Старые долги, старые раны

      Вечер сегодня был приятный, особенно для середины сентября в предгорьях. Уже становилось прохладно, но возле костра, да в спальном мешке было весьма тепло и даже уютно. На чистом небе, аккуратно, одна за другой, зажигались звёзды. В свежем воздухе витала осень, пусть в этих краях это было плохо заметно — деревьев здесь растёт мало, трава всегда имела слегка желтоватый оттенок, а вечерами никогда не было так уж тепло. В котелке лениво кипела бобовая похлёбка. Ещё немного, и можно было, наконец, поесть после долгого перехода. Уже три дня как мы вышли из того городишки, где я встретил мистера Мезу, в котором он провёл последний месяц, который, по его словам, выдался на редкость унылым.       Путешествовать с мистером Мезой было довольно занятно, пусть и тяжело. Он не был разговорчивым, а если и говорил, то, в основном, по делу. Время от времени, на привалах, c флягой виски в руках, он мог, пусть и довольно расплывчато, но начать рассказывать мелочи из жизни. А когда же я сам пытался начать разговор, Пуля либо отвечал слишком кратко, либо вообще игнорировал. Про меня и мою жизнь он практически ничего не спрашивал, ограничившись только парой вопросов об отчиме. После пары попыток его разговорить, я понял, что это пустая трата времени, и ехал, как правило, погруженным в свои собственные мысли. — Знаешь, юнец, — сказал он мне во время одного из редких разговоров, — иногда мне кажется, что я хотел бы быть простым переселенцем, построить себе ранчо где-нибудь в Арканзасе, и жить обычной жизнью. Но потом каждый раз понимаю, что я просто не смогу. — Почему же? Это ведь не так сложно, — заметил я. — Проще, чем вы думаете, мистер Меза. — Дело не в том просто это или нет. Я терпеть не могу сидеть на одном месте. Целый месяц я проторчал в том… чёрт возьми, это даже городом сложно назвать. Сраная кучка хреновеньких домов и дрянной салун. Я думал, повешусь там с тоски. — А что конкретно вы там делали? — Скрывался. Знаешь, — после глотка виски мистер Меза говорил хрипловатым даже для себя голосом, — когда ты долго занимаешься отловом плохих парней, ещё более плохие парни в это время думают, как бы отловить тебя. Это был именно тот случай, когда я решил ненадолго залечь на дно. — То есть, вы сейчас рискуете быть найденным этими «ещё более плохими парнями»? — удивился я.       Мистер Меза усмехнулся, как это может сделать умудрённый опытом ветеран, когда желторотый новобранец задаёт глупые вопросы. — Жизнь — и есть риск. В той или иной степени. И если знать, когда стоит ставить всё, а когда притаиться, то всё будет в порядке. Это как в покере. Рискуй разумно, следи за теми, с кем играешь, и банк будет твой, — Меза надвинул шляпу на глаза, закинул руки за голову и замолчал.       При упоминании покера меня немного передёрнуло. Признаться, не лучшие воспоминания.       Похлёбка начала кипеть чуть интенсивнее, и в воздухе уже начал чувствоваться слегка кисловатый запах готовых бобов в томатном соусе. Консервы с фасолью и бобами были весьма популярной пищей у переселенцев, ковбоев и ганфайтеров из-за их относительной дешевизны, питательности, и неприхотливости транспортировки. И если первые две группы людей из фронтирных штатов вполне могли позволить себе иной еды в переходе, говядину в различных вариациях, или даже овощи, то вот охотники за головами, из-за специфики их работы, обходились тем, что быстрее и проще приготовить.       Пуля повернул голову, почуяв запах, и приоткрыл крышку. — Отлично, жратва готова. — Пуля опустил поварешку в котёл, и, немного помешав густое месиво, парой резких движений накидал довольно большую порцию. — Смотри не подавись, принцесса.       Меза чуть ли не кинул мне в руки миску. Я уже привык к такому отношению с его стороны. Он считал, что те, кто вырос ближе к побережью, все как один были пушистыми неженками, которые даже не представляют, каково живётся на фронтире, и им нельзя давать спуска. К моему несчастью, я родился в семье, что владела небольшой табачной плантацией в Южной Каролине. Когда-то владела. — Эта похлёбка может быть не такая вкусная, как стейк на углях, зато почти такая же сытная. С утра времени на еду не будет, сразу доедем до Сан-Роберто. — Сан-Роберто? Вы ничего не говорили про то, что мы будем где-то останавливаться, чем быстрее... — Хорош тараторить. Мне нужны хотя бы слухи, я вообще без понятия, где сейчас засел Боб. А там как раз есть пара людей, которые могут знать. Да и, к тому же, он одно время часто тут ошивался. — Хм. Хорошо, — коротко согласился я, и, поёжившись, взял во всё ещё непривычную, после стольких лет, правую руку ложку, и начал есть это варево. Следует сказать, довольно сносное, выглядело и пахло оно хуже, чем было на вкус.       После того, как я с трудом осилил эту порцию, я решил попытаться разведать его план чуть более определённо: — А что за люди? К кому готовиться? — Что за люди? — задумчиво повторил Пуля, и после недолгой паузы, продолжил, — Один из них — Отец Дельгадо. Мелкий церковник, мексиканец. Старик раньше был хорошим снабженцем, на войне спас этим ремеслом много народу. Уже лет десять этот святоша вразумляет молодёжь в Сан-Роберто, хотя и старых связей не забывает. В общем, тот ещё фрукт. Второй — Стэнтон Кри. Когда-то мы с ним служили в, гм, «добровольческом отряде» во время Техасской революции. Боб тоже там был, но мы тогда с ним не особо общались. А Стэнтон… Спился, зараза. Однако они вместе что-то думали, какое-то дело хотели провернуть. Пёс с ними, поговорим — узнаем. В остальном же — хрен знает, авось кого ещё встретим.       Я, молча, кивнул. Удивительно, мистер Меза сегодня был невероятно разговорчив. Он хитро прищурился, смотря на меня, будто что-то заподозрил, хмыкнул, и закрыл глаза. — Спать бы шёл, а не вопросами раскидывался.       В общем-то да, уже пора, раз уж он говорит, что завтра будет интересный день. По договорённости, часть ночи на дозоре стоял он, часть - я. Сегодня была его очередь начинать пост, поэтому я потеплее укутался в спальный мешок, и закрыл глаза.       Я долго не мог уснуть. Просто не верилось, что завтра ещё на шаг я приближусь к расплате, эта мысль мне не давала покоя.