Предупреждение: ненормативная лексика
…Блэк опустил Снейпу руки на пояс. Безоружному, согласному на все, отлично понимающему, в каком он положении… Сквозь листву кленов светила низкая луна, которую быстро затягивали ночные тучи. Как тогда, в Визжащей Хижине, куда Блэк заманил Снейпа в надежде на мольбы и триумф. Как во все ночи мародерских трансформаций. Мятежная природа, могущество, лесная свежесть, зов естества. Снейп поднял руки над головой и медленно скрестил их, взявшись правой за ветку. Открытая покорная поза, которой очень бы пошли веревка на запястьях и разбитая губа. Прикрытые глаза Снейпа смотрели поверх блэковой головы. …Ветер шевелит волосы, набрасывает на безотрадное лицо черную прядь. Таким — полностью в своей власти — Блэк и желал видеть его прежде. Все верно. Но было слишком темно, чтобы наслаждаться зрелищем сбывшейся мечты. — Я хочу видеть тебя, Снейпи, — отступил Блэк и поднял свою волшебную палочку. В воздухе повисли свечи. Широким куполом они разошлись между деревьями, сделав пространство внутри бархатным, а за своим кругом — угольным. Лицо Снейпа закаменело. Ветка над ним хрустнула. — Поставь щит, кретин, — сказал он низким голосом, — или это сделаю я. — Тебе разве разрешено колдовать за пределами города? — Блэк ничего не мог поделать с ухмылкой на своем лице. — Нет, — глаза Снейпа были пусты. — Твое шапито с дороги как на ладони. Лучше обнаружить тут министерцев, чем моих коллег. - Диффендо максима, — стрельнул в небо Блэк и выкинул палочку. Тяжело опустил Снейпу руки на поясницу. Сладкая тяжесть разлилась по всему его телу темнотой. Даже дыхание стало тяжелым. Снейп с хриплым стоном закрыл глаза. Это был не стон предвкушения. Это однозначно был стон боли. Внутренней борьбы. Так звучит тоска, с которой смирился, которую не выразить словами. Звук, с которым человек переламывает себя. Такая реакция Блэку, действительно, не понравилась. Снейп отчетливо не проявлял энтузиазма, не шел навстречу, просто отдался обстоятельствам. С накатившей старой обидой Блэк понял, что так было всегда, именно это его и бесило в Хогвартсе. Эта апатия, оцепенение, в основе которой читалось презрение. Словно желание Блэка ничего не стоит. Разом все добрые намерения отступили, открылась старая рана. — Что, Снейпи, — схватил его Блэк за подбородок («не отворачивай личико, урод, смотри мне в глаза!») — Нравится быть выше всего этого, а?.. Наслаждаемся независимостью?.. Или ждем насилия? Чтобы оно оправдало твое возбуждение? — Блэк накрыл второй рукой его горячий пах. Снейп содрогнулся. — Я видел тебя с Малфоем, — сгреб он руку горстью, — хочешь, чтобы я делал то же, что он, Снейпи?.. …Пальцы Блэка стали жесткими и злыми. Толчок в его руке дал понять, что он на верном пути. Противник пойман, сломлен и унижен, черные космы змеятся по безжизненным щекам, лезут в рот, в глаза. Непонятно, как это его не раздражает! В ярости Блэк отпустил снейпов подбородок и смял его волосы на затылке. Не смей делать вид, что тебе все равно! Откидывается неживая голова, сейчас посыплется солома, радуя мое бешеное сердце, которое так изголодалось по горячей коже, по моей всецелой и окончательной победе, по влажному биению живых вен, по ребрам, ходящим ходуном, и по тому, что причина этих дивных изменений — я! Я! Я! Снейп разомкнул губы и выпустил ветку, сжав кулак Блэка с клоком своих волос. Блеснули зубы. Наконец твое тело предало тебя, Сопливус?.. Мерлин послал мне наслаждение видеть, как боль лишает тебя брони?.. Но Снейп не хотел освободиться, разжать захват. Его пальцы поощрительно гладили руку Блэка, задавая ей движение вниз. Отлично! Блэк рванул Снейпа к земле, надавив на плечи. Уронил на колени. Снейп развел руки и отклонился