Демон, который любил чай

 — Не уходи, — голос срывается на крик. Весь мир танцует в огненных всполохах. Таких ярких, что хочется закрыть глаза, отвернуться. Но она смотрит, ищет ответа в непроглядной темноте его глаз. В их омуте танцуют искры, кружатся в адском зареве. Девушка сжимает тонкое запястье, что есть сил тянет. Прохладная мужская рука неподвижна, точно мрамор, покоится в покрасневших девичьих пальчиках. — Останься! — снова крик, он эхом отдаётся в голове, больно скребёт в подсознании. А он смеётся, криво ухмыляется, обнажая ряд ровных зубов с едва выступающими клыками. Она отвлекается лишь на мгновение, новый багряный всполох отсвечивает её худощавую фигурку, больно щиплет глаза, вызывая новый поток слёз. Солёные, мутные, они застилают глаза, струятся по щекам. Мгновение, а руки уже не чувствуют прохладу мужской ладони. Пальцы сжимаются, хватаясь за воздух, ища невидимые очертания. Крик. Он переходит в горестный вой, когда девушка опускается на колени, устремляя усталый взгляд на перепачканные пеплом руки. Воет, кричит, плачет… Снова. Весь мир, окружающий девушку, рушится, рассыпается как карточный домик. Пеплом оседает на спутанные волосы, горечью жжёт в глубине лёгких. Летит в Бездну, увлекая за собой крошечную фигурку, чьи руки испачканы пеплом. Пура проснулась от собственного крика, вскакивая на кровати, скидывая на пол вмиг потяжелевшее одеяло. Небо за окном перечеркнула яркая вспышка молнии, откликнулась грозным раскатом грома и окончательно вернула девушку в реальность, разбив на маленькие осколки сознание и остатки сна. Дождь барабанит в стекло, эхом отражает стук взволнованного сердца, которое сейчас с бешеной скоростью гонит кровь по венам, пульсирует где-то в висках. Очередной электрический заряд ярко озаряет небо, сопровождается тяжелыми раскатами грома, от которых где-то глухо завыла машина. Остатки беспокойного сна сменились ломотой в костях, от которых Пура взвыла, сползая с кровати и растягиваясь на холодном полу. За последний месяц Пура свыклась с беспокойным сном, постоянной болью. Без Диса её жизнь окрасилась в чёрно-багряный. Часы, дни, недели — всё смешалось. Тяжёлое забвение нарушалось только жарко горящей злостью. И больше всего девушка злилась на себя, на то, что не приняла тех чувств, что предложил демон. Он взращивал их день за днём, как своё любимое миртовое дерево. Они красной нитью привязали его к Подлунному миру, пали тяжким бременем на его плечи, а девушка так легко от них отмахнулась. — Ах, если бы я могла всё вернуть. Начать сначала… Я бы научилась заваривать травы… как ты любишь, — первые слезинки маленькими кристаллами застыли в уголках глаз, Пура поспешно смахнула их тыльной стороной ладони. Чтобы менять мир, нужно менять себя. Это непреложное правило давало маленький просвет в мрачном круговороте дней.

