Терпеть его не могу!

Время неумолимо летит вперед. Соревнования почти закончены, и в коридорах уже вывесили забитое расписание пар. Преподаватели стремятся заполнить каждую свободную минуту, отнятую у них региональными. Крис потихоньку ходит, а по вечерам под руководством Исина выполняет комплекс упражнений для восстановления связок. Чунмен с Чонином окончательно освоились на квартире, и уже успели пару раз поболтать с родителями омеги по видео звонку. Две недели пролетают стремительно. Нам осталось провести одну игру. И если мы выиграем, то финал наш. По иронии судьбы с командой Тао мы идем нос к носу, и я даже не против вновь встретиться с ним на площадке. Все это время Бэкхен игнорирует меня. Нет, не так. За все это время я не видел его ни разу. Я не знаю, о чем он думает, и какие перемены в нем происходят, если происходят вообще. Бэкхен не приходит на игры, пару раз я видел только Кенсу. Его нет в столовой, хотя и мы эти две недели заглядывали туда нечасто. У меня потребность увидеть его. Просто увидеть, я даже не рассчитываю на большее. Только бы посмотреть на него хоть пару секунд. Я скучаю, безумно скучаю по нему. Кажется, боль немного притупляется. Мне плохо, мне тоскливо, и сердце ноет в груди, но я уже не лезу на стенку и не сжигаю свое отчаяние в сигаретах. Хватило одной пачки, чтобы накуриться вдоволь и в обнимку с Кренделем постоять на балконе. Он почти не царапается - прогресс. Посреди дня я сталкиваюсь с Тао в широком коридоре, и он с фирменной ухмылкой мне салютует. Я невольно улыбаюсь в ответ. Тао поворачивает в мою сторону и заговорщицки подмигивает: - Ну что, разбомбим этих лузеров? - Давай, - киваю я. - А потом мы разбомбим вас. Фирменная ухмылка становится еще шире. - Кубок у вас запылился уже. Пора поделиться. - И теперь его шутки кажутся мне безобидными. И я отвечаю с таким же задором: - Не переживай, мы его тряпочкой раз в неделю натираем. Тао с улыбкой осматривает мое лицо, и я осматриваю альфу в ответ. Синяки почти прошли, но еще заметны. - Неужели мне одному повезло и никому больше не досталось? - легко интересуется он. - Я не видел его с того дня. - Сейчас увидишь. - И Тао кивает мне за спину. Коридор почти пуст. Хрупкая фигурка, закутанная в шарф, тащит сползающий рюкзак и пытается открыть упаковку печенья. Запаянный пакетик не поддается. Омега почти проходит мимо, но потом обращает на Тао внимание. Он подходит ближе, прищуривается и внимательно осматривает его лицо. Тао неловко чешет кончик носа и, беззвучно смеясь, кусает губы. Такого поворота мы не ожидали. А потом взгляд Бэкхена переходит на меня. Это возмущение на его лице. Оно заставляет его приоткрыть рот и посмотреть на меня, как на последнего кретина. Бэкхен переводит взгляд с меня на Тао, еще раз осматривает наши лица и красноречиво вздыхает. - Идиоты. Он не говорит больше ни слова, просто разворачивается и уходит. Я не выдерживаю. Я хочу с ним поговорить. Мне надо поговорить. Догоняю омегу в конце коридора, и он останавливается. Самое страшное - не видеть на его лице ничего. Теперь ни единой эмоции он не позволяет себе проявить. - Давай поговорим, - прошу я и по привычке тянусь к нему. Бэкхен демонстративно делает шаг назад. - О чем? Он убивает меня одним вопросом. И я знаю, что не умею, как он, прятать свои эмоции. И что Бэкхен сейчас читает каждую мысль на моем лице. Поэтому я ничего не говорю. Просто смотрю на него и не могу отвести взгляд. Он стоит передо мной, самый красивый на свете, от него легко пахнет молоком и ванилью, и волосы немного взъерошены на макушке. Я готов расплакаться, потому что мой Бэкхен все еще здесь, но я не могу прикоснуться к нему, а он этого и не хочет. - Ты же сам сказал к тебе не подходить, так зачем ты здесь? - все тем же безраличным тоном спрашивает Бэкхен. Я набираю воздуха в грудь. Он точно знает, как тяжело мне стоять рядом с ним сейчас. - Хочу знать, что ты в порядке. - Я в порядке, - кратко отвечает Бэкки. - В отличие от вас, придурков, видимо. Что-то не поделили? Не могу не думать о нем: как он смеется от щекотки, как шерудит ногами под одеялом и греет мягкие пяточки о мои икры, как хрустит крекером и кутается в шарф, как теряет носочек и как выбирает из салата куски огурца, незаметно перекладывая их в мою тарелку. - Мне показалось, что он не лучшим образом обращался с тобой. Бэкхен позволяет себе на мгновение отвести взгляд, чтобы собраться с