назад. Его лицо запрокинулось, подчиняясь натяжению волос. Это ослепляло. Блэк разжал пальцы. Он не решился прижимать это лицо к себе. Он все еще надеялся на химию и взаимность. — Я сказал тебе, можешь делать что угодно, — глухим голосом информировал Снейп. — Но помни, ты тоже дал слово. Поэтому, если хочешь меня искалечить, как тебе мечтается, сделай это не сегодня. — А мне кажется, Снейпи, тебе это по душе! — Блэк прихватил Снейпа за горло. Снейп отклонился еще, припав на руку. — Может реально придушить тебя, или засадить Приаповым заклятьем?.. — Как хочешь, — безразлично ответил Снейп. Но Блэку показалось — в его глазах блеснул интерес. Интерес был очень скверным: препарирующим. Снейп изучал, как далеко зайдет Блэк, если его не останавливать. С отвращением Блэк понял, что за пять минут скатился в школьную кладовку, где жажда обладания другим человеком всегда становилась избиением, потому что собственное возбуждение очень унижало. Унижало, что оно остается безответным. Его могло снять лишь унижение другого. Отчего все так погано, и где высокие мечты, Блэк не знал. Снейп поимел его — это было очевидно. Это месть. За что?! Ведь все давно в прошлом! Блэк расслабил хватку. Снейп делает из него насильника. Но очень опрометчиво думать, что Снейп наслаждается своей ролью жертвы. — Так не пойдет, Снейпи, — присел он. — Ты же знаешь, я просто хочу оторваться с тобой по полной. — Блэк погладил его горло, провел указательным пальцем по груди и защемил бледный сосок. Снейп содрогнулся и схватил свободной рукой Блэка за запястье. Но протестный жест был кратким. Снейп разжал хватку и, словно одумавшись, опустил руку в траву, придав себе устойчивость. Его тело было раскрыто, выставлено под свет. Рука Блэка беспрепятственно шарила где хотела. Снейп почти не дрожал. Он безнадежно, необратимо повзрослел. Блэку стало жарко. Он делал над собой большие усилия, чтобы не дать гневу превратить тут все в кровавую кашу. — Ты не хочешь меня, верно? — чужим голосом сказал Блэк. — Нет, Блэк, — сквозь зубы ответил Снейп. — Это сделка. — Ты лжешь, — прочертил Блэк линию по его телу и остановил руку между ног. — Тебе нравится. — Как скажешь. — Просто признайся, что подчинение тебя заводит! — Как пожелаешь. — Зачем ты согласился, Снейпи, — навис Блэк, снова беря Снейпа за горло. Новая тактика не работала, оставалась прежняя. — Чтобы почувствовать, что тебя поимели, как ты и привык?.. Как на Гримуальд-Плейз?.. Я знаю, каким ты можешь быть!.. Но, видится, не со мной! — Возьми палочку, Сириус, и примени чары, — вывернулся Снейп, глядя в землю. — Или четко скажи, чего ты хочешь. — Это ради старого хера директора, — кивнул Блэк, в очередной раз отпуская его. — Все средства хороши. Я понимаю! — Я тоже, — спокойно ответил Снейп, сложив руки перед собой. — И жду, когда ты проорешься. И дашь понять, что тебе надо. — Ты мог бы потрогать меня для разнообразия! — съязвил Блэк с истеричной нотой в голосе. — Что-нибудь еще?.. — на лице Снейпа появилась ирония. — Я что, должен тебя умолять?.. — поразился Блэк, выплевывая ярость, как мокроту. — Таков твой план?.. Что-то вроде: «О, Северус, да! Да! трахни меня пожалуйста»?!.. — Так таково твое желание?.. — Иди-ка ты на хер! Снейп резко оттолкнулся от земли. Его макушка пришлась Блэку в нижнюю челюсть. Позиция Снейпа была очень выгодной, как низкий старт — Блэк завалился на бок. — Лицом вниз, — прошипел Снейп, — толкая его коленом, и всем корпусом заставляя повернуться. — Прости, я тебя неверно понял. Блэк протестно взвыл, не веря происходящему, но сладкая слабость просигналила, что Снейп прав. Мало того — он просто полон энтузиазма!.. Обида и гнев поднялись вверх обильной испариной, оставляя чистое