***
— Послушай, Гарри, — ровным голосом начала Гермиона, откладывая книгу и поднимая взгляд на вопросительно посмотревшего на неё Поттера. Они сидели в креслах кабинета Тайной комнаты, отдыхая после очередной тренировки. Гермиона уже несколько раз пыталась начать разговор, который, она чувствовала, радости никому из них не принесёт, но её постоянно что-то останавливало. В конце концов, сегодня она решилась. — Гермиона? — зелёные глаза с интересом уставились в карие. — Понимаешь, я после обливиэйта Уизли постаралась найти всю возможную литературу на эту тему и изучить раздел магии, посвящённый ментальному вмешательству как можно подробнее, — закусила губу девушка. — То есть, само заклинание несложное, даже Уизли смог применить, а вот его действие, последствия и симптомы интересны, — пояснила она, стараясь оттянуть момент перехода к сути дела. — Хорошо, но к чему ты это говоришь? — поинтересовался парень, его вдруг начало одолевать плохое предчувствие. Девушка погладила книгу по корешку, внимательно разглядывая золотое тиснение, давая себе время решить, как продолжить разговор. Придя к выводу, что дальше тянуть нельзя, она выдохнула и прямо спросила: — Что произошло двадцать пятого декабря, Гарри? — Гермиона посмотрела ему в глаза. — В Рождество? Да ничего особенного, вроде, а что? — похолодел Гарри и отвёл взгляд. — В книгах говорилось, что иногда обливиэйт срабатывает нестандартно, и жертва, не обладая памятью о стёртом событии, видит его отголоски во снах… Ко мне подходила Сьюзен Боунс, — продолжила Гермиона, обратив внимание на напрягшегося Поттера. — У нас состоялся откровенный разговор, в ходе которого, помимо маленьких девичьих тайн, она рассказала о своих снах. Каждую ночь она тонет в крови, а ты её спасаешь. Гарри мрачно размышлял о происходящем, с каждой секундой убеждаясь всё больше, что скрыть события в доме Боунсов не выйдет, только не от Гермионы. Да и скрывать ничего не хотелось. Только было страшно, что она отшатнётся от него, узнав об убийстве четырёх человек и больше не захочет иметь с ним ничего общего. Захотелось вдруг встать и, отговорившись чем-нибудь — чем угодно, немедленно уйти, убежать. Главное, не продолжать этот разговор! Он сам давно пережил и откат, и моральные терзания от содеянного. Немалое влияние оказали и глаза Амелии Боунс, в которых он не видел осуждения, что помогло ему относительно скоро прийти в себя. Однако это не значило, что воспоминания о том вечере не причиняли ему дискомфорта. Первую неделю не было ночи, когда он не просыпался от кошмаров. Дёрнул же Мерлин Сьюзен пойти к Гермионе! Зачем она вообще к ней пошла?! Думал парень, начиная закипать от поднявшихся в нём переживаний. — Ты не хочешь об этом говорить, Гарри? — тихо спросила девушка, встревоженно сползая на краешек кресла. Гермиона внимательно смотрела на мечущегося Поттера. Она уже поняла, что Гарри точно замешан в происшествии, о котором ей рассказала Сьюзен. Правда, было непонятно, как и каким образом, хотя у неё и были догадки. Почему вообще ей показалось таким важным узнать ответ на этот вопрос? Поттер сжал губы и, дёрнув уголком рта, старательно смотрел в сторону. Это была не та реакция, которую ожидала Гермиона. За пять лет она наловчилась вытягивать из друзей беспокоящие их мысли и делиться ими с ней, в конце концов, что ей могли противопоставить глупые мальчишки? Но теперь она задалась вопросом: а стоит ли дальше идти по этому пути? Многое изменилось. Мальчишки, а вернее, мальчишка повзрослел и теперь вызывал у неё совершенно не те чувства и ощущения, что три года назад, вернее, одно наложилось на другое. Она поймала себя на мысли что, пожалуй, теперь он мог заставить её поделиться всеми секретами, начиная с младших курсов, а может даже с трёхлетнего возраста. Слава Мерлину, ему не пришло