Саунд к главе: KT Tunstall – All Or Nothing
– Ну что тебе еще? – устало спросила Энция, приняв вызов Тринлоуса по видеофону. – Не спишь? – Вещи собираю. Надо с «Центуриона» остальные забрать. Ты же не для простой болтовни мне набрал в полдвенадцатого ночи? Вадмер подмигнул с экрана, отчего меркурийка закатила глаза: опять он что-то замутил… – Хочу кое-что у тебя узнать. – Что же? – Мне непонятна твоя мотивация полететь со мной в ссылку. Тьфу, на задание, окрестим ее так. Свилл едва не разрыдался, потому что наша дружба для него, как и для меня, не пустой звук. Доку по его личной прихоти было важно ваше общее согласие. А что заставило тебя уйти с крутого крейсера ради опасной миссии? Причина у Энция имелась, но странная. Сержант понимала, что покинуть престижную должность боевого офицера (им она числилась в службе безопасности) и отправиться с друзьями в глушь – поступок из числа необъяснимых и глупых. Немного изучив «причину» и ее влияние, Энция прикинула, что на огромном корабле среди толп народа сложновато разобраться во всем этом. А маленькое судно с таким же экипажем, вдобавок состоявшим из друзей, прекрасно подойдет. Заодно сержант проверит: не напридумывала ли она всякого – все-таки женщина, и романтическое мышление ей не чуждо. – За тобой нужен присмотр, – ответила Энция, впрочем, не особо покривив душой. – Твои родители и Мидзуки не летят же с нами. Оценив юмор, Тринлоус расхохотался. Меркурийка, ясное дело, темнила. Вытягивать из нее правду не стоит: придет время – сама признается. А пока Вадмеру достаточно ее почти честного ответа. – За мной сложно присматривать, ты же знаешь. – Я о-очень постараюсь. В крайнем случае, привяжу тебя к капитанскому креслу, и ничего не натворишь. Ладно, Трин, я спать. До завтра. – Не опаздывайте, сержант Уртвал. Сбор экипажа намечен на одиннадцать ноль четыре по землянскому времени. Энция нажала «отбой» и усмехнулась. Вадмер любит назначать время, связанное с какой-либо датой. В этот раз взял свой день рождения. – И когда он повзрослеет?.. – меркурийка закрыла недособранный чемодан и стала готовиться ко сну.***
– О. Мой. Бог, – выделяя каждое слово, выразил свои эмоции Монгт, лицезрея их новый корабль, вполне обоснованно напрашивавшийся на определение «старый». Команда стояла у судна малой вместимости – много ли пятерым надо? – общей потрепанности и неказистости. – Да нормальный он, – отозвался Тринлоус. – Вот узнаю, какой пилотский пульт, тогда и соглашусь. В чем я сильно сомневаюсь… Вслед за Свиллом по трапу поднялись остальные, таща вещи. Вылет состоится завтра, как и отправка на очередное задание «Центуриона», находившегося в том же ангаре, но далеко от «Милашки». – Судьба тебе летать на ней, – Тринлоус толкнул Ошос-Чера локтем в бок, намекая на его самое первое распределение, не случившееся ранее, зато произошедшее сейчас. Доктор серьезно кивнул. Вадмер прав: от судьбы никуда не денешься. И от приставучего капитана тоже. Для прикрытия и безопасности на корабле не было знаков принадлежности к Галаполиции, и само яйцеобразное блекло-зеленое судно с двумя палубами (нижняя – шлюз, машинное отделение и небольшой грузоотсек; верхняя, куда можно попасть и на лифте, и по лестнице, – рубка, медотсек, жилые каюты, кладовка, кухня и санузел, располагавшиеся вдоль коридора) невзрачным видом и отсутствием намека на боевой арсенал (конечно, размещенный) говорило об обычных путешественниках, а то и о «джентльменах удачи». Те предпочитали корабли попроще снаружи, но не внутри – то есть напичканные оружием и головорезами. Вопреки просьбе явиться к одиннадцати ноль четырем техник – невысокий жилистый человек, лет тридцати пяти, с невыразительной физиономией (увидишь и тут же забудешь), жидкими черными волосами, облеплявшими череп, как мокрые водоросли, и ярко выраженными оттопыренными ушами – прибыл к половине двенадцатого, когда четыре члена экипажа вовсю изучали «Милашку». За неисполнение просьбы Тринлоус его не упрекнул: во-первых, они официально еще не команда (документы составят к вечеру); во-вторых, мало ли у этого Кретта Заути случилось что-то срочное, отчего он опоздал. Явился, хоть и позже, – и замечательно. Кретта Вадмер нанял накануне заочно – ткнул наугад в список свободных техников ГП и выслал свой выбор в штаб. На «Центурионе» работали хорошие специалисты, но на приглашение Тринлоуса отправиться на край Вселенной наотрез отказались. Какой же дурак покинет один из самых лучших кораблей Галаполиции? Тем более, дружбу с механиками «Центуриона» майор не водил. Соответственно, не было смысла уговаривать кого-либо конкретного. – Древний корабль, – презрительно изрек механик, оглядевшись. Дочитав эксплуатационные характеристики «Милашки», Заути вовсе скорчил кислую физиономию: – Судно выпущено в две тысячи сто первом. М-да-а… – Полвека назад?! – ахнул Монгт. – Хотя главный движок более-менее современный, – заключил Заути. – По-моему, из современного здесь только мы, – упавшим голосом произнесла Энция, ознакомившаяся с бытовыми приборами на кухне, отвечавшими требованиям потребительского общества как раз пятьдесят лет назад. Санузел так вообще был один на всех: душ без ванной. Хорошо хоть, не совмещенный с туалетом. Жди-дожидайся, пока кто-то помоется, а тебе жутко приспичило из-за расстройства желудка. – Не скажи. Навигационная программа мощная – «Нить Ариадны 39.204», – Свилл плюхнулся в пилотское кресло, отозвавшееся жалобным скрипом: мол, впредь не садись резко, иначе грохнешься на пол вместе с дном. – Почти догнала «Центурион» с его «сороковкой». – Так что с твоей вотчиной? – спросил Тринлоус Монгта. – Ну… – не слишком оптимистично протянул тот. – Сам вот глянь. Вадмер послушался и посмотрел на тумблеры, рычаги и штурвал. – Не сенс-панель, – признал он. – Не она родимая. Уж я молчу про вирт-управление, – Свилл встал с кресла. – И на этой отсталой технической ноте я откланиваюсь… Пилот отвесил капитану символический поклон и прошествовал к выходу из рубки. – Уходишь? – окликнул его Тринлоус. – Значит, не справишься с таким управлением? – Я?! – оскорбленный до глубины души, Монгт вернулся к пульту и патетически воскликнул, тыча в консоль: – Ты за неуча меня держишь? Это как на самокате после мотоцикла кататься – от сложного к простому! – Я так и думал, – хмыкнул майор. – А уход ты плоховато изобразил. – Неубедительно, – подтвердила Энция, в отличие от кухни и санузла оставшаяся довольной навигацией «Милашки». Складывалось впечатление, что в старой игрушке, с коей ассоциировался корабль, заменили износившиеся детали, и она должна еще послужить. И не чему-нибудь, а общегалактической полицейской организации. – Я по-настоящему хотел уйти, – буркнул Свилл, снова садясь в многострадальное кресло. – Но кое-кто начал бы ныть… – Ноешь как раз ты. Ладно, дальше доктор, – Тринлоус нажал кнопку связи с медотсеком, исследованием которого занимался Йуат. – Что скажешь? Все паршиво или пара шприцов найдется? – Все средне, – доложил кейтинец: – Две койки для стационарных пациентов («Болеть будем по очереди», – шепнул Свилл Энции, и та хихикнула), один бокс-изолятор на случай карантина («А вот это уже невесело», – мигом перестал шутить пилот), инструментов и лекарств пока нет вообще. – Доставят, какие скажешь, – отозвался Вадмер. – В целом сойдет? – Нет. Но разве есть выбор? – Военно-полевой госпиталь с палаткой-лазаретом и аптечкой, где только бинты и йод, гораздо хуже. Так что не привередничай. – Ти-Эл, тут нет криокамеры на случай, если кого-то сильно ранят… – Зато есть большой холодильник на кухне. Все, иди к нам, нечего скорбеть над тем, что лучше не станет. Возможно, экипаж, получивший «Милашку» в незапамятном две тысячи сто первом году, был очень счастлив. Через пятьдесят лет инновации судна превратились в музейные экспонаты – работавшие, но не соответствующие прогрессу данного периода. К примеру, площадь каюты, в том числе капитанской, двенадцать квадратных метров, обстановка спартанская – узкая койка, маленький круглый иллюминатор, откидной столик, пара полок, встроенный шкаф и стул. Дополнительная мебель в каюту попросту бы не влезла – разве что посреди, однако ходить тоже где-то нужно. На «Центурионе» у Вадмера были пятидесятиметровые апартаменты, делившиеся на гостиную, спальню и ванную комнату. Иллюминатор в гостиной огромный, прямоугольный, панорамный – от пола до потолка. Предметы интерьера добротные, дорогие. Один шикарный диван с бархатистым покрытием чего стоил. А уж как он нравился девушкам… Различия Тринлоуса пока что не волновали. У него корабль, команда и цель – больше ничего не требуется. Разве что шкаф побольше… – Народ, я кладовку займу? – крикнул Вадмер в коридор. Каждый из экипажа занимался разложением своих вещей в каютах и составлением списка недостающих общих – продуктов, медикаментов, деталей. Свилл умолял внести в перечень видеовизор с большей, чем сто дюймов, диагональю. «А то в этот смотришь, как в дверной глазок», – пожаловался пилот. «Будем фильмы на главный экран в рубке переводить», – успокоил его майор. – Какой вежливый капитан, разрешения просит, – едко прокомментировал Кретт. – Что-то не так, господин механик? – Тринлоус зашел в каюту Заути, неся с собой плоскую продолговатую сумку. Именно ее содержимое майор хотел засунуть в кладовую – на шкафу держать опасно, от тряски упадет и может поломаться. А под койкой расположились вещи, не влезшие в шкаф. – Да все чудесно, – развел руками Кретт и добавил со слабо уловимой, но все же ехидцей, чем напомнил Вадмеру