вожделение. Колено на пояснице жгло. — Будем действовать так, — информировал Снейп. — Я стану спрашивать тебя, и ты правдиво ответишь. Как и положено гриффиндорцу. Ты хочешь, чтобы я был груб? — Сделай одолжение! — выкрикнул Блэк на остатках злости. — Повтори-ка, с кем ты видел меня на Гриммуальд-Плейз?.. — С Малфоем и Лестренжами! — вывернул голову Блэк. — И пол своего дома я вам, сволочи, не прощу! Будьте вы прокляты, меченые суки. — Это мы увидим, — вдавил ему колено в поясницу Снейп. — Тебе понравилось, Блэк? — Иди на хер. — Отвечай, Блэк, таков уговор. — Иди на хер! — Это было «да», — погладил ему спину Снейп. — Взять тебя как Рабастана?.. Или как Рудольфа? Блэк облился потом, но в этот раз он почувствовал смятение куда острей. Потянуло дождем, дорогим одеколоном и белыми цветами. «Иди на хер», — пробормотал Блэк. Сердце гулко колотилось между ребер. — Это простой вопрос, — шелково сказал Снейп, наклонившись. — Хотя ты уже ответил. Ты упомянул пол. Значит, ты выбрал Рудольфа. Блэк понял, что дышит ртом. Чтобы охладить жар. — Я вижу в траве твою палочку с аврорским допуском… — рука Снейпа легла ему на ягодицы. Блэк толкнулся в траву, потому что терпеть было выше сил, плевать, как это выглядит. — Применить к тебя магию, Блэк? Связывание? Депривация?.. М-мм… Левикорпус?.. — Катись в ад! — сжал траву Блэк. — Какая нахрен магия? — Подымайся, — дернул его Снейп на себя, — на четвереньки, Блэк. Блэк исполнил. Все изменилось. Отчаянно пахли лесные цветы. Тьма вокруг казалась испещренной искрами. «Не тяни», — опустился он на локти. — Как скажешь, — ответил Снейп, но голос его не был безразличным. Поэтому Блэк кончил еще до того, как все началось. …Снейп не остановился. Не взирая на спазмы Блэка, он протолкнулся в него двумя резкими рывками. Наслаждение было таким острым, что ребра Блэка ходили ходуном, ему не хватало воздуха, и весь организм, от сердца до последней мышцы, работал толчками. Эти несколько секунд Блэк не помнил. Потом возбуждение отступило, при этом полностью затопив сознание: сознание фиксировало, что Снейп двигается в нем мощными длинными движениями. Блэк застонал. Громко, бесстыдно, словно это мольба. Снейп тут же выдернул его наверх, скрещенными руками прижал к своей груди. Теперь Блэк ощущал ритм дыхания спиной, всей кожей, резкие выдохи над ухом осязались горячим паром; дыхание Снейпа обжигало. Угол изменился. Собственное тело, подставленное ветру и ночи, казалось Блэку наэлектризованным. Снейп прикусил ему основание шеи. Блэк прогнулся в спине, из глубин его души рвался протяжный, долгий вой — прямо в луну, в тучи, в яблочные сады, за которыми небо в алмазах. От сердца вниз покатилась тугая, жаркая волна. Он так долго ждал!.. Кольцо защитных рук, меж которыми лежит наша Логрия!.. Толчки были резкими и одновременно скупыми, на большой глубине. Словно внутри работает бомба с часовым механизмом, что в сущности было правдой. Блэк ощущал, что это он управляет и темпом, и силой этого соединения, как наездник — бастион контролирующих рук на корпусе гнал по венам острое счастье. Он был желанен и храним, и отчаянно нужен, потому что это он заставляет чужое сердце жарко биться! Отчего, отчего они не сделали это раньше?.. Когда Снейп обхватил его внизу, Блэк перестал владеть собой — потому что рука Снейпа мешала ему кончить снова. Снейп передвинул вторую руку и выкрутил сосок. Блэк заорал. Его движения сделались бешеными, потому что Снейп вообще перестал двигаться. Обе его руки превратились в железные тиски, которые то ослабляли сжатие, то усиливали его скручиванием. Ими он управлял Блэком так же, как тот своим мотоциклом. Режим сцепления, длина пробега, скорость. Желание, которое разрывало Блэку грудь и не