – Не умеешь пить – не берись, – я забираю бутылку из рук парня. – Я знаю, что я единоличник. – Не всем сейчас легко, ты мог бы пригласить меня составить тебе компанию, – Обито уселся рядом со мной на холодные трубы. – Спасибо, что хоть резаться перестал. Рин себе не находит покоя от твоих глупых и детских поступков. А ты ведь уже не ребёнок, Какаши. Строишь из себя обиженного мальчишку, как десять лет назад. – Кто бы говорил, – видно, что эти слова задели Обито, ведь он немного вздрогнул. – Ты ведь и сам ещё как мелкий мальчишка, который ищет успокоения в других. В Рин, например. Она для тебя так много значит, странно, что ты так и не набрался смелости, чтобы признаться ей в своих чувствах и предложить быть вместе. – В смысле «быть вместе»? – В смысле «встречаться». – Какой же Обито всё таки тупой. После этого разговора мы с ним часто ходили за гаражи, чтобы просто посидеть, поговорить по душам, выпить. Порой, в поздние вечера, я наслаждался такими моментами, мне они нравились, и я был рад просто находиться с Обито. Он неплохой парень, стал для меня лучшим другом за много лет. Да, бывало мы ссорились, но в основном из-за его ревности или плохого настроения. Однажды мы пригласили выпить с нами Рин. Она уже давно заметила, что мы частенько возвращались подвыпившие, и нам пришлось рассказать ей правду и взять с собой. Купили виски, пива, вино. Потратились немного, но бутылок было более чем достаточно. Засели на какой-то заброшенной стройке, которая уже разваливалась. Были мы на крыше, на последнем из построенных десяти этажей. Осенний прохладный день, но в то же время греющее солнце. Иногда мне даже нравилась такая погода, как сейчас. Пил я в основном пиво. Через тканевую чёрную маску не весь алкоголь попадал мне в рот, но зато я не быстро напивался. – Почему ты вечно ходишь в маске, Какаши? – возникла Рин, заметив, как я открыл уже третью бутылку. – Мог бы снять её при нас. Она же пропитается спиртным. – Она часть моего лица. Не пытайся даже снять её с меня, – мы сидели на крыше, поэтому я отошёл почти к самому краю, чтобы отвернуться от ребят, оттянуть маску и сделать несколько смачных глотков, ибо мне уже надоело всё всасывать через ткань. – А ну-ка покажи своё личико, Хатаке Какаши! – игриво вскликнула Рин за моей спиной и я понял, что она сейчас запрыгнет на меня. Я резко отошёл в бок и натянул маску обратно на лицо. Рин уже подвыпившая и вряд ли трезво воспринимает ситуацию, поэтому мне приходится дальше отходить от края, так как ненароком кто-то из нас может упасть. Так и случилось. Как оказалось, я отошёл слишком далеко и оказался на другом краю. Я пятился назад, поэтому не уследил насколько близко подошёл, а когда заметил, то было уже слишком поздно. Девушка ринулась вперёд, я отошёл влево и она оступилась. Стала падать. В моих глазах это было как в замедленной съёмке: Рин тянется ко мне, я отхожу, открывая ей путь в никуда, она делает слишком большой для неё шаг, спотыкается обо что-то, смотрит на меня и падает. Резко падает, прямо вниз с десятого этажа. Шансов выжить нет. Для неё это конец. Я слышу громкий шлепок о бетон и боюсь посмотреть вниз. – Какаши! Что ты стоишь?! – крики Обито выводят меня из транса. Я вижу, как он бежит к лестнице, а уже через несколько секунд стоит внизу рядом с телом девушки. А дальше для меня всё словно в тумане: полиция, громкая, оглушающая сирена, куча толкающегося народа, врачи, мелькающий туда-сюда передо мной растерянный Обито. Тот случай был для меня большим ударом. С тех пор моя близость с девушками была последней, ведь любая могла снова погибнуть. Сначала мама, потом Рин, а теперь погибнуть может и Сакура. Хотя, это очень глупо, Саске ведь не захочет её убить за измену. Рожая, если захочет, второго ребёнка, она не скончается при родах. Не напьётся до такого состояния, что случайно упадёт с крыши. И вряд ли доведёт себя до суицида. Про таких девушек говорят «сильная и независимая». Вероятность того, что всё ранее перечисленное может случиться – меньше десяти процентов, но лучше быть настороже и не дать ничему из этого случиться наверняка. Подавшись воспоминаниям, я проебал больше часа времени, сидя на своём же диване, в своей холостяцкой квартире с новой бутылкой холодного пива. У дома Сакуры я был уже к одиннадцати часам. Тихо вставил ключ в замочную скважину и открыл дверь без лишнего шума. Света в прихожей не было, в гостиной, на кухне и других комнатах он тоже не горел. Значит ни Сакуры, ни Сарады дома нет. Я не стал звонить ей, лучше просто подожду прихода девушки в её спальне. Пока я доходил до комнаты, сзади меня послышался щелчок. Я повернулся и увидел в прихожей луч света, проникающий сквозь приоткрытую дверь. Не хочу сильно пугать девушку, поэтому быстро захожу в спальню. – Вот ты и дома, Саске. – Слышится её голос в гостиной Что-то внутри меня вздрагивает, я понимаю, что моё присутствие для Саске будет странным, ведь я не могу вылезти из ниоткуда, поэтому прячусь в шкаф.