***
Это началось, когда ей было шестнадцать. Тогда их отношения значительно потеплели, он окончательно отказался от своей ненависти, она — от своего страха. И тогда аккуратно, шаг за шагом, они стали сближаться. Тихо, словно два слепых котенка, изучающих этот неизведанный новый мир. В тот день он точно также стоял возле двери, ведущей в ее комнату, не решаясь открыть ее. Он слышал ее тихие всхлипы. Она была там — по ту сторону двери. Парень не понимал, как же все таки решился войти. Тогда все было точно так же — та же тьма, тот же блеклый лунный свет и та же девушка, сидящая на краешке кровати. Неджи не понимал зачем он здесь и не знал что ему теперь делать. Да, гениальный во всем остальном, младший Хьюга был абсолютным профаном в том, что касалось утешений. И сейчас он в растерянности стоял посреди ее комнаты, отчаянно думая о том, что же ему следует сделать, чтобы успокоить ее. Хината, казалось, ничего не видела вокруг и даже его присутствие осталось незамеченным. Он решил, что все таки стоит привлечь ее внимание. Он кашлянул — никакой реакции. - Что-то случилось, Хината-сама? - спросил он, понимая что хочет и одновременно не хочет слышать ее ответ. Девушка дернулась и робко подняла на него взгляд. Посмотрев в ее глаза, парень понял, что уже не нуждается в ее ответе. Он все прочел по ее глазам. Она так и не научилась скрывать эмоции. Хотя, пожалуй, он еще стоя там, за дверью, понимал причину происходящего. Уже давно его сестра улыбалась, грустила и плакала только из-за одного человека. Эта мысль резанула его сердце, словно остро заточенный кунай. В этот момент ему захотелось убить этого придурка Узумаки за то, что он заставляет его сестру так страдать. Но он стоял, даже не смея пошевелиться. Увидев очередную порцию ее слез, которые теперь беззвучно катились по ее щекам, он не выдержал. Тело двигалось само, словно движимое неведомой силой. За долю секунды он оказался рядом, нежно прижимая к себе ее хрупкое тело. Неджи не помнил, что говорил ей в тот момент, потому что сам мог думать только о тепле ее тела и легком, едва уловимом аромате лаванды, исходящем от ее волос. А дальше… Дальше все происходило словно под воздействием какого-то гендзюцу. Поцелуи, сначала робкие, пробные, переходили в страстные и ненасытные. Он чувствовал жар ее тела, когда повалил ее на кровать. Она не сопротивлялась ему, не пыталась отстраниться, убежать. И в какой-то момент он понял — она сломалась. Ей было абсолютно безразлично все происходящее сейчас. Казалось, она хотела исчезнуть, раствориться в нем, забыв о собственном существовании. И парень прекрасно понимал это чувство, он сам был таким же. Все сейчас смешалось в душе — страх, боль, страсть, горечь и какое-то отчаянное желание быть хоть кому-то нужным. Он знал — они переходят грань дозволенного, но остановиться не было сил. Этот жар, охвативший их обоих, эти чувства, годами копившиеся в душе, требовали выхода. Не лучший способ — это он тоже прекрасно осознавал. Но какая разница, если всему миру глубоко плевать на само их существование? Ей было больно. Он знал что будет, но остановиться не было сил. Хината, казалось, даже не обратила внимание на боль. Наверное, именно это было ей сейчас так необходимо. Ее поцелуи, нежные прикосновения, сводили его с ума, заставляли желать ее еще больше, подарить ей истинный рай. Когда все закончилось она уснула. А парень смотрел на нее и с ужасом осознавал что только что сделал. Сейчас, когда страсть и безумие улеглись, рассудок острыми осколками реальности впивался в его сознание. Что он наделал?! Это было неправильно, противоестественно, омерзительно… Он не имел на это права! Юноша осторожно, чтобы не разбудить ее, встал с кровати и, поспешно натянув одежду, покинул ее комнату. Впереди его ждала еще целая ночь, наполненная самобичеванием, ненавистью и отвращением к самому себе. В конце концов, он решил, что просто забудет обо всем и надеялся на то, что она тоже сможет забыть. Он молился о том, чтобы она простила его и том, чтобы у нее хватило сил сохранить это в тайне. Но произошедшее не желало покидать его сознание. Хината стала для него наркотиком и через неделю ему срочно потребовалась следующая доза. Она снова приняла его — без возражений. Парню казалось, что она просто подчиняется ему, его воле, его силе. Хотя она могла бы возразить, оттолкнуть его, но отчего-то не стала. Сломалась, потеряла интерес к жизни, все ей, казалось, было абсолютно безразлично. Единственное, в чем она отчаянно нуждалась — раствориться, забыться, унять свою внутреннюю боль. И он был не против быть ее утешением — она и сама была его утешением. Да, путь который они избрали был неправильным, противоестественным, аморальным… Но только в эти мгновения они чувствовали себя целыми и абсолютно свободными, словно на них не лежал тяжелый груз ответственности, клановых обязательств и традиций. В эти минуты все казалось неважным, потому что существовали только он и она. Единственные люди в мире. Их встречи стали регулярными. Неджи постоянно мучил один и тот же вопрос: почему глава клана до сих пор не узнал об их отношениях? В клане Хьюга, как известно, сложно что-либо сохранить в тайне. Хотя иногда парню казалось, что Хиаши прекрасно осведомлен об их отношениях, но по какой-то причине предпочитает этого не замечать и вмешиваться, судя по всему, явно не собирался. И парень постоянно задавался вопросом почему. Неужели он мог настолько не любить собственного ребенка, что ему было абсолютно безразлично что его собственный племянник спит с его дочерью? Конечно, он отчасти был рад такому отношению, но все же… Он видел, что это задевает ее, читал это в ее глазах во время их ночных встреч. Возможно, что эти встречи были ее бунтом, протестом, попыткой заставить отца обратить на себя внимание. Эти мысли причиняли ему боль, но он уже привык к этому. В конце концов это он был инициатором их странных взаимоотношений. Но в какой-то момент все это стало тяготить его. Ее молчание, которое раньше радовало его, в момент стало невыносимым. Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы она стала его — целиком, без остатка. Владеть только лишь ее телом - теперь этого ему было недостаточно. Он хотел получить и ее сердце, хотя прекрасно знал, что это невозможно. Разве можно любить своего мучителя, насильника, который воспользовался ее отчаянием? Конечно нет! Он это прекрасно знал. И в конце концов он не выдержал. Он любил ее, по настоящему любил. Когда он успел влюбиться? Он не знал. Возможно, еще тогда, когда впервые ее увидел, а может быть — после их первой ночи. Хотя теперь это было не важно. После того, как он недавно осознал это пути назад не было.***
И вот теперь он снова стоял посреди ее комнаты, смотря в ее глаза, так похожие на его собственные. И мысленно просил простить и понять его. Огромных усилий ему стоило сдерживаться, не подходить слишком близко, не сорваться вновь в эту пропасть… - Что-то случилось, нии-сан? - спросила она тихим, едва слышным голосом, похожим на шелест листвы. Он посмотрел в ее глаза, боясь растерять все свое самообладание. Его голову вдруг посетила одна безумная мысль: а что если она расценивает их отношения как отголоски особо изощренной формы родственных связей? Хотелось тряхнуть головой, чтобы прогнать эту мысль, хотя парень понимал, что некое рациональное зерно в этом все же присутствовало. Хината отчаянно нуждалась в семье, в любви и понимании, и возможно думала, что таким образом сможет удержать, сохранить их хрупкие, едва наладившиеся отношения. Поэтому и не отвергала его, боясь потерять. Парень заставил себя прогнать все эти мысли. Не время, сейчас не время. У него еще будет возможность подумать над этим. Он опустился на колени перед девушкой, взял ее маленькую нежную ладонь в свою руку и аккуратно коснулся легким, едва ощутимым поцелуем. - Я люблю вас, Хината-сама. - тихо произнес он. Оказалось намного легче, чем он думал. Парень поднял взгляд на девушку, чтобы увидеть ее реакцию. Она была растеряна, но не испугана. Хоть это немного радовало. - Зачем… - она едва шевелила губами, произнося эти слова — Зачем ты сказал это? В ее глазах блестели слезы, голос дрожал от накопившихся эмоций. - Потому что я не могу так больше. - ответил он. Хината потупила взгляд. Она знала, что рано или поздно это случится, знала, что им придется нарушить их негласное правило — молчание. Правда она не ожидала, что он сделает это, думала, что будет первой. - Но как же нам дальше… - тихо шептала она, борясь с новой порцией слез — Пока мы молчали все было так просто, а теперь… Что нам делать, нии-сан? Парень поднялся с колен и, посмотрев на нее, грустно улыбнулся. Она все понимала, знала, чем грозят их отношения и как к ним будут относиться. Он не хотел заставлять ее проходить через это. Она не выдержит. Она и так уже сломлена, а это и вовсе убьет ее. Сам он готов был бороться со всем миром. Ему вообще было глубоко плевать на всеобщее мнение, для него это не имело никакого значения. Но Хината… Она была другой. Слишком чувствительной и ранимой. Готова ли она к тому, что их ждет? Ко всеобщему презрению, порицанию, к словам «отвратительно», «мерзко», «грязно», к укоризненным, презрительным взглядам? Нет, определенно нет. И он всегда знал это. Но сейчас он решил все же ответить на ее вопрос. - Я не знаю, Хината-сама. - тихо произнес он, повернувшись к ней спиной и подойдя к двери. Он лгал, потому что уже решил, как поступит. Он исчезнет из ее жизни. И пусть он поведет себя как последний трус, все это не важно сейчас. Все равно иного выхода нет. Сегодня он уходит на длительную миссию и кто знает, вернется ли вообще. Но он хотел солгать ей, потому что правда слишком тяжела. Ему оставалось надеяться лишь на то, что однажды она сможет его простить. Парень протянул руку к двери и легко отодвинул ее в сторону. Это их последняя встреча, но как же тяжело поставить точку. Снова приходится призвать на помощь все свое самообладание. «Пути назад нет» - говорит он сам себе. - Я люблю тебя… - слышит он ее едва различимый на фоне пения цикад за окном, голос — Я люблю тебя, Неджи. От этих слов ему хочется сорваться, кинуться к ней и уверять, что все будет хорошо. Но нельзя. И он абсолютно четко это осознавал. Наверное, в душе он давно знал, что она любит его, но голос разума всегда подавлял голос сердца. В нем эти две грани всегда спорили и рационализм всегда оказывался сильнее. Он знал, какой бы исход не имела ситуация — она все равно будет страдать. Он же хотел облегчить эту ее участь, а для этого он должен уйти, должен поступить так, как решил. - Я знаю… - произнес он и закрыл дверь. Боль раздирала сердце, но пути назад уже не было. Вещи собраны, задание от Хокаге получено, решение принято. Поздно жалеть. Пришло время сказать «прощай». Он в последний раз оглядывается на ее дверь. - Наша любовь, как острые шипы — шепчет он в темноту ночи — С каждым разом ранит нас все сильнее… И он уходит. Из этого поместья. Из этой деревни. Из этой страны, где оставил свою душу. Теперь он мертв и, кажется, его сердце больше не бьется...