находило выхода, казалось нереальным. Снейп дрожал, стиснув зубы. Если б он прокусил Блэку шею — тот бы не заметил. Наконец он разжал руки, и просто развел ими бедра Блэка. Блэк оглох. Гриффиндорцы называют это «фонтан», и да, так оно и было. Фонтан благодарности, который последовал вслед за первым, заставил Блэка закусить губу — его скулы были мокрыми от слез. Он развернулся, нашел губы Снейпа и накрыл их. Снейп ответил. Но, видимо, ему не нравилось, как целуется Сириус Блэк — он оттолкнул его язык и впился в нижнюю губу. Это было еще лучше. Губы Снейпа горчили, у них был еле уловимый табачный вкус — вкус кожи Сириуса. Его взмокшую черную макушку обливал свет свечей. «Все же сделал так, что я не рассмотрел его во всей красе, — улыбнулся Блэк в рот Снейпа. — Вот сволочь». Блаженная истома и слепая, глупая привязанность шли вслед за расслаблением, хотя сознание Блэка так и не успокоилось. Оно тикало и дергалось, посылая подтверждающие сигналы. Например, что они со Снейпом кончили одновременно. И кто там нудел о «не понравится»?.. Наконец, Снейп столкнул его. Блэк сполз на траву. Снейп остался сидеть на коленях — в восточной позе сосредоточения. Даже руки его лежали в правильном положении. — Что-нибудь еще, Блэк? — спросил он бесцветно. …Это было то, что надо — резкая, незаслуженная боль поверх наслаждения. Словно все алые флаги в Большом Зале Хогвартса разом стали черными. Словно по беззащитному брюху ударили с ноги. Все произошедшее сразу перестало быть подарком судьбы и удачным развлечением, которое можно повторить в любой момент. Блаженная истома — законная награда за потраченную энергию — рассосалась, как леденец, утопленный в горячем яде. Оказалось, Блэк готов мобилизоваться в считанные секунды. — Это для тебя ничего не значит, верно? — спросил он, с видом ложной независимости растягиваясь на траве. Его слова прозвучали наигранно, разом напомнив множество других голосов — Салли, Минни, Бетти, Петти и Скалли, которым несть числа, и от которых Блэк, застегивая штаны, уносился в ночь. В центре груди быстро и тотально раскрывалась пропасть, ее края были мокрыми. Она росла вширь, превращая внутреннее пространство Блэка в гнилостное болото. — Верно, — спокойно ответил Снейп. — Что-то изменится, если я скажу, что это был лучший секс в моей жизни? — Ты хорош, Блэк, — сказал Снейп после паузы. — Но да, ничего не изменится. — То есть, если я захочу провести с тобой еще одну ночь — мне нужно будет ее у тебя купить. Так? Как я понял из твоих хождений по мукам, Снейпи, с Люцем у тебя не заладилось. — Ты не станешь этого делать, Сириус, — Снейп сорвал травинку и тут же выбросил. — Это смехотворно. — Смехотворно стоять в очереди на сливной бачок Упиванцев Смертью?.. Злость Блэка была черной и едкой, как кислота. Из прищуренных глаз шли стрелы, ощупывая Снейпа в поисках слабых мест, куда следует побольней ударить. Возможно, свет на ресницах давал такой странный эффект. Вероятно, Снейп ждал чего-то подобного. — Я не подписывался любить тебя, — выплюнул он в ночь. — После всех подштанников это было бы более чем странно. «И если это — просто техника, то какова твоя любовь?..» — А Люциуса Малфоя?.. Снейпу показалось, что светлые глаза Блэка выцвели. По его кузине Нарциссе он знал, что так действует подозрительная ревность. Воздух разом остыл, хотя кто бы сомневался, что вечер будет дрянным. Снейп вынужден был спросить себя, хочет ли он мстить Блэку за прошлое, или счета закрыты. — И давно тебя интересует моя душевная жизнь?.. — Я понимаю, это не мое дело и все такое, — выдернул Блэк из куртки пачку сигарет. — Просто интересно. Насколько, например, он хорош?.. Может, у него другие размеры, например, — шумно выпустил он струю