Терпеть его не могу!

- Это что такое, а? Это что за безобразие, я тебя спрашиваю?! Бэкхен возмущается сквозь хохот, избивая меня плюшевой лисичкой. Орудие в его руках мощное и опасное, особенно помятый хвост. А все потому, что с утра мое чудо обнаружило на телефоне сообщение "1:1", приправленное смайликом. В итоге я, только вышедший из душа после пробежки, был атакован сердитым зайчиком и его плюшевой лисичкой - жуткая коалиция. - Ай, не надо по голове! - умоляю я, прячась за стулом. - Бэкхен, одумайся! Ты меня потом в одиночку не закопаешь! Омега останавливается, и лиса, потеряв вектор движения, опадает в руках и повисает на одной лапе. Бэкхен осматривает меня несколько секунд, а потом заливается таким заразительным смехом, что и я не выдерживаю. Сгребаю в охапку, жамкаю и, присев на стул, устраиваю у себя на коленях. Бэкхен еще хохочет, свободно обнимая за шею и роняя лисичку на пол. - Боюсь, не смогу скрыть такую длинную перекопанную траншею в огородике профессора Чхве, - сквозь смех произносит омега. - А, то есть тебя только это останавливает? - шучу я, щекоча чужой бок. Бэкхен вертится и в попытке убежать от щекотки, сползает на пол, но ржать не перестает. - Я плохо копаю. Садоводство - мое слабое место! Обожаю его за это. - Кенсу очень доволен вчерашним вечером, - удовлетворенно произносит Бэкки, уже успокоившись. А меня беспокоит только то, что он лежит на моей кровати в цветных носочках с перемотанной лодыжкой. Вчера вечером наши посиделки успешно отвлекали Бэкхена от больной ноги, но сегодня утром он без меня скакал по их с Кенсу комнате, одевался и даже доковылял до моей комнаты с лисичкой, что меня беспокоит. Нет, не то, что меня избили плюшевым хвостом. Факт того, что Бэкки самостоятельно справляется с этими неудобствами. Так что сейчас меня впечатления Кенсу интересуют процентов на девяносто девять меньше, чем опухшая лодыжка моего маленького зайчика. Прости, Кенсу. - Хорошо, что он доволен, - не слишком участливо произношу я и уже более обеспокоенно интересуюсь. - Как нога? - Лучше, чем вчера, - кратко информирует омега. - Все равно не напрягай ногу больше, - настойчиво прошу я. - Надо было позвонить, чтобы ты пришел и я отругал тебя на месте? - скептично приподняв бровь, спрашивает Бэкки. - Да! - невозмутимо произношу я. Бэкхен хохочет. Бэкки играется с ушками лисички, выкручивая два плюшевых треугольничка в разные стороны. Тру свои локаторы и благодарю судьбу за то, что в руках юного экзекутора оказались не мои части тела - распрощался бы со своей лопоухостью навечно. Не могут торчать оторванные уши. Натягиваю джинсы и поздно замечаю, что Бэкхен внимательно меня рассматривает. - Что такое? - Черным ты, конечно, взрослее выглядишь, но иногда я скучаю по кудряшкам. - Когда мы начали встречаться, их не было, - рассуждаю я, закопавшись в шкафу в поисках майки. - Но до этого же были, - задумчиво отмечает Бэкки и через некоторое время добавляет: - Замечательные были кудряшки. Опа-на! - Мне перекраситься заново? Присаживаюсь на край кровати и забираю из рук омежки многострадальную колбасообразную лисичку. Я у него - лисичку, он у меня - ненадетую майку. - Не надо - сожжешь, - вздыхает Бэкхен и трогает черные прядки. - Можно подождать, пока цвет сойдет, но придется ходить разноцветным. Чмокаю в нос и поправляю съехавшую челку. - Главное, чтоб ты от меня, такого красивого, не сбежал. - Буду с завязанными глазами ориентироваться по запаху, - подмигивает Бэкки и с нескрываемым удовольствием проводит раскрытой ладонью по обнаженной груди. - И ощущению. - Ммм, - только и могу промычать я перед тем, как поцеловать свое чудо. Мы валяемся несколько минут, лениво ворочаясь на одеяле, и Бэкхен крепко меня обнимает, собирая пальцами тысячи мурашек. - Люблю тебя. Омежка улыбается и трется кончиком носа о мою щеку. Он не говорит спасибо, не произносит "знаю" и не признается в ответ. Просто обнимает и вжимается в меня, что есть силы. Почему-то скрывать от него поиски квартиры становится невыносимо. Он так доверчиво ютится под боком, что молчание по такому поводу кажется ужасно неправильным. - Не хотел говорить тебе раньше времени, - осторожно начинаю я, поправляя на Бэкхене собственноручно задранную майку, - но