***

Подув на озябшие пальцы, девушка неуверенно постучала в массивную деревянную дверь, которая тут же подалась вперёд, открывая взору девушки прибранный холл и достаточно моложавого старичка. Нацепив на острый нос очки, он пару раз кашлянул, стараясь разглядеть лицо девушки под капюшоном. — Чем могу, юная леди? — старичок серьёзно поднял подбородок. — Я… я приглашена… на чай, — девушка поскорее скинула с себя капюшон в надежде, что её поскорее узнают. — Пура. Меня зовут Пура. Я звонила пару дней назад. — Точно-точно. Я представлял вас немного иначе. Редко к нам заглядывают люди, хм, вашего возраста, — старичок спустил с носа очки, едва склоняя голову в поклоне и отступая назад. — Проходите скорее, нынче холодно. Меня зовут Алан. Думаю, госпожа Лилия вас уже ожидает. — Спасибо, — Пура поскорее проскочила в тёплый холл, на ходу расстёгивая куртку. И тут же замерла, удивляясь помпезности, окружающей её в каждой частичке интерьера. — Юной леди нужно вверх по лестнице и направо, — Алан задумчиво смотрел на девушку, умело скрывая свое недовольство гостьей. За всю свою жизнь он встретил тысячи гостей, разных возрастов и национальностей, но никак не ожидал, что ему придётся раскланиваться перед девчонкой в рваных джинсах и с ярко-зелёными прядками в волосах. Обычно ни один представитель её возраста не интересовался таинством чая. Неопределённо хмыкнув, Алан скрылся за винтажной аркой, оставляя Пуру одну. Предоставленная самой себе, Пура аккуратно шагнула на скрипучую лестницу. Казалось, она жила своей жизнью, поскрипывая от каждого дуновения лёгкого сквозняка. Дерево, покрытое тысячей слоёв лака, стонало под высоким сапогом девушки, пока она поднималась, неуверенно держась за перила. Второй этаж уже оказался намного уютнее и проще. Вся напыщенность нужна только для встречи гостей. Весёлые обои в зелёную полоску местами расходились по шву, местами были затёрты до дыр. Но, видимо, Алан скрывал эти дыры за многочисленными фотографиями своей госпожи. Пура остановилась, рассматривая старое фото в облупившейся раме. С этой чёрно-белой фотографии на Пуру смотрела молодая девушка с лучезарной улыбкой. Милый букетик полевых цветов, прижатый к груди, кажется, всё ещё источал свой тонкий аромат, перенесённый через года, чудом зацепившийся за плёнку. — Ах, это моё любимое фото… Тонкий аромат аптечной ромашки. Мой покойный супруг любил эти цветы, маленькие и невинные, — седовласая женщина стояла чуть поодаль от девушки, сложив руки на груди. — А тут розы. Страстные. Раньше их было полно в нашем цветнике, а теперь Алан всё запустил. А у вас есть любимые цветы, милая? — Мирт. Вернее… у меня дома растёт мирт. Он мне очень дорог… — Пура немного замялась, переступая с ноги на ногу. — Быть не может… молодые растения прихотливы… неужели сами вырастили? — женщина испытующе посмотрела на девушку, прищурив пожелтевшие от старости глаза. — Нет, мой… мой товарищ. Лилия понимающе улыбнулась, отчего по её лицу разбежались тысячи морщинок. — Ну, милая, что же привело вас ко мне? Неужели в моду вернулся чай? — Не знаю, — Пура передёрнула плечами, — но я очень хочу научиться. Мой… друг угощал меня, и теперь я хочу сама. — Эх, научиться нельзя, травами нужно жить, чувствовать… В твоём возрасте я знала названия всех трав, умела делать тысячи отваров. Но раз ты пришла, то велико желание в твоём сердце. Это хорошее начало. В сердце рождаются желания, побуждения. Думаю, ты сможешь почувствовать. Пойдём. Я попрошу Алана принести нам воду. С мягкой улыбкой Лилия махнула рукой, указывая девушке на нужную им дверь. В маленькой комнатке пахло мятой и сладкой розой. Под потолком и вдоль стен растянулись верёвки, на которых пучками висели ароматные травы. Уютный диванчик притаился в углу и был едва заметен за большой кадкой, в которой рос лимон. Сочные жёлтые плоды, как фонарики, блестели в матовой листве. И цветы, цветы… Комната больше была похожа на ботанический сад, и Пура вряд ли знала и половины названий. Лилия пригласила девушку присесть, а сама принялась за своё чайное волшебство. — Я не скажу тебе точных пропорций, ты сама их должна почувствовать. Был у меня один знакомый, хотел научиться. Он был чуть старше тебя… ох, не помню его имени… — старушка чуть слышно усмехнулась. — Ну не важно. Он хотел знать всё точно…миллиграммы… видимо был математиком. А потом он почувствовал… Пура, затаив дыхание, наблюдала за движением рук женщины. Дис когда-то тоже так ловко рассыпал по чашкам основы, заливал кипятком. У Пуры на сердце заскребли кошки. Как же она скучала по аромату отваров, по волшебству, которое демон устраивал, пока девушка, притаившись, стояла в дверях. — Прогонит печаль, улучшит цвет лица… — Лилия протянула Пуре фарфоровую чашечку, такую тонкую, что было страшно держать её в руках. — Роза от воспалений, улучшает кровообращение… немного ванили. Пура медленно отпила из чашки. На её бледных щеках расцвела первая за последний месяц улыбка. Искренняя, тёплая. Ей был знаком вкус этого отвара. Так вот чем поил её Дис по утрам. Запах, такой родной, коснулся струн в глубине души. Пура всхлипнула носом, утерев неожиданные слёзы. — Ваш друг, видимо, угощал вас таким отваром… самый подходящий для юной леди как вы. Я расскажу вам о нём.  Лилия с удовлетворением глядела на девушку, уже понимая, что сможет посеять в её сердце любовь к чайному волшебству.