дыма. — Которые имеют значение. Это было забавно. Снейп откинулся на локти, и Блэк, наконец, проглотил горькую слюну. — Мистер Малфой был омерзителен в школе почти так же, как и вы, — вальяжно ответил Снейп. И его тягучий голос, и эта поза, наконец, стали тем самым, что щекотало Блэку нервы: недоступным, бесстыдным слепком чужой роскошной жизни, полной запаха хризантем и скорого ливня. — Увлечься Люциусом Малфоем было бы верхом пошлости. Хуже, Блэк — только увлечение тобой. Но перед выпуском Малфой нашел со мной общий язык. Так что сойдемся на том, что это моя школьная симпатия. Как у счастливой Эванс. — Ты же понял, Снейпи, что я хотел тебя с третьего курса, правда? — не принял ни одну из подач Блэк, продолжая гнуть свое и шумно выпускать дым. Год назад он просто избил бы Снейпа на месте от невнятной душевной боли, но теперь в Снейпе что-то поменялось, и это мучило, потому что делало саму душевную боль Блэка извращенным удовольствием. А избить его он успеет. Через пять дней. — Нет, — поднял углы губ Снейп. — Думаю, эта ложь пришла тебе в голову только что. — Это не ложь, — напирал Блэк. — Я возненавидел тебя, Снейпи, с первого взгляда. Просто не сразу понял, почему. Повисла пауза. — Это не отменит нашего прошлого, — опустил Снейп голову и посмотрел на свои руки. — Ни твоего. Ни моего. — Тогда какой вообще смысл в правде? — Блэк затушил окурок о землю и с ненавистью выкинул его щелчком. — Какой смысл?.. — В некоторых случаях она меняет будущее, — тихо отозвался Снейп. — Потому что правда делает человека способным простить. — Это невыносимо, — поднялся Блэк, сжав кулаки. — Что мне сделать, Снейпи, чтобы ты перестал быть таким мудаком? — Ты никогда не будешь похож на Люциус Малфоя, — рывком сел Снейп и ссутулился, словно у него не было сил держать спину прямо. — И это, как видится, большой плюс. — Это я уже понял! — Не думаю. Помнишь Рождественский Бал на последнем курсе Хогвартса?.. — Снейп начал медленно накручивать на палец прядь волос. — Хотя вы были очень пьяные, ты можешь забыть пару деталей… …Блэк напрягся. — Сортир старост на пятом этаже, открытый в честь праздников… Прошу прощения за туалетные подробности… так вот, сортир старост, куда вы все вломились около полуночи. С подачи Джеймса, полагаю. Вас было человек десять с папиросами и вином. Помнишь свою лекцию о пиздаломах?.. — Что?! — воскликнул Блэк, готовый заржать, как того и предполагал предмет. — О пиздаломах, — по слогам произнес Снейп. — Ты читал лекцию мужской элите Хогвартса, как трахать девок. — А ты что — сидел в кабинке?! — Блэк не мог поверить. — Да, Блэк! — развел руками Снейп. — И я был трезв, потому помню каждое слово. Думаю, ясно, почему я не вышел?.. — Не смог бы поддержать разговор, да, Снейпи?.. — хохотнул Блэк. — Или у тебя открылся понос?.. — Если бы, — сощурился Снейп. — Хотя это и не твое дело, я нашел единственное место в школе, где мог спокойно подумать. Столь интересующий тебя Люциус Малфой именно в этот вечер сделал мне, так сказать, предложение. Нет! — поднял руку Снейп, видя, что неверно понят. — Речь шла о… работе. — Да ладно врать, — перебил Блэк, — скажи правду! Подумаешь, обжимались в углах!.. — Если тебе так понятнее, разочаровывать не буду. Люциус пролил на меня вино. Я зашел отмыть пятно, но сортир был так чист и пуст, что привлек меня… — То есть ты там мечтал о Люциусе, да, Снейпи? — хотя персона Малфоя была Блэку как красная тряпка, его лицо просветлело от старой доброй сплетни. — Ты поразишься, Блэк — но мои мысли занимал не он. А Эванс. Ты можешь этого не знать… но мы с ней дружили. Сначала. — А, это теперь так называется?.. — протянул Блэк с видом скучающего знатока. — До третьего курса да. Потом, как ты