Терпеть его не могу!

Воскресенье мы с Кренделем посвящаем уборке и работе. Я привычно копаюсь в бумажках, Крендель привычно мне мешает, пытаясь на них заснуть. Несколько раз за воскресенье перечитываю сообщения от омеги и, буду честен, что и вечером жду от него отчета, но телефон молчит. Но даже без этого впервые за полтора месяца я не чувствую себя так, словно по мне проезжает каток, хотя это ощущение преследовало меня ежедневно. Мне не верится, что прошло уже столько времени. А еще не верится, что вот уже несколько недель я разговариваю с Бэкхеном и это не вызывает катастрофы. Скажи мне кто года полтора назад, что я буду сходить по нему с ума, я бы покрутил у виска. И скажи два месяца назад кто, что я буду с замиранием сердца ловить каждое движение омеги - покрутил бы не меньше. Как быстро можно утонуть в этом, и как тяжело вернуть себя к прежней жизни. Еще недавно, погруженный в чувство любви, я был уверен, что время почти бесконечно. Окрыленный тем счастьем я думал, что мы были и будем так же счастливы еще сотню лет. И два с половиной месяца тянулись бесконечно долго и неописуемо сладко. Бэкхен до сих пор не понимает, что каждый день рядом с ним был счастливым для меня. Даже в те минуты, когда он отрицал свои чувства или пытался меня задеть, само его присутствие меня исцеляло. А теперь я остался один на один с бездонной дырой, и лишь в те моменты, когда он рядом, могу рассчитывать на умиротворение и покой. Отец интересуется по телефону, как там моя самостоятельная жизнь и не заморил ли я кота голодом. Папа звонит через пару минут, попутно ругает мужа за его теплоту и понимание, а сам шепотом спрашивает, все ли у меня хорошо. - Жить буду, - просто отвечаю я, насыпая в кружку растворимый кофе. Крендель трется о ногу и нагло намекает на свою опустевшую миску. - Это не новость, - вздыхает папа и начинает издалека. - Как твои тренировки? Как учеба? Заехал бы на неделе, поужинал с нами. - Тренировки отлично. Ты там интересовался билетами на игру - я их скоро привезу. Учеба стандартно, - чеканю я, пытаясь одной рукой открыть пакет с кормом. Крендель мечется внизу, готовый, кажется, съесть свою порцию прямо в обертке. Папа вздыхает. Я не хочу его обижать, но и о Бэкхене говорить не хочу. А каждый разговор в последнее время сводится к омеге. Я имел неосторожность сказать, что мы снова общаемся, а папа теперь постоянно интересуется, помирились ли мы уже. Я не хочу объяснять. Я слушаю про дела отца на работе, про соседские сплетни и новый торшер в зале, которым папа очень гордится. Посреди разговора я отвлекаюсь на стук в дверь и иду открывать. - Лухан? А у него точно есть альфа, да? - с сожалением спрашивает папа и, услышав утвердительный ответ, вздыхает: - Жаль. - Не жаль, папа, - возражаю я, впуская Лухана. - У него отличный альфа, и это Сехун. Прекрати. Лухан удивленно распахивает глаза и внимательно на меня смотрит. Я отмахиваюсь, мол это папа, что тут скажешь. - Что? Да красивый, красивый. - Я планирую свернуть разговор, но папа все не унимается. - Что значит, красивее Бэкхена? Лухан откровенно ржет, садясь на задницу посреди коридора и хлопая в ладоши. Он отодвигает пакет с краской и берется расшнуровывать ботинки, все еще в голос хохоча. Наконец кладу трубку и наклоняюсь над омегой. - И чего ржем? Ни разу предки не сватали? Лухан принимает протянутую руку и поднимается: - А он у тебя юморист. Я помогаю снять ему куртку и забираю пакет. - Привет, Крендель! - здоровается с котом Лу и кивает в сторону кухни. - Чаем угостишь? И опять смеется, когда я всем видом показываю, какой он иногда дурак. - Они переживают, да? Ждут, что помиритесь? - Лухан поправляет расстеленную на полу клеенку и отпивает из чашки, отставленной на столике. - Мастерски топчутся по больной мозоли, ты хочешь сказать. - Сехун говорит, они с Исином воюют, да? - Ты и так от Исина все знаешь, - откровенно отмахиваюсь я. - Нет, - Лухан становится напротив и