в голову вытянуть из неё самые сокровенные тайны, вздохнула девушка. Хотя изредка она и замечала намёки на это, ловя на себе взгляд изумрудных глаз. Они заговорили одновременно. — Ладно… — Гарри, ты не должен… — Я всё равно не хотел… — …говорить если… — …иметь от тебя… — …не хочешь! — …секретов! — Я убил четверых человек! — выпалил Поттер. — Что?! Повисла тишина. В Тайной комнате и так было тихо, а сейчас стало слышно только тяжело бьющиеся сердца двух подростков. Поттер старательно смотрел на свои колени. Гермиона уставилась на него, приоткрыв рот. Некстати она подумала, что, должно быть, выглядит сейчас предельно глупо. Это чувство девушке было знакомо: несколько лет назад она присутствовала на похоронах дальней родственницы и до сих пор корила себя за отсутствие скорбных мыслей. Будто каждый день умирают родственницы! Тогда она тоже мельком подумала о своём чёрном платье. Мысль была нелепая и, возможно, даже преступная, ведь все вокруг скорбели, а она думала о платье! Вот и сейчас: её любимый признался ей в таком дерьме! Видно, что боялся, но сказал, а она что? А она беспокоилась о том, как выглядит! Что это за ерунда? Она не беспокоилась об этом вопросе с самого Рождественского бала, а сейчас вдруг… «Прекрасно! — продолжали метаться нелепые мысли в голове Гермионы. — Мой Гарри убил четверых человек — и это повод озаботиться, как я выгляжу? Может, это защитная реакция? Я же читала о подобном». Дальше молчать было невозможно. Поттер, ожидая её реакции, раскачивался всё сильнее. Его состояние было видно по сжатым добела кулакам, превратившимся в ниточку губам, побледневшему лицу, на котором ярко контрастировал шрам и сверкавшие зелёные глаза. — Надеюсь, все они были плохими? — ляпнула она, чтобы хоть что-то сказать. Стукни Гермиона его по голове столешницей кофейного столика, эффект был бы меньше. Поттер вскинулся и неверяще посмотрел на своё счастье, которое, к его радости, было умной и понимающей ведьмой. — Гермиона, ты… — попытался выдавить он. — Гарри, Мерлин… — облегчённо вздохнула она. Девушка сама не верила, что всё это происходит с ними. Шестой год был так богат на подрывание устоев, что гриффиндорская заучка пообещала себе уже ничему не удивляться. Но рано! Несколько месяцев назад, пройдя через тяжелейшие испытания, Гермиона поняла, что вся заумность, интеллект и память никуда не годятся в реалиях мира, который внезапно окутал магглорождённую ведьму. А значит, ей — она сфокусировала взгляд на Гарри, вернее, им, придётся измениться самим. Или заставить измениться ИХ! — Гарри! — Гермиона, я пойму если ты… — Ты сделал всё правильно! — Что?! — снова опешил брюнет. Гермиона улыбнулась, смотря на возлюбленного. Мерлин, сильнейший волшебник, избранный, герой магического мира и заикается перед ней, грязнокровкой из Кроули! И самое главное, что грело самолюбие ведьмы больше, чем все «П» на итоговых экзаменах — он принадлежал ей одной! Это было очередное новое чувство, которое девушка испытала, забрав наконец себе этого брюнета с растрёпанной причёской. — Гарри, если ты не хочешь или тебе трудно, то не надо рассказывать, правда! Гермиона встала и пересела со своего кресла на колени к Гарри. Поттер в растерянности пробегал взглядом полки с книгами, которые он вешал магией, когда сходил тут с ума в одиночку. Да, в одиночку. А сейчас они сходят с ума в этом самом кабинете вдвоём. Хотя уже и по-другому. Гарри улыбнулся и, немного сжав объятия, прижал ближе чуть слышно сопящую ему в шею ведьму. — Гарри… — прошептала она. — Я письмо тогда получил, — негромко рассказывал Поттер. — Боунс собирались убить. Она мешает Волдеморту, и он послал туда группу пожирателей. Их было пятеро. Меня туда аппарировал Добби. Гермиона с ужасом смотрела на юношу с опустошённым взглядом, который изо всех сил старался говорить