Терпеть его не могу!

Во вторник я упахиваюсь еще больше. Меня не будет в среду, потому что я еду на встречу с отцом, так что команде достается по полной. Они ненавидят меня еще больше, я чувствую себя еще влиятельней. Спать я ложусь в обнимку с учебником, бумагами и Кренделем. Спина вновь ноет, но я настолько устаю, что игнорирую этот факт всю ночь. В среду плечи ноют уже невыносимо, и Крендель не понимает, почему я выкладываю паштет из банки, страдальчески кряхтя над его миской. Складываться пополам - пытка. Я даже не отжимаюсь, как делаю каждое утро. В голову приходит кощунственная мысль: здорово, что тренировка сегодня пройдёт без меня. После нескольких пар, проведенных на неудобных стульях, позвоночник буквально молит о помощи. В столовую я плетусь, отгоняя мысль об обезбаливающем: спине это не поможет, а вот засну я крепко, надолго и прям посреди семинара. Мышцы просят пощады и матерят меня, на чем свет стоит. Я тоже себя матерю, знатно так, и ругаю за то, что не подумал заняться этим вопросом еще в понедельник. Исин с Чунменом над чем-то хохочут. Я опускаюсь на лавку и прям чувствую, как сковывает поясницу. Еще и голова разрывается - бонус, наверное. Какие-то первокурсники шумят и балуются. Они идут по проходу, толкают друг друга, пока на одном из подносов не опрокидывается стаканчик с чаем, прямо рядом с нашим столиком. Немного попадает на лавку. Кенсу как раз подходит к своему месту и совместно со мной смеряет первашей недовольным взглядом. - А убирать будет сосед? - спрашивает омега, но компания только неловко извиняется и уходит. - Придурки, - бурчит Кенсу и ставит свой поднос рядом с Чунменом. Я тем временем тянусь за салфетками и думаю, что будь у меня более боевое настроение, а на моих джинсах пятно из-под чая, я бы вытер лужу этими весельчаками. Но небольшой след на лавочке не стоит моих нервов. Они у меня и так в дефиците, и причина этого дефицита все стоит в очереди и считает на ладони горсть мелочи. Я вздыхаю: он слишком самостоятельный иногда. - Совсем страх потеряли, - замечает Сехун. - Мы здесь, кажется, уже не в авторитете, - поддерживает друга Чонин и задорно улыбается. - Стареем, да? - Сам ты стареешь, - отзывается Крис и с важным видом высыпает пакетик сахара в кофе. - Ты смотри, как распереживался, - парирует Чонин и перекидывает ноги Чунмена через коленку. Омега тихо смеется и подсовывает пакет с булочкой: крепко запаяно. - Кто стареет? Бэкхен на автомате приземляется за столик напротив Кенсу и даже не сразу обращает внимание на то, что сегодня друг сидит на другом месте. - Чанель, - прикалывается Сехун. Омега осознает наше соседство, но тут же вливается в разговор. Многозначительно на меня смотрит, гладит по голове и со скорбным выражением лица выдаёт: - Ты не должен так переживать. Мы примем тебя и седым. Знаешь, эта твоя краска... Может не стоит усугублять, а то и так облысеешь скоро. Вот как с ним разговаривать? И эти дибилы еще ржут! Я хохочу со всеми, а под столом тянусь ущипнуть Бэкхена за коленку, но омега бдит и отбивает мою руку, ущипнув запястье. Незаметно он показывает мне язык и пододвигает свой поднос. - Торт доел? - шепчет Бэкки, уловив момент, пока все заняты болтовней. Я довольно киваю. Но не тут-то было. - А тарочка где? - требовательно спрашивает Бэкхен, и так смешно округляет глаза, что я едва сдерживаюсь. В такие моменты он латает огромную дыру в моей груди, которую сам же там и пробил. Латает и даже не догадывается об этом. Возможно, потом он вновь растревожит эту рану, но сейчас, пока он задорно шутит и показывает мне язык, я чувствую себя хорошо. Не отлично, но хорошо. - Если скажу, что Крендель съел, ты не поверишь, да? - шепчу я, склонившись к омеге. Он все так же носит огромные свитера и кардиганы, но хотя бы не прячет