старшего помощника Бронски. – Только капитану надлежит изъясняться приказами, а не вопросами. – Они последуют, не волнуйтесь. – Ну и отлично. За дерзкий тон Заути напрашивался на выговор. Но другого техника у Вадмера на примете не было, поэтому он спустил имевшемуся колкость. Да и разборки на еще не отчалившем корабле – не тот способ для налаживания контакта с незнакомым человеком. Кстати, хоть с расой Тринлоусу повезло – в списке техников значились менее сговорчивые существа, с которыми толком не поболтаешь просто так. У кого вероисповедание не позволяло панибратский тон с иноверцами; кто вообще не разговаривал, а щебетал – транслятор переводил через слово, отчего терялся смысл фраз; кто был немым и общался, передавая импульсы в мозг. С Креттом майор вряд ли сдружится, но рабочие отношения построить необходимо.***
Разобрав большую часть пожиток, команда собралась в кухне за неимением кают-компании и обширного мостика, как на «Центурионе», где Тринлоус говорил со старшими офицерами и главным медиком. Теперь перед ним стояло всего четверо, на чьи плечи ложится ответственность. Несмотря на то, что экипаж малочисленный, их миссия обширная и долгая. На целых три года еще никого не ссылали, да еще в столь опасное место, как размытая, но существующая граница Галактики. Если капитан не справится, то грош ему цена как руководителю. Этого Вадмер не допустит. Он обязан доказать Галаполиции, Мидзуки, родителям, своим коллегам, друзьям и себе самому, что сумеет навести порядок, оперируя законом. Другой дороги попросту нет. Никакого отступления, никакой пощады преступникам. Только вперед. – Экипаж «Милашки», мы отправляемся на сложное задание. Никто из нас не был на краю Галактики, нашей маленькой Вселенной – Млечного Пути. Но без этого мы знаем, что там нас ждет опасность. А до сей поры – неизвестность. Капитана все слушали внимательно, даже Кретт не посмел испоганить обращение к команде хмыканьем или нарочито скучающим видом. – У нас не такой мощный корабль, как «Центурион», нет и четверти его вооружения. Также нет наших товарищей, готовых прикрыть спину при сражении или задержании. Мы не имеем всех технических достижений нашего века – в частности, коммуникаторы наручные, а не привычная гарнитура. По мере приближения к границе связь будет работать с перебоями. Поэтому зачастую мы сами по себе. Задания от штаба ГП получим на планетах или станциях через терминалы. Нет и обслуживающего персонала – делать уборку на судне и заниматься готовкой станем тоже сами. Позже будет составлен список дежурств по кухне. Далее по должностям. С этого дня приказом назначаю сержанта Энцию Уртвал своим первым помощником, в обязанности которой входит помимо обеспечения безопасности пост навигатора. – Так точно, сэр, – кивнула меркурийка. – С остальными все ясно: пилот, врач и механик. Если угодно, зовитесь главными, – улыбнулся Тринлоус. – На корабле и вне него ко мне обращаться на «ты». На официальных мероприятиях и им подобных – по Уставу. Иначе доброхоты настучат в штаб. А у него на меня и без того зуб. Не станем усугублять ситуацию, – пояснил Вадмер. – Еще раз спасибо за то, что согласились на миссию. Если вопросов нет, то все свободны. Вылет завтра в семь одиннадцать. – А чего так рано? – удивился Свилл. – Мы ж, как ты сказал, сами себе господа. Нельзя вылететь часиков в девять-десять? – Выспитесь потом, лейтенант Монгт. А вообще, Мидзуки мне непрозрачно намекнул, что чем раньше мы свалим с глаз долой, тем лучше, – сообщил майор. – К тому же, более позднее время застолблено временно исполняющим обязанности капитана «Центуриона». – Бронски? – попробовал угадать Йуат и попал в точку: Тринлоус болезненно поморщился и вовсе не от заживающих ссадин на лице, стягивающих кожу при мимических движениях. – Это мы удачно ушли с крейсера, – признал Свилл, сменив неудовлетворение «Милашкой» на удовольствие быть на ней, а не на «Центурионе» под командованием венерианина, корчившего из себя умника. – Терпеть ненавижу старпома, чтоб ему икнулось! – Черт с ним, – выразил единогласное мнение Тринлоус. За три года может многое поменяться – Бронски могут назначить капитаном или уволить и взять другого. Но Вадмер во что бы то ни стало твердо решил вернуть себе «Центуриона». А пока на космическом горизонте маячит глушь, криминальные личности, борьба с ними и очень узкая жесткая койка. У Вселенной нельзя очертить границы. Она делится на галактики, которые тоже бесконечны. Как тогда понять, где что-то начинается, а где заканчивается? Может, границы измеряются уровнем развития цивилизации? Или нравственными качествами существ? Где вообще грань между добром и злом? Хватит ли трех лет, чтобы постичь это? Впрочем, у сроков тоже нет границ. Время и пространство бесконечны.