отстранённо. — Не помню, кто у них был старшим, но одного убила мадам Боунс, а остальных… я. Она потом память Сьюзен и стёрла, — он выдохнул и лихорадочно заговорил, пытаясь как можно быстрее высказать накопившиеся на душе боль и ужас, сильнее сдавив Гермиону в объятиях. — Сьюзен была права! Там всё, всё было в крови! Понимаешь, Гермиона? Всё! Стены, пол, потолок! — он отпустил девушку и взъерошил волосы знакомым жестом. — Я одного взорвал в пыль! До сих пор помню, как меня горячей волной окатило прямо в лицо… Другого пополам разрезал, а потом его напарника об стену расплющил. Первому Редукто дыру в груди проделал! — Поттер тяжело дышал, говоря это. — Ты не виноват… — неуверенно прошептала ведьма. — А кто виноват? Добби? — крикнул он со злостью, чуть не вскакивая с места. — Добби с радостью накажет себя, если мастер… — рядом хлопнуло и появился домовик, преданно смотрящий на Гарри. — Приятель, иди отсюда. Ты же знаешь, речь не о тебе, и никаких наказаний, — слабо махнул Поттер и растёкся в кресле, будто из него разом выпустили весь воздух. Виновато опустив уши, Добби тихо исчез. В комнате, в очередной раз за этот вечер, наступила звенящая тишина. — Но ведь они убили бы и Сьюзен, и её тетю! — справилась с собой гриффиндорка. Гарри молчал, считая, что и так всё ясно. Пожиратели приходили явно не ради рождественских поздравлений, а взорванная дверь была точно не праздничным фейерверком! Гермиона стащила его на пол, прямо на уже знакомый их телам пушистый ковёр, надеясь снять его напряжение своим теплом. — Ты ни в чём не виноват, Гарри! Понял?! — твёрдо сказала она, ласково поглаживая его по щеке. — Но ведь Дамблдор… Второй шанс… — не слишком уверенно попытался запротестовать Поттер. — О! Гарри, только не говори мне, что веришь во всю эту чушь, подрывающую концепцию правосудия! — возмутилась Гермиона. — Ну, — улыбнулся Поттер, — раньше ты была с ним во всём согласна! — Это было раньше, — непонятно ответила девушка, слегка нахмурившись, но тут же улыбнулась, с удовольствием погружаясь в ласки. Через некоторое время, когда они насытились поцелуями и объятиями, Гермиона вспомнила, что ещё хотела спросить. — Ты говорил, тебе пришло письмо, от кого? — с любопытством поинтересовалась девушка. Поттер тяжело вздохнул. Похоже, придётся раскрыть последнюю тайну. Разумеется, он бы всё равно ей рассказал, просто не сейчас. — От хорька, — выдал он, сквозь сжатые зубы. — От кого?! — лицо Гермионы приняло потрясённое выражение, спина напряглась. Она резко приподнялась, расширившимися глазами оглядывая Гарри. — Он у меня что-то вроде Снейпа, — усмехнулся парень. — Рассказывай! — потребовала Гермиона, снова прижавшись к нему. Гермиона, чувствуя, как её бьёт озноб, ошарашено слушала историю про предательство Малфоя и не могла поверить! Самый одиозный ревнитель идеологии чистокровности в Хогвартсе, горячо ждавший возрождения тёмного ублюдка, вдруг взял и перешёл на сторону своего ещё недавно злейшего врага? Невероятно! Как Гарри удалось его убедить? Впрочем, слушая его рассказ дальше, она поняла, что он в общем-то и не убеждал. Просто продемонстрировал, насколько он сильнее, и всё. Гермиона была умной девушкой, и после событий с профессором Квиреллом она плотно засела в библиотеке, анализируя многочисленные книги и подшивки «Ежедневного Пророка» времён первой войны. В этот момент у неё в голове постепенно складывался паззл. Малфой пошёл за сильным, по его мнению, магом. Так же, как и старые семьи за Волдемортом. Сила — это тот аргумент, который стирает даже все закостенелые чистокровные условности! Совершенно невероятно, что никто из пожирателей не знал о полукровном статусе Волдеморта — этого просто не могло быть! Конечно, магическая сила Гарри была не единственной причиной предательства Малфоя, но основной, как казалось Гермионе. Эту невероятную историю стоит обдумать, решила она. Слишком многое это меняло.***