догадываешься, уже нет. — Говорить Снейпу стало трудно, и он кривил рот, рвал траву и крутил свои волосы, чтобы скрыть это. До Блэка стало доходить. — А я все не мог понять, откуда что взялось, — кивнул он. — Мы из одного пригорода, — стряхнул с коленки Снейп невидимую помеху. Если б он был в брюках, вышло бы натурально. — Одним словом, Эванс и Риддл никак не сочетались, и я желал понять, стоит ли игра свеч. — Да Лили же тебя послала еще на пятом курсе! — хмыкнул Блэк, — Она была с Джеймсом. — Да, Блэк — Лили выбрала Поттера и разбила бы мне сердце, не предай она меня куда раньше. — Не понял?.. — Блэк обнаружил, что очень заинтересован в этой истории. — Ты, вероятно, думаешь, Блэк, что предательство — это один очевидный поступок. — Но обычно именно так и бывает, — снова потянулся за сигаретами Блэк. — У тебя не так? — Капля долго точит камень. Но в конечном итоге гранит раскалывает не капля, а вся масса воды. Эванс выбирала между магией и маглой-сестренкой, завистливой дрянью. И, конечно, выбрала магию. Хотя я каждый раз был виноват. Потому что слабая дрянь не простит, а мне, колдуну, все по сараю. Закономерно, что в выборе между мной и родней она предпочла родню. Все ее последующие выборы исходили из того же принципа сохранения комфорта. — Не всем, Снейпи, приятно чувствовать себя изгоями, — ухмыльнулся Блэк. — Совершенно верно. Поэтому когда она решила не остаться за бортом аврората… для чего нужна Непревзойденная оценка по Зельям… я дал ей учебник своей матери. Ты следишь за моей мыслью, Блэк?.. Там были мои пометки на полях, как улучшить рецептуру. И некоторые заклятья, которые я не скажу «изобрел» — нашел действенными. Одно из них было невербальным. Никто не мог знать его формулу, если б не прочитал ее. Эванс показала учебник Джеймсу, не так ли? Чтобы и он успешно сдал ТРИТОНы? Или чтоб он оценил ее находчивость? Надеюсь, она не ткнула его прицельно в нужную страницу. Блэк слишком глубоко затянулся приоткрытым ртом, и закашлялся. Он никогда не смотрел на старую скабрезную историю с такой стороны. — Когда вы столь любезно применили ко мне мое же заклинание, повесив на виду у всей Школы вниз головой, поверь — вопли Эванс о помощи были… нелогичны. Неужели она не знала, что у Джеймса зачешутся руки попробовать?.. — Эванс всего лишь добрая девчонка, — снизил градус обвинения Блэк, вроде как с девок спроса нет. — По-моему, довольно очевидно, что она решила поделиться своей шпаргалкой с друзьями. — Эванс была слепой, — рубанул рукой Снейп. — Не скрою — меня это очень возмущало. В ней была прорва волшебства. Но привычка есть из всех корзин с ним, видится, несовместима. Я зря защищал ее, когда она лила сопли по этому поводу. Никогда не утешай людей, которые хотят усидеть на двух стульях. Но что поделать, я был очень юн. Блэк смотрел на Снейпа сквозь струи белого дыма, и два его стула один за другим падали в мокрую пропасть. Джеймс. Северус. Стул британский, королевский дуб. Стул венский, с подпиленной ножкой. Ничто несовместимо. Конечно, зачем утешать. Северус… Интересно, как Лили произносила это имя ему в глаза. И что в них отражалось. — Это жестоко, — сказал он. — Утешение важная вещь, если человек тебе дорог. — Нет, Блэк, — мотнул головой Снейп. — Жестоко сидеть в кабинке сортира и слушать рассуждения двух подонков с факультета идеальных парней, как сломать пизду Лили Эванс. Один ей будущий муж. Другой, полагаю, свидетель на свадьбе. Блэк окаменел. Сигарета обожгла его пальцы, и это была хорошая, трезвящая боль. Он… забыл. Не придавал значения! — Это вообще не предназначалось для женских ушей! — воскликнул он, вбив окурок в траву. — Никто наутро не помнил ни слова!.. — Ты будешь рад узнать, что я вообще не смог