кончики пальцев в вязаных петлях. Ему не всегда удается сразу расслабиться, но в последнее время Бэкхен не боится моего соседства. - Та-роч-ка, - по слогам напоминает Бэкки. - Завтра привезу. За просрочку полагается какая-то компенсация? Бэкхен прыскает и шлепает меня по руке: - Ой, да ну тебя. - Шоколадку привезу, - решаю я. - Чтоб моя задница потом в джинсы не влезла? - спрашивает омега и подозрительно щурится. - Влезет, куда ж она денется, - улыбаюсь я. Бэкхен хмыкает, заправляет салат из маленького пакетика и принимается за обед. Мы уже выходим из столовой, как я вдруг вспоминаю об одном важном вопросе. Бэкхен спокойно реагирует, когда я зову и ловлю за руку, и сперва выходит в широкий коридор, чтобы не мешать никому в дверях. Он лавирует в толпе, не отпуская моей руки, и тормозит только у автомата. - Слушаю. Я невольно улыбаюсь. - Игра через неделю. Ты же едешь, да? Бэкхен растерянно оглядывается и кусает губу: - Ты говорил, что отложил билеты. Если ты предлагаешь... - А ты не хочешь? - спрашиваю я, внимательно наблюдая за любимым лицом. Бэкхен раскачивается на пятках и сжимает в руке лямку рюкзака: - Этого я не говорил. - Тогда во вторник ждем тебя в автобусе. Бэкхен угукает и, прикусив губу, уходит. Время близится к обеду, и я спешу с последней пары на стоянку. Чтобы не тратить время на поездку домой, костюм и галстук я взял с собой, и они ждут в машине с самого утра. Дефелирую мимо собирающейся команды в раздевалку: ну не в машине ж вы мне предагаете ногами махать? - и через пять минут довольный прохожу мимо них, как раз впуская Криса и его кровожадную улыбку. Не завидую я им сегодня. Посреди первого этажа рядом с окном я неумело завязываю галстук - кручу-верчу, запутать хочу. Лухан звонит как раз в тот момент, когда я в очередной раз мечтаю порезать свою удавку на пару частей. Омега слышит мое фырчание и строит одно предположение за иным. Я смотрю на морской узел, машу рукой и прекращаю пытаться. А потом прошу Лухана отвлечь меня от мыслей о рукожопости. - Кстати, как вечер понедельника? - Посреди разговора всплывает тема Сехуна. - Ой, не спрашивай. С кольцом мы пока решили повременить. Так этот ненормальный предложил съехаться. - Здорово. Уже вещи собираешь? - предполагаю я, надеясь на его благоразумие. - Решаю. - Да что, блять, с вами со всеми не так, а?! - не выдерживаю я. И тут же получаю по губам. Бэкхен машет пальцем перед носом - откуда только взялся? - Лу, погоди секундочку, - прошу я и разворачиваю Бэкхена лицом к себе. - А ты чего возмущаешься? - Не матерись, - требует Бэкки. Топнул бы ногой, если б был в настроении. Я слышу, как Лухан в трубке сдерживает смешок. - Захочу - ещё раз скажу. Блять, - повторяю я. Бэкхен возмущенно раздувает ноздри: - Чанель! - И что ты мне сделаешь? Ржач Лухана становится почти очевидным. Он тихонько шепчет: "Так его!" - и сдавленно пищит. Бэкхен делает глубокий вдох и долго борется с собой: возмущение на его лице невозможно описать. Он корчит такие недовольные мордочки, что я еле сдерживаюсь, чтоб не улыбнуться. Еще и с вызовом во взгляде наблюдаю за его попытками совладать с собой. Бэкхен справляется с этим испытанием и натянуто мне улыбается, как бы говоря: "Проехали, но я тебе это припомню". - Ладно, я дурак, а ты перезвони, как будет настроение, - прощается Лу и кладет трубку, не дожидаясь ответа. - И кто учил тебя завязывать галстук? - Бэкхен вздыхает так тяжко, что я сразу понимаю, что дело мое безнадежно. - Ролик из интернета, - честно признаюсь я. А смысл скрываться? - Оно и видно. - Бэкхен вздыхает не менее драматично. - И почему я не удивлен? Он не ждет разрешения, вообще ничего не спрашивает. Просто расслабляет петлю и снимает с меня эту удавку. Из-за того, как долго и путано он крутит концы галстука в разные