Прозвенел колокол, возвещая окончание очередного урока. Профессор Флитвик улыбнулся и, напомнив об эссе, отпустил студентов. Невилл запихивал учебник, пергамент и прочие учебные принадлежности в сумку, когда его негромко окликнул Гарри Поттер. Лонгботтом даже не удивился, Луна сказала ему, что сегодня случится поворотное событие в их судьбе, ведь попрыгопухлики необычайно активны в последнее время. — Гарри, ты в курсе, что твоей жизнью управляют попрыгопухлики? — ухмыляясь, спросил он у брюнета, наслаждаясь видом его ползущих вверх бровей. На самом деле, обратиться за помощью к друзьям — идея Гермионы. Гарри вообще не хотел никого привлекать и посвящать в подробности бессмертия Волдеморта и борьбы с ним. Но гриффиндорская умница справедливо возразила, что в таком случае он ничем не отличается от Дамблдора, который привык сидеть на своих тайнах, держа всех остальных в темноте. И если о крестражах им можно не говорить, то о Нагайне сообщить надо обязательно, вдруг выпадет шанс её уничтожить. Впрочем, Гарри сопротивлялся не долго и скорее только для вида. Казалось, он наслаждался нотациями Гермионы, которая невольно вошла в свой привычный режим «Мисс-Я-Знаю-Всё!» Только позже Гермиона поняла, что он сознательно провоцировал её, заставляя войти в зону комфорта. Тогда же стало понятно, почему он так внимательно и с лёгкой улыбкой слушал её лекции о чём бы то ни было и даже умудрялся задавать вопросы по теме. Его не особенно интересовали вопросы теоретической магии, которые она поднимала, сами по себе, но, произнесённые ей, с её интонациями и энтузиазмом, вызывали любопытство. Теперь, когда квиддич и шахматы перестали его занимать, отвлекая от действительно важных вещей, Поттер нашёл для себя новое отвлечение: попросить свою умницу разъяснить что-то или задать ей вопрос на интересующую её тему. Дальше оставалось только наслаждаться радостью неугомонной девушки и звуками её голоса. Оказалось, доставлять удовольствие куда приятнее, чем получать его. Первое время Гермиона подозрительно посматривала на Поттера и то и дело останавливала свою лекцию об исключениях в законах Гампа, задавала каверзные вопросы и высматривала в зелёных глазах хоть тень отсутствия интереса и, не найдя ничего подобного, с воодушевлением продолжала. Делиться знаниями Гермиона любила не меньше, чем получать их, а уж делать это с Гарри… Неожиданно девушка осознала, что они разговаривают только на интересующие её темы, и что делать с этим, она не знала, поэтому впервые в жизни позволила себе просто наслаждаться ситуацией. Невилл толкнул дверь очередной заброшенной аудитории и, зайдя внутрь, чихнул, попав в облако пыли, которое опустилось с дверного проёма. Поттер попросил о встрече с ним, Луной и Джинни в любом из заброшенных классов, удивив Невилла, когда отмахнулся от его попытки уточнить, какая именно аудитория это будет. Луна поводила палочкой, и древние ученические стулья очистились от многовековой пыли. Блондинка с мечтательной улыбкой уселась на один из них и закинула ногу на ногу. Невилл сглотнул. Луна с некоторых пор перестала носить чулки, заставляя его терять концентрацию при каждом взгляде, брошенном на её безупречные ножки. Ему начало казаться, что она нарочно его провоцирует, получая удовольствие от его реакции. — Закрой рот, Невилл! — хихикнула Джинни, пальчиком поднимая нижнюю челюсть Лонгботтома. — Это бесполезная просьба, Джин, — пропела Луна. — Смотри, — она переменила ноги — и челюсть Невилла снова отвисла. Джинни расхохоталась, а Невилл покраснел. Именно в таком виде их и застал Поттер, которого перенёс Добби. Он удивлённо огляделся, посмотрев на смеющуюся Джинни, смущённого Невилла и безмятежную Луну. — Привет, Гарри! — пропела