принимается осторожно меня расчесывать. - Я один раз выслушал его гневную тираду и с тех пор каждый раз, когда он начинает заново, я его обрываю. Мне хватило одного раза. Я понимаю, что он хочет доказать, но это бессмысленно. Я молча киваю. - Если вдруг хочешь поговорить... - Вы с Крисом разлученные близнецы, что ли? - обрываю я. И Лухан, в миг сообразив в чем дело, улыбается. - Он сказал мне это вчера. Омега пшикает на мою голову из пульверизатора и вручает мисочку с краской. - Знаешь, я бы хотел с кем-то поговорить, но, боюсь, никто не поймет, - выдыхаю я. - А ты попробуй. Я же понял тогда. - Лу, не обижайся, но то были крохи от того, что происходит. И единственный, кто может понять, - Бэкхен. - Вот блять! - в сердцах бросает омега и берется за кисточку. - Какая-то херня получается. - Нет, - мотаю я головой, но Лухан тут же недовольно фырчит и фиксирует мою голову руками. - Ладно, крась давай. Лухан пожимает плечами. - Как знаешь. Через час он досушивает мои волосы феном и довольно улыбается. - Отлично! Даже лучше, чем я думал! В следующий раз краска до конца сойдет. Посмотри, - и за руку ведет к зеркалу. Цвет до этого был серым. Вроде как пепельным, но не настолько. Он стал светлее и там, где отросли мои волосы - почти белым. Лухан радостно прыгает вокруг и перебирает мои пряди. - Я боялся, что потом восстанавливать долго придется, ан нет, ты посмотри, как удачно вышло. И не сожгли даже ничего. - Вот горе-мастер, а, - с улыбкой замечаю я и обнимаю омегу за плечи. Лухан прижимается к боку и теперь довольно смотрит на результат своей работы в зеркале. Он обнимает меня за талию и внимательно вглядывается в лицо. - Знаешь, а я б на месте Бэхена забеспокоился. Такого и увести не долго, - и подмигивает, засранец. - Только я не уведусь, - твердо отвечаю я. Лухан дотягивается и пальцем щелкает меня по носу. - Вы, альфы, такие бесхитростные иногда. Силы навалом, а мозгов - с гулькин нос. Я ж не говорил, чтоб ты реально с кем-то изменял своему благоверному. Но мне бы хотелось посмотреть на лицо Бэкхена, когда он подумает об этом. О, это должно быть бесценно. - Омега смакует каждое слово и даже зажмуривается в конце. - Я слишком люблю его, чтобы так шутить. Лу вздыхает: - Черт, ты слишком хорош. Я провожаю Лухана в начале десятого и опять принимаюсь за бумажки. Крендель залезает на спинку дивана, обнюхивает мою голову, но тут же отворачивается - не понравилось. "Прости, что опять влезаю. Хочется помочь" - присылает Лухан вместе с сообщением о том, что он доехал до дома. "Я знаю. Но лучшая помощь - не влезать" - отвечаю я. Хочется чаю, и мы с Кренделем- куда ж без него - идем на кухню. Попутно кот проверяет не собираюсь ли я есть из его миски, а убедившись, что и самому там пожевать нечего, возмущенно мяукает. - Ты жрал два часа назад! - возмущаюсь я, но накладываю этому пушистому троглодиту новую порцию. - Я тебе тренажер куплю, а то перекатываться скоро начнешь. В зале пиликает телефон. - Да иду я, иду! - придерживая одноразовый пакетик. Крендель с чавканьем доедает свой ужин и быстрей меня бежит на место. Телефон еще раз вибрирует, напоминая о сообщении. Котенок ложится рядом и вытягивается на половину дивана. "Все хорошо. Увидимся завтра. Спокойной ночи" - и имя абонента мало похоже на "Лу". "Доброй ночи. Утром одевайся тепло" - отправляю я. Сообщение от Лухана приходит через пару минут: "Обещаю быть паинькой". Я печатаю шутливое: "Ты отправлял это Сехуну?" Лухан присылает ржущий смайлик. А следом приходит: "Я на работе паинька. Не жди подробностей". И тут уже ржу я. Юморист хренов. Мы желаем друг другу спокойной ночи, и я привычно возвращаюсь к разглядыванию счетов и отчетов. Крендель засыпает почти моментально, а я лежу с час, постепенно теряя концентрацию. Идея с ревностью кажется настолько бредовой, что я даже не хочу развивать эту тему. Для меня не существует омег помимо Бэкхена. Почему все вокруг пытаются убедить меня в обратном?