Наследие императора

      Заслышав легкие шаги, она прервала чтение и с улыбкой оглянулась. В ту же секунду в дверь постучали и высокий чистый голос спросил:       — Бабушка, вы не спите, можно войти?       — Заходи-заходи, Мюн Хи, — пожилая дама закрыла и отодвинула тетрадь, лежащую перед ней. На пороге появилась невысокая, изящная девушка с живым лицом и глазами, искрящимися смехом.       — Мне передали, что вы хотите видеть меня. Эти слова эхом отозвались в памяти женщины. Когда-то давно, в другое время и в другом месте, она сама произнесла их:       — Мне передали, что вы хотите видеть меня, ваше величество. Чувства нахлынули с новой силой, когда она вспомнила сутулую фигуру одиноко сидящего императора. Он был худым, почти истощенным. Угрюмо сжатые губы, нахмуренные брови, но взгляд был сильным и непреклонным. Она чувствовала на себе этот взгляд с первой минуты, как вошла в зал и застыла в приветственном поклоне.       — Подойди. — Его резкий голос разорвал нависшую тишину. Не осмеливаясь поднять глаза, она послушно выпрямилась и сделала один шаг вперед.       — Ближе. — Осторожно, будто ступая по тонкому льду, по-прежнему глядя в пол, она приблизилась еще на несколько шагов, тогда император поднялся и нетерпеливо сам шагнул ей навстречу. От неожиданности она отшатнулась, и их взгляды встретились. От надменной холодности не осталось и следа. Его глаза пылали. Он жадно рассматривал ее лицо, отмечая и запоминая каждую черточку, а она не могла отвести глаз от его шрама. Много слухов и домыслов об этом шраме доносила молва, но в последние годы никто и никогда не видел великого Кванджона без маски. Кровь прихлынула к лицу, пульс застучал в ушах, а мысли ускользали как бусины с порванного ожерелья. Как? Передо мной? Почему сейчас? Неужели правда что…? Он… мой отец? Последняя мысль лишила ее самообладания, она зажмурилась и тут же почувствовала теплое прикосновение сильных пальцев к своему лицу. Неожиданно мягким прерывающимся голосом, полным сдерживаемой нежности он сказал:       — Как ты… похожа на нее! Прошу, смотри на меня! Не опускай передо мной глаз. Я хочу чтобы ты помнила меня. Настоящего. Такого каким меня знала только Су. Она не посмела взглянуть на него, он подождал несколько секунд, отпустил ее, отошел и устало опустился на трон. Ты — единственная память о ней. Ее самый драгоценный подарок. Я не уберег ее, но, исполняя ее волю, все эти годы я защищал и оберегал тебя. От интриг и одиночества этого дворца, от хищной ревности императрицы. Я старался держаться как можно дальше от тебя, чтобы ни единым словом, ни взглядом не показать, что ты для меня значишь. Даже наедине с собой я запрещал себе думать о том, что чувствовал всем сердцем с первой минуты, когда узнал о твоем существовании: ты — моя! Он резко оборвал себя и опустил голову, закрыв лицо руками. Не осознавая что делает, повинуясь порыву, она поспешила к императору, опустилась рядом с ним на колени, взяла в ладони его лицо и прямо посмотрела ему в глаза. Она знала, что в эту минуту в ее глазах не было страха, он увидит только ее решимость. Его же глаза были омутами безысходной тоски и отчаяния. Продолжая вглядываться, она видела, как бурлят в их глубине, сменяя друг друга, боль и гнев, ненависть к себе и разочарование, но она не отвела взгляд и, спустя мгновение, в глазах императора появилась надежда. Он прижал ее ладони к своему лицу выдохнул:       — Спасибо. — и закрыл глаза. Не отрываясь, она продолжала смотреть на него и увидела как по щекам катятся слезы. Осторожно, кончиками пальцев, она коснулась лица императора. Рывком он притянул ее к себе, обнял и с горячностью прошептал:       — Прости. Прости меня. Удивительно, но такого светлого ощущения спокойствия, как в этот невероятный миг рядом с этим непростым человеком — ее отцом она никогда больше не переживала. Она похлопывала его по спине и чувствовала, как напряжение покидает его, как успокаивается его сердце, как выравнивается дыхание. Спустя несколько бесконечных мгновений он поцеловал ее в лоб, отстранился, подошел к столу и взял объемный конверт.       — Су не долго осталось ждать меня. Только огню я смог бы доверить этот конверт. Но я хочу, чтобы ты всегда помнила о Хэ Су и о четвертом принце Ван Со, который был всего лишь одним из двадцати пяти принцев, отверженным изгоем, заложником по прозвищу Волк. Здесь записана история спасения его души. После разлуки и утраты Су я начал писать эту историю. Я писал каждый день, переживая все вновь и вновь, я негодовал, изумлялся, злился, ревновал и отчаянно, безумно любил. Дитя, сохрани ее в своем сердце и в своей памяти.       — Бабушка? — Мюн Хи пристально смотрела на задумавшуюся женщину.       — Да-да, милая. Я позвала тебя, чтобы вручить подарок на твое совершеннолетие. Старая дама протянула тетрадь девушке.       — Что это?       — Это — просто история. История обычного человека. Одна из многих. Но если она затронет твою душу, то прошу тебя, дитя, сохрани ее в своем сердце и в своей памяти.       Мюн Хи разглядывала подарок. Сколько раз она видела эту тетрадь в руках у бабушки, сколько раз просила рассказать что же в ней написано, но бабушка всегда с улыбкой отвечала:       — Ты все узнаешь в свое время. И вот, время пришло. Затаив дыхание, девушка перевернула первую страницу. Четким крупным почерком на первом листе было выведено: Ю из Чонжу Ван Со четвертый принц, рожденный в год петуха. Мюн Хи ахнула от удивления: это что же получается, если тетрадь принадлежала принцу Ван Со, который стал императором Кванджоном, то сейчас у нее в руках дневник самого императора? Но это же преступление! Почти что государственная измена! Ни одна из вещей принадлежащих семье императора не должна находиться вне дворца. Как могла бабушка пойти на такое! Стоп. Она сказала, что это просто история обычного человека. Полная решимости, с трепещущим сердцем, Мюн Хи погрузилась в чтение.