блондинка с серёжками-редисками в ушах. — Привет, — кивнул брюнет. — Добби нас аппарирует. Невилл, Джинни и Луна оглядывали Выручай-комнату, которая сейчас выглядела немного иначе, чем во время тренировок ОД. Появилось большое количество каменных манекенов, да и само помещение увеличилось. Из стоявшего в стороне кресла поднялась отложившая книгу Гермиона и подошла к появившимся друзьям, взяв Гарри за руку. — Счастье скрывалось за каждым углом, да, Гермиона? — улыбнулась Луна. — Всего-то надо было открыть глаза. — Вот именно, что за каждым углом! — фыркнула Джинни, глядя на Поттера, который отвёл взгляд. — Итак, Гарри, зачем мы здесь? В ОД вы вроде участвовать перестали, — спросил Невилл. — Это не имеет отношения к ОД, Невилл, — ответила за него Гермиона. — Вернее, опосредованное. — Дамблдор скоро умрёт, — без обиняков сказал Гарри, — и время прямого противостояния Волдеморту приближается. Поэтому мы хотим вам предложить тренироваться по другой системе. — Что это значит? — заинтересовалась Джинни. Гермиона вскинула палочку — метнувшийся луч Бомбарды с грохотом разнёс верхнюю часть стоявшего вдалеке манекена. — И что? — недоумённо спросила рыжая. — Она сделала это молча, Джинни, — заметила Луна. — В ОД мы большей частью занимались изучением новых заклинаний, — вмешался Гарри. — А тут сосредоточимся на отработке уже известных и раскачке магического ядра. Гермиона, покажи, пожалуйста, — попросил он. Гермиона вновь подняла палочку и выдала серию заклинаний: Редукто, Бомбарда, Секо, Релашио. — Ого! Ничего себе! — восхищённо воскликнула Джинни. — Как у тебя получается так быстро? Между лучами почти просвета нет! — Ты Гарри ещё не видела, — смутилась Гермиона. — Гарри, — Невилл сегодня выступал голосом разума. — А почему вы собираетесь учить только нас троих, а не весь ОД? — Потому что ОД будете учить вы, — пожал он плечами. — У нас на них просто нет времени. — Мы с вами-то будем заниматься только несколько раз в неделю, — подтвердила Гермиона. Поттер снял мантию, оставшись в джинсах и футболке. — Предлагаю начать, — сказал он под пристальными взглядами девушек, бросая мантию на кресло.***
Спустя месяц после начала занятий с друзьями Гарри и Гермиона шли по коридору первого этажа, направляясь в Большой зал на ужин. Поужинать они могли, конечно, и в Тайной комнате, но иногда было необходимо появляться за столом родного факультета. Занятия с Невиллом, Луной и Джинни шли с переменным успехом: поначалу не привыкшие к нагрузкам подростки очень тяжело переносили тренировки. Гарри с Гермионой же, напротив, вынуждены были заниматься дополнительно, поскольку, обучая друзей, невозможно было выкладываться на полную. Уже на вторую их встречу Джинни притащила Эрни Макмиллана, и теперь они занимались вшестером. На квиддичном поле по утрам стали бегать уже три фигуры, а немного позже к ним присоединилась Гермиона, для которой это был настоящий подвиг. Естественно, это не осталось незамеченным и вызвало разного рода комментарии. Рон Уизли презрительно фыркал о глупых бреднях недоразвитых магглов и поттеровской шлюхе Грейнджер, правда, последнее очень тихо, практически про себя. Но вот Парвати и Лаванда обратили внимание на явно похорошевшую Гермиону и, зажав её в уголке, устроили допрос с пристрастием. Похоже, скоро бегунов прибавится. Джинни тоже приходила посмотреть, постепенно проникаясь необходимостью физических нагрузок. — Гарри, а почему ты до сих пор не показал им беспалочковую магию? — поинтересовалась Гермиона, когда они, держась за руки, вошли в Большой зал. Поттер старательно демонстрировал Хогвартсу свою заинтересованность девушкой. — А смысл? Всё равно в скором времени они её не освоят, — отпустил он её руку, садясь за стол. Они почти заканчивали ужинать, когда к столу красно-золотых подошла как всегда чопорная Минерва Макгонагалл. — Мистер Поттер, директор ожидает вас в своём кабинете, я провожу вас, — сказала она строго и устремилась к выходу из Большого зала. — Милая, не волнуйся, возвращайся в спальни вместе с Джинни и Невиллом, — сказал Поттер, поймав тревожный взгляд возлюбленной и, быстро вскочив, отправился за деканом.***
