Терпеть его не могу!

Вернувшись в общагу, Бэкхен смывается вместе с Чунменом в актовый зал. А я остаюсь допроверять бумажки. Вру, полдня я хожу из прачечной на кухню и обратно, пытаюсь отгладить пару футболок и у одной из них все-таки сжигаю рукав. Обычно, я не настолько неумелый. Но что-то не дает мне покоя, отвлекает. Необъяснимое волнение и предчувствие. Словно что-то происходит прямо у меня под носом, а я об этом не знаю. Бывает у вас такое, что ответ вертится в голове, но вы упускаете его раз за разом? Вот и я хожу весь день немного рассеянный, в попытке успокоить ничем не оправданное волнение. Единственное, в чем я уверен, причиной этого беспокойства является Бэкхен. Что я упускаю между нами, чего не вижу в нем? Подсчеты по последнему отчету фирмы сидят в печенках, и когда я уже почти отчаялся, в дверь стучат. - Открыто, - бросаю я, ленясь встать с кровати. Бэкхен проскальзывает в комнату, молча забирается ко мне на колени, отложив бумаги, и утыкается носом в шею, свернувшись калачиком. Ласково глажу по волосам, легко обнимаю и чмокаю в макушку. Внутри все сжимается. Вот опять. - Все хорошо? - Надо поговорить, - бубнит Бэкки. - Давай. - Не знаю, как начать. - Легкая дрожь передергивает его плечи. - Что-то случилось? - Не знаю, - взволнованно выдыхает омега. Теперь уже и меня передергивает. Я снимаю его с колен и сажаю в изголовье кровати, подложив под спину подушки. Устраиваюсь напротив и, укрыв нас одеялом, целую в губы. Сбоку просачивается достаточно света, чтобы мы видели друг друга. И этот купол создает иллюзию хоть какой-то безопасности. Грею пальцы своего чуда в ладонях, а он все трясется и отводит глаза. - Ну, зайчик, в чем дело? Бэкхен тычется макушкой мне в грудь. Словно, чтобы я не видел его лица. Что могло произойти? Веду носом и едва не задыхаюсь от осознания, что ему страшно. - Бэкки, что такое? Он тихо копошится, теребя край моей майки, но все же, подняв голову, выдавливает едва слышное:"Течки нет". - Так еще не вре... - начинаю было я, но обрываю это предположение, потому что Бэкки, поджав губы, качает головой. - Не то, да? Омега кидает взгляд на беспокойные руки, а потом утыкается лбом в ключицы. - Ты чувствуешь, что пора? - осторожно шепчу я. - Да. Я готов, организм готов. Всё говорит о том, что пришло время, но что-то идет не так. И мне страшно подумать, что. Каждому предчувствию в секунду находится объяснение... "Тудух!" - примерно с таким грохотом ваше сердце падает вниз, когда до вас доходит весь список возможных вариантов, почему у вашего омеги отсутствует течка. "Трах-ба-ба-ба-бабах!" - а с таким оно катится к чертям, когда маленькое перепуганное существо прижимается к вам, большому и сильному, в надежде, что вы сбережете его от самых непредвиденных проблем. - Давай разбираться, - глажу я по голове, унимая так и напрашивающуюся дрожь в голосе. - Мы таблетки пили? Пили. И до этого они ни разу нас не подводили, так? Так. Может, это тоже гормональное, как у Исина? Или это следствие того самого ненормального периода, который мы переживаем последние несколько недель? Организм подстраивается. - Будет хорошо, если всё так, - печально произносит Бэкхен. Обнимаю крепко, придвигаясь ближе, и ласково перебираю волосы на макушке. У меня нет права паниковать рядом с ним. - Тебе страшно. - Страшно, - повторяет Бэкки. - Может, сбегать до аптеки? Ну чтоб наверняка? Бэкхен поднимает голову и смотрит с нескрываемой надеждой. - Подождем еще недельку, хорошо? Тем более, ты прав. Я все чувствую острее. Наверное, и это тоже. Случаев, когда таблетки подводят, один на миллион, а то и еще меньше. А я не настолько уникальный. Слабая улыбка трогает губы. - Ложись у меня, - предлагаю я, пальцем повторяя контуры любимого лица. - Поспишь, отдохнешь от этой мысли. Наедине с собой это переживать не лучшая идея. Омега кивает и забирается пальцами под домашнюю майку. - Ты Кенсу ничего не говорил? - Нет. Это его не касается. - Ну он друг, - небрежно замечаю я. - Друг, но с ним моя проблема никак не связана, - отвлеченно произносит Бэкки. - Только если мы его в качестве свидетеля привлечем. - Лучшего свидетеля, чем мой сосед, нам не найти. Да простит нас Кенсу, - смеюсь я. Бэкхен кидает красноречивый взгляд в сторону стены и хихикает. - Наш счастливчик. Я заваливаюсь на бок и утягиваю его за собой. Под одеялом тепло, и Бэкхен с удовольствием устраивается под боком, обнимая рукой. - Это будут плохие новости, если вдруг? - тихонько спрашивает омега. - Неожиданные. Не думай об этом. Отвлекись на что-нибудь и засыпай. - На что отвлечься? На прошедшие экзамены и профессора, отпраздновавшего два месяца с развода? Представляю, как он еще гуманен и объективен. Нет, спасибо. Могу отвлечься только на кого-то. - Целый я к твоим услугам! - шутливо рекламирую я. Бэкхен дергает за майку и строит жалостливую мордашку. - Так чего ты ждешь-то?! Отвлекай! Смеюсь, нависая сверху и укрываясь одеялом с головой. И Бэкхен старается отвлечься от возможных поворотов в нашей с ним судьбе, поцелуями рисуя на щеках звездочки. А я впервые целуюсь с ним почти автоматически, пытаясь утихомирить разбушевавшееся внутри торнадо. Бэкхену позволительно отвлечься, забыться в жадных прикосновениях и растаять в моих руках, чтобы не думать о том, что может произойти через неделю. Моя голова при всем желании не способна сейчас думать ни о чем, кроме... Что должен испытывать альфа в возрасте двадцати одного года, осознавший, что его омега мог залететь и это способно поменять жизнь в одно мгновенье? Я боюсь. Не отца Бэкхена, способного отвернуть мою бедовую голову, не своего отца, всовывающего мне упаковку презервативов и противозачаточных в жопу в расправленном виде. Больше всего я боюсь реакции Бэкхена. Потому что сейчас он, находясь в чуть коматозном и потерянном состоянии, не способен распилить меня на кусочки. А вот все осознавший и взвесивший Бэкхен - вполне. Бэкхен, мысли которого скрыты от меня, которого может не устроить такой расклад с моим участием. Бэкхен, имеющий полное право отказаться от нас. И я не смогу винить его за это. Это будет мой косяк, моя небрежность и вина. Потому что в наших отношениях я рискую сердцем, а Бэкхен всем собой, всей своей жизнью и планами. И я никогда не смогу расплатиться с ним за то, что будет разрушено.