донести до слеповатой Эванс мысль о том, что вы оба свиньи. Не ради себя, было ясно, что мне не светит. Ради нее. В великолепной, свежей тишине слышался только плеск листьев. Ярким пятном светлела на траве снейпова жемчужная рубашка. Слишком светлая для этой ночи. Блэк встал, раскопал волшебную палочку и погасил свечи. Хогвартский зал с парящими огнями был неуместен. Теперь их окружал мрак. — Дело не в том, — тихо сказал Снейп в его спину, — что Люциус Малфой никогда бы не стал бахвалиться по сортирам. И не в том, что у него другой словарь. Дело в том, Сириус, что Лили грозит опасность. И ты можешь ей помочь, а Люциус Малфой — никогда. …Блэк застыл. Пятна горящих свечей все еще парили перед глазами. — У меня нет насчет тебя иллюзий, Сириус Блэк, — глубокий голос Снейпа медленными каплями падал в ночь. — И нет иллюзий насчет Люциуса Малфоя. Но из вас двоих только тебе есть дело до грязнокровки Эванс. Лили грозит опасность. Поэтому устрой мне встречу с Директором Дамблдором… даже если это подвергнет опасности твою жизнь.________________________________________
Поверхностный в любовных вопросах Сириус Блэк боготворил дружбу. Он не уважал женщин и никогда бы в том себе не признался. Но любовные победы улучшают здоровье и имидж. Поэтому сердечные увлечения Блэка, даже при всей их интенсивности, всегда развивались по одной схеме. Страсть, безумие, адреналин, яркое завоевание, обладание, девальвация, скука. Женщина в роли матери не вызывала никакого адреналина, зато и девальвация была умеренной, изначальной. Серьезные же отношения могут быть только с равными. Дружба раскрывала лучшие стороны Блэка, делала его целым. В ней была восторженность, самоотречение, уважение. Блэк нравился себе в состоянии дружбы. Он не был готов отдать жизнь за женщину. Такого добра вокруг полным-полно. Другое дело — друг. …Однажды с его друзьями что-то произошло. Ушли и уважение, и упоение, а вслед за ними и смысл. Блэк так не нравился себе сам по себе, что готов был кинуться дружить с любым, кто трогает его сердце. И вот он стоял во мраке, герой легенд в чащобе леса, и чувствовал спиной, как позади лучится огромный магнит несостоявшейся дружбы, потому что человек в траве вызывал уважение, душевный подъем и жажду самоотречения. Ты переспал с фактическим Жрецом Смерти, и теперь готов защищать его, словно он невинная жертва молвы, а ты знаешь истину о его прекрасной изнанке. Да, Джейми! Так вот, Блэк — только круглые дураки позволяют себя использовать. Да, Джейми?.. Сопливус тебя использовал. Тебя, аврора и члена Ордена Феникса. Теперь ты не сдашь его, даже если этого потребует твой долг. Даже если он имеет Черную метку и готов сдать любого из нас с потрохами. Потому что ты благороден, старомоден и наивен. А он нет. Нет, Джейми. Я сдам его завтра же главе Ордена Феникса, потому что это он благороден и старомоден, хотя и не наивен. Но я не скажу тебе, Джейми, кому ты будешь обязан жизнью своей жены и ребенка. Потому что мы оба знаем: далеко отсюда Черный Враг строит смертельные планы, полные грязи, боли, страха и насилия, отнимающие у нас то, что мы любим. Мы знаем: чтобы узнать его замыслы и сокрушить их, нужно быть отчаянным человеком. Нужно быть совершенно бесстрашным! Нужно уметь защищаться, чтобы не погубить дело на полпути к успеху. И нужно верить тому, кто тебе друг. Это мы — мы! — должны быть такими людьми. Но не он, спутавшийся с темной магией, назвавший Лили грязнокровкой, не он, белый от гнева в своих бессильных наскоках на Директора — ах-ха-ха! — потому что Рем подрал его в Хижине, и мы не сказали Директору, что знали об этом, а Директор верил нам. Он не верил ему. И ты не поверишь. И поэтому ты не сможешь защитить ни себя, ни Лили.