— Адеско Файр! — раздался громкий голос, отразившись эхом от каменного свода. Тёмно-красное, почти лиловое пламя вырвалось из палочки Гарри Поттера и огненной хвосторогой прошлось вокруг островка. Не чувствующие боли инферналы корчились, сгорая. Маленькие тёмные непрозрачные «фигурки», вдруг вспомнился Гарри тупейший ответ Симуса на уроке ЗОТИ. Смерть, вокруг него буквально разливалось море смерти. Он вновь убивал уже мертвых и… не ощущал ни малейшего сожаления. Напротив, Гарри, наверное, ещё никогда в жизни не чувствовал себя настолько живым! Две противоположности: жизнь и смерть, любовь и смерть, смерть уже мёртвых! На лице светлого мага появилась вдохновенная улыбка, отдающая лёгким безумием. Инферналы, остававшиеся в стороне от дикого буйства стихии, продемонстрировали зачатки инстинктов и устремились в противоположные от мобильной доменной печи стороны. «Да, конечно…» — хмыкнул Поттер, с филигранной точностью управляя своим страшным оружием. Всё вокруг окуталось густым раскалённым паром. Стоящий во весь рост парень как будто почувствовал на себе дыхание ада. Впрочем, почему как будто? Проведя ещё пару кругов и зачистив видимый участок озера, Гарри погасил заклинание и довольно усмехнулся. И контроля за крайне сложными чарами уже хватало, и магический потенциал вырос весьма прилично — усталости не чувствовалось вовсе. Гарри развернулся к директору и выругался про себя: тот пришёл в сознание и вставал с палочкой в руке. «Да что за день такой!» — подумал «избранный», прикидывая, не пора ли уже «авадить» Дамблдора, так, в превентивных целях. Операция не задалась с самого начала, когда, притащившись вместе с директором на место захоронки очередного крестража, пройдя сквозь сработавшую на крови директора арку, они оказались на берегу мрачного подземного озера. Добравшись на спрятанной под водой лодке до крошечного островка, пожилой и молодой маги увидели какой-то предмет внутри громадной чаши. Необходимо было выяснить, как добраться до таинственной вещи, погружённой в изумрудно-зелёную светящуюся жидкость. И тут, по мнению Поттера, началось настоящее безумие! Знакомому с маггловским миром парню зловещее свечение сразу напомнило термин «радиация». Он даже сделал пару шагов назад, задумавшись, какие магические щиты могут прикрыть от жесткого излучения и можно ли вылечить зельями лучевую болезнь. Однако из задумчивости Гарри вырвали действия директора, вызвавшего кубок. Только сейчас до него дошли рассуждения старого мага о том, что эту неизвестную гадость надо пить. «Пить!» — потрясённо подумал Поттер. Со всё возрастающим ужасом он вслушивался ещё внимательнее в то, что данную работу Дамблдор берёт на себя, а Гарри обязан, не взирая ни на какие возражения и просьбы директора, заставить его выпить всё содержимое чаши. Единственная замечательная новость! Поскольку парень жертвовать своим здоровьем, а то и жизнью, таким диким методом не собирался. Несмотря на жгучее желание немедленно начать вливать в глотку директора эту прелестно сияющую жидкость, Гарри попытался воззвать к здравомыслию старого и мудрого мага. Он предложил ему срочно вызвать патронусом к ним в помощь Снейпа. Кто может лучше разобраться в неизвестной жидкости с совершенно непонятными, но явно весьма опасными свойствами, как не мастер зельеварения? Но нет, директор проявил характерное для него упрямство и продолжил настаивать на своём. Про Снейпа же заявил, что как раз в это время профессор «чрезвычайно занят» и никак не сможет оказать им содействие. От того, как разворачивались события, у Гарри возникли весьма нехорошие подозрения, если посмотреть со стороны: — в школу, по полученной от Малфоя информации, вот-вот будет рейд пожирателей с целью ликвидации директора, о чём сам директор прекрасно знает; — вместо того, чтобы крепить оборону вверенного учебного заведения, Альбус забрался к чёрту на рога и собирается пить какую-то гадость, которая явно резко снизит его боеспособность; — здоровье директора и так на ладан дышит, рука почернела практически полностью; — двойной агент, Северус Снейп, по словам директора, занят чем-то предельно важным. Научившийся за последний год анализировать информацию Поттер понемногу приходил к очень нетривиальному выводу: Альбус Дамблдор готовил человеческое жертвоприношение! И не исключено, что крайне подозрительное зелье играло в нём ключевую роль. Словом, если бы директор предложил выпить это зелье ему… Что ж, внезапная атака с использованием беспалочковой невербалки имела бы все шансы на успех! Однако директор пил сам, кубок за кубком, стонал, метался, кричал в смертной муке, но пил. Внезапно, когда десятый кубок уже царапал дно, директор рухнул с последней просьбой: «Воды!» После чего для шагнувшего к берегу парня все события понеслись вскачь! Холодная вода в чаше, инфернал, оттолкнутый беспалочковой магией, ещё толпа инферналов на виду, адское пламя и очухавшийся, смотрящий на Поттера с диким подозрением в глазах директор. — Гарри, ты… — полубезумным от пережитых страданий и страха взглядом Альбус всматривался в парня. — Неужели крестраж завладел тобой? Похоже, что напившийся зелья, то ли пробуждающего совесть, от мук которой директору было так плохо, то ли просто затуманивающего мозги, Дамблдор стал на редкость откровенен. Услышавший предельно интересное признание, Поттер встал перед дилеммой: то ли всё отрицать и, возможно, нарваться на магическую дуэль с хоть и ослабевшим, но всё же великим магом, то ли… — Директор, во мне уже почти год как нет никакого крестража, — спокойно ответил юноша. Гарри отодвинул прядь волос и лёгким движением кисти убрал древние, непонятно для чего предназначенные чары гламура, найденные им в самом начале в библиотеке дома Блэк. — Но как же… — едва ли не в первый раз Гарри увидел, что у директора просто не было слов. Поттер наколдовал для старика воды. Агуаменти на сей раз сработало, должно быть, адское пламя выжгло какие-то развёрнутые вокруг них чары. Затем, уже собравшись с мыслями, Гарри сел рядом с Альбусом на холодные камни и коротко, не вдаваясь в подробности, рассказал об «Аваде» Беллатрикс, Лимбо, Сириусе и отвалившемся крестраже. По мере повествования, к сильнейшему удивлению Гарри, лицо Дамблдора светлело. Альбус протянул к нему здоровую руку и почти нежно провёл пальцами по тому месту, где когда-то был шрам. Не смотря на всю слабость, он улыбнулся сидящему напротив него парню. — Гарри, это же прекрасно! — по морщинистым щекам усталого старика потекли редкие слёзы. — Мальчик мой, я пятнадцать лет считал, что ради победы над Волдемортом тебе придётся умереть. Я был совершенно уверен в том, что просто не существует никакого иного способа уничтожить крестраж в твоём шраме. Ты не в силах представить, как это мучило меня всё это время. Мне казалось, что иного выхода нет, а теперь сама судьба нашла его за нас! Именно поэтому я и говорю, что все люди заслуживают второго шанса, ведь если бы не миссис Лестрейндж, ничего бы не вышло. Подумай об этом, Гарри, тебе нужно научиться прощать! Тихо охреневший от запредельного цинизма директора и особенно от намёка на необходимость простить сумасшедшую суку, убившую его почти год назад, шестнадцатилетний парень предпочёл не развивать тему дальше. Собственно говоря, обо всём этом