у меня есть для тебя одна новость. Бэкхен подозрительно смотрит из-под челки. - Хорошие разговоры так не начинаются, знаешь? - Ничего криминального, - успокаиваю я, чмокая в щеку. Омега осторожно ведет пальцами по плечам и ждет объяснений. - Я еще вчера этим занялся. - Пальцы на плече замирают. - Утром сегодня позвонил по паре номе... - Чанель. Он произносит это тихо, но настолько твердо, что я замолкаю на середине предложения. - Квартира. Ищу квартиру, - спешу произнести я после пугающей секундной паузы. Бэкхен хмурится, но пальцы вновь приходят в движение. Я выдыхаю. - Подумал, что стоит снять квартиру. Мало ли что взбредет нам в голову, и во время течки это удобнее, чем выгонять родителей из дома. По отелям я тебя таскать не согласен. Омега смотрит не мигая, потом сглатывает и осторожно поправляет мои волосы. - Эм... Мы будем жить вместе? Сердце пропускает не один удар, прежде чем я, большой и сильный, еле дыша, выдавливаю из себя: "А ты хочешь?". Бэкхен прячет лицо, утыкаясь носом мне в грудь, и бесконечно долго молчит. - Бэкки, я об этом не думал, честно. Вру. Но ему об этом знать не надо. Пальцы тонут во влажных волосах. - Не думаю, что готов к переменам такого масштаба. Извини, - тихонько отвечает омега. Я глажу его по спине и уверяю, что все в порядке. Себя уверяю попутно, но видеть его рядом хочется круглосуточно. И хочется от слова "очень". - У тебя скоро течка. Соседа пора пожалеть, - отшучиваюсь я. - И давно ты это придумал? - Пару дней назад. Бэкхен роняет меня на спину и забирается сверху. Почувствовать себя хозяином положения - вот, что ему нужно. Хотя бы так. Бэкхен не выносит, когда кто-то принимает решение без него, когда он не участвует и не может просчитать всех последствий. Ему нужно контролировать все, что происходит в кругу его существования. И местоположение кровати, на которой его будут трахать в ближайшее время, извините за прямоту, в том числе. - Можем выбрать вместе, - предлагаю я. Пальчиковые человечки маршируют по груди и вытаптывают на коже одному Бэкхену известные символы. Не верю, что они хоть раз бродили по мне в хаотичном порядке. - Нет. Это шокирует. - Не поедешь со мной? - Сам справишься, - небрежно бросает Бэкхен. Его способность перескакивать с одного настроения на другое меня восхищает. Минуту назад, готов поспорить, он метался между растерянностью и желанием оторвать мне уши. - Точно? Омега награждает меня таким взглядом, что сомнений в его намерениях не остается. - Надо было сказать, да? - виновато спрашиваю я. А Бэкхен окончательно переключается в режим стервозинки и безразлично пожимает плечами. - Не мешало бы, - все так же небрежно отмечает Бэкки, а потом с коварной улыбкой добавляет. - Хотя, если это только на пару дней и для тебя, какая мне разница, какой клоповник ты выберешь. Вот зараза! Он никак не реагирует, оказавшись подо мной, только спокойно просовывает колено между ног - ни на что не рассчитывай, Чанель. Пальчиковые человечки растворяются в воздухе, и ни одного нового прикосновения не ложится на кожу. Не могу без этого. Мне необходимо чувствовать, как он обнимает меня. Жизненно необходимо! - Обними меня, - требую я, глядя на хитрую моську. Он читает меня лучше, чем я его, наверное. Иного объяснения столь точной реакции у меня не находится. Бэкхен ухмыляется. - Сам не справишься? Блять. Это что, словесная битва? - Нет, не справлюсь, - с ударением на каждое слово. Я так старательно выпучиваю глаза, что Бэкхен прыскает в ладонь. - Какой ты несамостоятельный, - сквозь сдерживаемую улыбку дразнит Бэкки, пока я пытаюсь улечься у него между ног. Мои попытки тщетны. Не меняясь в лице и делая вид, что ничего не происходит, Бэкхен не позволяет мне даже опустить свою коленку. - Ты так сопротивляешься, будто я со спущенными штанами к тебе лезу, - бурчу я, борясь с сопротивляющейся коленкой. - Возможно, если б ты лез со спущенными штанами, дело пошло бы быстрее, но поскольку мы разговариваем... Покусаю, честное слово! - Спущенные штаны тебе? - нетерпеливо бормочу я. - Сейчас будут тебе спущенные штаны! Бэкхен, угорая, убирает колено, роняет меня, судорожно пытающегося побить рекорд скорости по расстегиванию ширинки, на себя и, крепко обняв ногами, развязно