мыслями. - Знаешь, это, наверное, к лучшему, - вдруг произносит он. Меня подбрасывает на месте. Не к лучшему. Просто обними меня, иначе я завтра сойду с ума. - Нам было хорошо, Чанель, но ты прав: я не ценю того, что ты мне даешь. - Этого я не говорил. - Пусть. Но я не подхожу тебе, и это факт. - Который ты сам придумал. - Не могу молчать в ответ на эту ерунду. Бэкхен вздыхает и опускает взгляд в пол. - Что хорошего ты получил от этих отношений? Сплошные нервы. Разве не так? - Я получил тебя. А при условии, что я тебя люблю, большего мне было не надо. - Зато честно. - Почему ты этого боишься, я не знаю. Омега поджимает губы и делает шаг в сторону открытой аудитории, внутри никого. Меня не надо приглашать, я захожу следом и закрываю дверь. Бэкхен облокачивается на пустую парту и кладет рядом сумку. Я подхожу ближе. - Только не трогай меня, - Бэкхен заводит руки за спину. - Не хочу больше зависеть от этого. - А ты время зря не терял, - замечаю я. - Так вот до чего ты додумался за это время: ни от кого не зависеть. - Да, - решительно кивает Бэкхен. - Чанель, я не хочу быть приложением к своему альфе. Я хочу быть самим собой. - А я тебе мешаю. - И это с моей стороны не вопрос. Судя по выражению лица Бэкхена, это утверждение. Он медлит с ответом, что-то обдумывает, будто решает, говорить или нет. - Я перестал себя узнавать, словно я уже не я, а кто-то другой. Может, ты прав. Может, я трус. Но я не готов терять себя во всем этом. Вспомни себя еще год назад? Скажи мне кто, что это один и тот же альфа... Я не знаю, как ты справляешься с этим. Но это слишком крутые перемены для меня. А еще ты планируешь нашу жизнь, даже твои родители в этом участвуют. Ты все время говоришь мне, что ждет в будущем: семья, дети, качели. Я не могу так. Я не готов. Я пытался, но у меня не выходит. Наверное, я привык быть один и жить по своим правилам. Я смотрю на него и не знаю, что сказать. - Это все сделало тебя зависимым, уязвимым, - продолжает Бэкхен. - Посмотри на себя. Ты заместил мной все, что у тебя было. А по факту наши отношения принесли тебе больше боли, чем радости. - Не говори за меня, - тихо поправляю я. - Это правда, просто ты не видишь этого. Я столько раз трепал тебе нервы и вел себя глупо, пытаясь сохранить самого себя. А ты терпишь, потому что любишь. Может, отношения это не мое? Может, и правда, хорошо, что ты принял такое решение? Я не хочу предавать самого себя, не хочу испытывать боль, если вдруг ошибусь. Тебе нужен кто-то, кто согласится на все это, кто оценит твои старания, а я, наверное, не из их числа. - Мой омега - ты. - Уже нет. И это самое страшное, что могло прозвучать между нами. - Не верю, что ты говоришь это. Бэкхен поджимает губы: - Я не хочу врать тебе. - Но ты врешь, - я делаю небольшой шаг, оказываясь еще ближе. И Бэкхен отклоняется. Он отчаянно машет головой из стороны в сторону. А еще в панике смотрит на меня и следит за каждым моим жестом. - Ты понимаешь, о чем я. Всего пара слов, настолько очевидных, что я их почти ощущаю. Он дрожит и неровно дышит, теперь стараясь вообще на меня не смотреть. - Нет, Чанель. Тебе кажется. Хочешь подставляться под удар - это твой выбор. - А ты выбираешь неуязвимость. - Абсурдность ситуации выводит меня из себя. Настолько глупо, настолько неоправданно он пытается оградить себя от всего. - Да, - вдруг с вызовом бросает Бэкхен. Он выдерживает мой взгляд: - Тебе любовь принесла достаточно боли. Я отступаю, и Бэкхен немного расслабляется. - Уверен, твоя неуязвимость того стоила. В отличие от меня тебе наверняка совсем не больно, - выдыхаю я и подхватываю с пола сумку. Омега остается стоять на месте. И с каждым шагом, нас разделяющим, он вновь отрывает от меня кусок. Я словно чувствую, как натягиваются капилляры, как рвется тонкая ткань, и еще одна часть моего сердца остается в чужих руках. - Иди к черту, Чанель, - бросает омега у меня за спиной. Сегодня меня не лечит даже Крендель. Сегодня я позволяю себе наконец-то дать волю эмоциям. И то, что две недели копилось внутри, то, что я пытался успокоить, вдруг вырывается наружу. Крендель терпит мои мокрые щеки и сопливый нос. И не вырывается, пока я его обнимаю. Шерсть пропитывается слезами, а котенок стойко выдерживает это испытание. Впервые за ночь он не пытается меня сгрызть. Просто ложится рядом с головой и щекочет хвостом лицо. Ночью мне снится Бэкхен. А наутро я решаю, что нужно попробовать, и правда, идти дальше.