стороны, складывается ощущение, будто сложность его узла превосходит мою жалкую попытку в несколько степеней. А еще я боюсь до конца жизни проходить с этим темно-синим поводком на шее, потому что развязать его кажется невозможным. - Так хоть на школьника не похож, - вздыхает Бэкхен и прижимает галстук к моей груди. - Бывают случаи, когда я выгляжу, как школьник? - Бывают случаи, когда ты выглядишь, как дурак, - смеется Бэкки. - Что-то важное, да? - Деловая встреча. Отец пригласил присоединиться. - Удачи, - бодро кивает омега и уже собирается уходить. - Нормально хоть выгляжу? - спрашиваю я и развожу руки в стороны, давая возможность все рассмотреть. Бэкхен скользит по мне взглядом, мягко улыбается и заторможенно кивает: - Да, нормально, - и добавляет: - Езжай, а то вдруг опоздаешь. Я легко улыбаюсь в ответ, на секунду ловлю его взгляд, теплый и нежный, и иду на стоянку. Всю дорогу до ресторана перед глазами стоит его лицо, и я не сразу переключаюсь в рабочую атмосферу. Разговор длится почти до шести. Отец обсуждает все до мельчайших подробностей и каждый раз, когда над столом звучит "договорились" удовлетворенно ставит галочку. Длинный список требований и принципов обрастает галочками часам к пяти, но еще час мы празднуем наше сотрудничество. - Чанель, возьмешься подготовить договор? - спрашивает отец, подливая себе чай. Я тут же вытягиваюсь на стуле и обещаю справиться. - Пусть учится и этому тоже, - поясняет отец своему собеседнику. - Вести бизнес не научишься в один день. Альфа напротив кивает и понимающе улыбается: - У нас омега, в средней школе учится еще. Уговариваю мужа на еще одного, но он пока не сдается. - Мы хотели, но здоровье моего супруга не позволяло, - откровенничает отец. - А потом, когда мы решились еще раз попробовать - видимо, не судьба. Альфа только разводит руками: "Так бывает". И они разливают остатки чая - за семью. Я пожимаю новому партнеру руку и иду к машине. Эти двое еще болтают, остановившись посреди улицы, и машут мне рукой, когда я открываю дверь. Мягкое сиденье не спасает, и спина ноет так сильно, что я хочу ликвидировать эту часть тела. Ног и головы мне вполне хватит. Ну ладно, еще руку правую можно оставить: все-таки у нее много функций. А остальное выкинуть к черту, чтоб не мучило меня. На одном светофоре я поворачиваю в противоположную от дома сторону, а на следующем пишу сообщение: "Нужна твоя помощь. Я приеду?". Омега не отвечает, но через пятнадцать минут я уже ставлю машину на свое место на стоянке. На стук за дверью уверенно отвечают: "Да входи уже". Я дергаю ручку и натыкаюсь взглядом на задницу Бэкхена. Омега собирает тряпкой последний мусор и только теперь поворачивается. Меня он ожидал увидеть последним, судя по всему. - Ты что здесь делаешь, длинноногое чудовище? - безобидно спрашивает Бэкки и идет в ванную. Я стаскиваю ботинки на коврике и иду следом. - Сообщение ты не получал, да? Бэкхен может не отвечать: он непонятливо хмурит брови и смотрит в сторону комнаты. - Я убирался, - наконец находится он с ответом и принимается полоскать тряпку в поддоне душевой кабины. - Так что хотел? Привез тарочку? Я даю ему возможность закончить свои дела и жду, облокотившись на корзину с бельем. Позвоночник, кажется, готов развалиться на части. Бэкхен вешает тряпку сушиться и жестом зовет за собой. Достает из тумбочки чистые носочки, щелкает кнопку чайника и автоматически достает две кружки. - Кенсу приедет позже. У него культурная программа с родителями, - отвечает Бэкхен на незаданный вопрос. - Театр какой-то. Так что ты здесь делаешь, друг? - подчеркнув последнее слово, спрашивает он. - Был чудовищем, теперь - друг, - улыбаюсь я. Выходит, наверное, коряво, потому что следующая за этим шутка Бэкхена звучит неуместно серьезным тоном. - Считай, что это