целует в губы. - Еще раз возьмешься скрывать от меня что-то, и от спущенных штанов не будет никакого толка, - шепчет Бэкхен, прихватывая мочку уха острыми зубками. - Верю, - задыхаясь, отвечаю я. - Вот и чудненько, - самодовольно улыбается Бэкки, чмокнув место укуса. Бестолковое сердце готово вырваться из груди. Обнимай меня вот так бесконечно. Режим вредины активен и во время завтрака. Омежка бросает на меня многозначительные и, как ему кажется, поучительные взгляды и не догадывается, что я внутренне фанючу на сморщенный носик и якобы коварную улыбку. И я настолько увлечен созерцанием своего чуда, что суть разговора в нашей компании доходит до меня с неприличным опозданием. - И я не могу, - бубнит Крис. - Вот-вот, - кивает Исин. - Знакомое что-то, а вспомнить не могу. - Я за то время, пока с ним живу, определить не смог, а вы хотите за пятнадцать минут догадаться? - смеется Бэкхен. Он еще в этой беседе участвует, что ли? - Да чем я пахну для вас, черт возьми?! - не выдерживает Кенсу. За соседним столиком несколько студентов переглядываются. Ну ладно, я для себя хоть тему определил. Чунмен пересаживается к Кенсу, аккуратно сняв со своего плеча сильную руку альфы, и почти незаметно принюхивается - жест по-сказочному хамский, но судя по отчаянным попыткам Кенсу определиться с ароматом, подобные приемы ему приходится выносить не впервые. - Папа говорит, что-то сладкое, кондитерское. Но точно определить, с чем это ассоциировать ни у кого не получается, - погрустневшим голосом признается омега. Чунмен о чем-то задумывается, а потом лезет в телефон. - Как его ... Ммм... Сейчас, - пальчики порхают над монитором. - Ну давай быстрее соображай, - бурчит омега, вглядываясь в экран. - Не то, - пауза, - опять не то. - Мы все в напряжении наблюдаем за процессом поисков. - Об этом я тебя вообще не спрашивал, - ругается Чунмен, словно обращаясь к нашкодившей поисковой системе. - Ага! - Кенсу подскакивает на своем месте. - Аааа, - тянет Чунмен, видимо пробегая по алфавитному списку. - Ааа-анис! - Что? - Анис, - повторяет Чунмен. - Растение такое. - Растение, - растерянно произносит Кенсу. - И ты чувствуешь запах вот этого вот... - секундная заминка, - растения? - Да, - с разгоревшимся энтузиазмом вещает Чунмен. - Его используют в кондитерке, так что папа прав. А еще делают настойку, что-то вроде сиропа, от кашля. Все вертелось в голове - вспомнить не мог. Внезапно разрешившийся ребус отчего-то не вызывает у Кенсу восторга. - То есть ты хочешь сказать, что для вас я пахну настойкой от кашля? Вы издеваетесь, что ли? - Ну каждый чувствует аромат по-своему, но основа - анис. Мне так кажется, - Чунмен пожимает плечами, мол нет моей вины в том, как ты пахнешь. - Пиздец. Помру старым и невинным. Какой кретин позарится на сироп от кашля?! Кенсу произносит это с нескрываемым сарказмом, хотя, думается мне, он переживает об этом больше, чем показывает. - Никто не сказал, что у тебя неприятный запах, - вмешивается Крис, дожевывая за Исином гарнир. - Ароматов, неподдающихся определению, масса. Тем более что каждый чувствует свое. - Твоему альфе будет все равно, - присоединяется Бэкхен. - Не имеет значения, что именно это напоминает, если это запах его омеги. Горжусь прям! - Зато теперь я понял, почему у меня парня нет, - иронично вздыхает Кенсу. - Потому что я сиропом от кашля пах... - Потому что у них всех тотальное разжижжение мозга, - отрезает Бэкхен. - Не доросли, не обзавелись головой на плечах. А бывает еще, что член у альфы есть, а яиц недостача. Он перечисляет все это с завидным достоинством, спокойно распаковывая целофановый пакетик со сладкой булочкой. Потом так же гордо поднимает голову, встречаясь взглядом с Кенсу, и завершает свою обличительную речь: - И не спорь. Каждый был абсолютным мудаком. Хоть ты медом пахни. Если у альфы отсутствие мозга - это не лечится. Исин кратко пожимает плечами. - Кажется, разобрались. Ты приятно пахнешь, и не важно анисом или еще чем. - А кому не нравится, пусть дрочат самостоятельно, - ставит точку мое чудо. Кенсу растерянно улыбается, оглядывает нашу ржущую компанию и, повертев телефон в руке, задает только один вопрос: " Так Чондэ-то мне что писать?" Сехун с треском проваливается под стол.