он знал, даже не подозревал, а именно знал уже довольно давно. Сейчас перед Поттером стоял выбор: либо вываливать на директора весь накопившийся за шестнадцать лет груз: и Дурслькабан, и то, что происходило в школе по сценарию Альбуса… Или же нет. «За» голосовало жгучее желание выплеснуть все свои обиды, боль, унижения и проблемы в лицо явно виновному в них старому маразматику, закатить отборный скандал, переходящий в истерику… Эта идея у Гарри вызывала какую-то брезгливость. «Против» — то, что директору явно оставалось жить меньше суток, и теперь нужно было сосредоточиться на главном: сделать всё, чтобы на пути в «новое приключение» он не утянул за собой никого из своих. Так что Гарри задал ему лишь один вопрос, тот, который интересовал его действительно сильно: — Директор, скажите, зачем вы год назад убеждали Гермиону, что она должна стать девушкой Рона? — Я считал, что это будет лучше всего для девочки, — начал непривычно откровенно, как под веритасерумом, рассказывать директор. — Я думал, да, я думал, что тебе предстоит умереть, а она останется совсем одна, вот и решил, что так будет лучше… — Одна, что вы имеете в виду? — спросил Поттер, почему-то подозревая, что уже знает ответ. И точно, в гораздо более мягких красках перед офигевающим от поведения Дамблдора Гарри развернулась та же самая картина, что ещё более цинично и откровенно несколько месяцев назад ему описал Драко Малфой! — А ещё, — на совершенно неожиданной нотке заканчивал свой рассказ директор, — чем-то она напомнила мне мою сестру, Ариану. Думаю, доживи она до таких лет, была бы такой же умной, начитанной, доброй и преданной своему другу девочкой. И да, Гарри, тогда я даже не догадывался, что вы любите друг друга, если бы я знал… Ведь я совершенно не хотел, чтобы ты лишился своих друзей. Думал, что вы все будете вместе, с кем же теперь тебе идти на поиски крестражей? И, мальчик мой, прости меня за всё то, что я натворил, я ведь действовал из лучших побуждений, как говорил один маггл: «Благими намерениями…» — директор закашлялся. Учитывая, что Поттер уже имел два вида оружия для уничтожения крестражей, да и пара самих тёмных объектов лежала в специальном контейнере, дожидаясь подходящего времени, он смотрел на свою миссию с определённой долей оптимизма. Нет, конечно, директора он прощать не собирался, и даже не потому, что тот слишком много зла принёс в мир в вечной погоне за своим высшим благом. Нет, просто умеющий слепо прощать всех подряд Гарри Поттер умер чуть меньше года назад, был убит Беллатрикс Лестрейндж. Юноша немного сосредоточился и, стараясь не смотреть директору в глаза с максимально возможной его актёрскому мастерству искренностью произнёс: — Я прощаю вас, сэр! Вы делали всё из лучших побуждений. Мне не за что винить вас. И да, я уже знаю, с кем пойду, не беспокойтесь, сэр, мы сделаем всё как надо! Слегка очухавшийся от этих откровений Гарри решил, что пора заканчивать. Дальше всё было просто: он заглянул в опустевшую чашу, чтобы забрать крестраж, но… Там был медальон! Чёртов медальон! Всё было зря! Если бы директор только заранее сказал, за каким именно объектом они отправились! В чаше лежала явно копия медальона Салазара Слизерина, а учитывая, что оригинал Поттер давно прибрал в тайное место, ситуация была довольно удручающей: напрасные испытания, печальный конец. Однако директору Гарри о таком предпочёл не говорить. Проводив взглядом упавшую в его карман явно пустую безделушку, в мрачных раздумьях он вместе с трудом державшимся на ногах Дамблдором отправился в обратный путь на лодке. Затем последовала двойная аппарация в Хогсмид (Добби парень решил всё же не светить). Но в магическом мире ни на секунду нельзя расслабиться! Через мгновение всё опять покатилось в задницу Мерлину — над Хогвартсом висела тёмная метка!