повышение. - Он хватает меня за руку и тянет к стулу. - Ну-ка сядь. - Спасибо, насиделся уже, - отказываюсь я и опять невольно кривлю лицо. - Мне тебя пытать, что ли? - не терпит Бэкхен. - Чанель, тебе плохо? Где?! Я просто хватаюсь за спину и опускаюсь на пол посреди комнаты. Бэкхен в отчаяньи чуть не скулит. - Ляг, - тихо просит он. Бросает прямо посреди комнаты одеяло, стягивает с меня куртку и пиджак, разматывает галстук и садится рядом, чтобы расстегнуть рубашку. Мои пальцы не слушаются вовсе. - Идиота кусок, - бурчит Бэкки. Он ругает меня, но после каждого слова, посмотрев на мое измученное лицо, дует губы, словно обиженный ребенок. Он готов расплакаться: горькие ноты проникают в аромат ванили и почти вытесняют всю сладость. Омега кладет меня на одеяло, бросает вещи на кровать и достает из стоящего у тумбы рюкзака полупустой тюбик крема для рук. - В жопу бы засунуть твои тренировки, - ворчит Бэкхен и тут же смягчается, легонько коснувшись спины: - Будет больно, прости. - Сделай хоть что-нибудь, иначе я просто не встану завтра. Бэкхен вздыхает и с силой нажимает на плечи. Хочется орать, но я держусь. Бэкхен извиняется каждый раз, когда особо болезненно впивается пальцами. - Сейчас полегчает, - шепчет он, и я не уверен, что он убеждает только меня. - Тише-тише, через минутку станет легче. Я сжимаю в кулаках одеяло и почти грызу пол. Бэкхен разминает каждую мышцу, медленно и методично. И все продолжает меня успокаивать, проходясь по спине костяшками. Я давно ничего не вижу: слезы льются ручьём. А омега упорно продолжает, пока я зарываюсь носом в край одеяла. Он склоняется ко мне на секунду, чтобы спросить, как я, но завидев мокрое лицо, испуганно убирает руки. - Не останавливайся, - прошу я. - Тебе больно, - перечит Бэкхен. - Чанель, тебе нужно к врачу, ты же понимаешь. - Я клянусь тебе, что схожу. Но я вообще никуда не дойду, если ты остановишься сейчас. Бэкки долго смотрит мне в глаза, пальцами вытирает мои щеки и, вздохнув, продолжает. Минут через десять он склоняется вновь. - Хоть немного полегчало? - Значительно, - блаженно улыбаюсь я. Зря. Бэкхен тут же влепляет мне мощный подзатыльник и меняется в лице. - Я скажу Крису, что ты не можешь играть! И пока не сходишь к хирургу, даже не смей надевать свою гребаную форму, придурок! Я аж дергаюсь под ним от этого болезненного восклицания. - А я опять невовремя, да? - Кенсу растерянно стоит в дверях и с приоткрытым в растерянности ртом обозревает комнату. Бэкхен медлит с ответом, аккуратно распрямляясь. - У Чанеля спина болит, - находится он. Кенсу недоверчиво приподнимает брови: я лежу посреди комнаты на одеяле, вещи валяются на кровати, и Бэкхен сидит сверху, склонившись к моему улыбающемуся лицу. - Он не врет, - пытаюсь кивнуть я. - Массаж. - Ну вы продолжайте, а я чай пойду попью. Бэкхен довольно мычит: - Можешь и нам нали... - На кухне, - перебивает Кенсу. Он оставляет куртку и рюкзак и уходит, с задумчивым выражением лица закрывая дверь. Бэкхен аккуратно массирует поясницу, но надолго его не хватает. Он вновь наклоняется с грозным выражением лица. - Ты понял про врача? Не желая кивать, я медленно моргаю. Бэкхен поджимает губы. Он ничего не говорит, просто смотрит мне в глаза и вдруг прикасается пальцами к волосам: - Обещай мне, что сходишь, что прямо завтра покажешься хирургу. Я сглатываю и все-таки киваю: - Обещаю. - И дашь себе отдохнуть, - продолжает омега. Пальцы ласково перебирают волосы на затылке. - Хотя бы несколько дней, Чанель. Команда не разучится в один миг бросать мячи, если тебя вдруг не будет. - Угу, - невнятно откликаюсь я. Бэкхен уже спокойнее массирует мне спину и все повторяет про серьезность ситуации, берет с меня обещание за обещанием и ласково пробегает пальцами по коже. А я все киваю, киваю, киваю...