Терпеть его не могу!

- Да не молчи ты! Скажи, что все хотя бы на месте! - Бэкхен стоит под дверью и ждет, пока я оценю нанесенный ущерб. Если б не наши "дружеские" отношения, он бы уже ворвался в ванную и рассмотрел все сам. А так ему остается ждать, прислушиваясь к шебуршанию, и каждые пять секунд спрашивать, убью я его или еще обойдется. - Да на месте он, на месте, - смеюсь я, осторожно вытирая себя полотенцем. К нетерпеливому Бэкхену присоединяется мяукающий Крендель. Я ушел в ванную, а его с собой не взял! Да нет мне прощения после этого! Кажется, что-то такое он и пытается до меня донести, яростно орудуя когтями у порога. Слышно, как хлопает входная дверь. - И что тут происходит на этот раз? - доносится голос Кенсу. - Там Чанель, - жалостливо отзывается со своего поста Бэкхен. - И? - логично спрашивает Кенсу. Я слышу, как он бросает на пол свой рюкзак и ставит что-то на стол. - Что значит "и"?! - восклицает Бэкки. - Слушай, если ты так переживаешь, зайди и разберись сам. Я через дверь слышу, как Бэкхен пунцовеет, закипает и топает ногой: - Кенсу! - Что? - откровенно отзывается сосед. - Либо иди проверь, либо не скули под дверью. А то Крендель вон как косится на конкурента. Я стараюсь сделать все, чтоб мой смех не было слышно в комнате. До Кенсу, я притащу тебе вагон спагетти! Как только дверь чуть приоткрывается, Бэкхен наполовину влезает в образовавшуюся щель и требовательно кивает на мой пах, мол что там? Улыбка после реплик Кенсу еще не до конца сползла с моего лица, так что Бэкхен стервозно щурится и морщит нос. - Уже придумал остроумную реплику, да? - бросает он с вызовом. - Как начнется самое интересное, я позову, - парирую я. Омега с возмущенным рычанием захлопывает дверь: - Ненавижу тебя. - Прости, но твои чувства останутся без ответа. - Мне из-за двери не видно выражения его лица, но догадываюсь, что оно должно быть очень эмоциональным. - Может, я пойду, а вы еще разок переночуете? Ну мало ли, вдруг у Чанеля не только травма излечится, - как ни в чем не бывало рассуждает Кенсу. Я за дверью икаю от смеха. Когда он будет выходить за Чондэ, я хочу идти впереди и разбрасывать лепестки цветов на дорожке. Это будет знаком моей признательности и преданной любви к его чувству юмора. Кладезь талантов, только проявляет их почему-то дозированно. - Мы друзья! - Я прям представляю, как Воинственный Вождь Бен Бэкхен Круглая Попка становится в позу и тычет пальцем в нос нерадивого соплеменника. - Ясно? Почему никто не понимает? Вот я тебе объясню... - Было бы неплохо, а то ты никому в принципе ничего не объяснял, кажется. Учти, я молча соглашаюсь только из любви к тебе, - спокойно отвечает Кенсу, чем-то шебурша. - Ах да, не забудь все-таки поменять постельное белье, а то до следующей стирки будешь пахнуть кофе. Вот это удар! Бэкхен молчит. За окном стремительно темнеет, и вместе с сумерками приходит осознание того, насколько тяжелое решение ему сейчас нужно принять. Казалось бы, это всего лишь простынь и пододеяльник, какая-то подушка, но перед Бэкхеном стоит сложный выбор: оставить и признать или демонстративно вытащить на свет свою гордость и включить самый привычный и безопасный режим. Я одеваюсь и не знаю, что ждет меня за дверью. Если он пройдет мимо с постелью в руках, я ничего не скажу. - Все будет нормально. - Я осторожно закрываю дверь ванной и выхожу в напряженную атмосферу комнаты. Омега, насупившись, сидит на кровати. Он уже снял наволочку с подушки, но потом посреди процесса, видимо, передумал. Мне хочется помочь ему, защитить. Чтобы никто больше не видел его таким уязвимым, каким знаю его я. Пусть остается в своем панцире, если ему так спокойно. Бэкхен делает вид, что просто не торопится, лениво собирает край простыни, вытягивает ее из-под одного края матраца и делает это так медленно, словно ждет, что все сейчас выйдут или отвернутся, а он сможет вернуть все на место незаметно для всех. Но Кенсу все так же сидит на своей кровати. Я подхожу, загораживаю омегу от соседа и протягиваю руку. Он не поднимает головы, отдавая мне скомканный кусок ткани. Молча встает с кровати и, отвернувшись ото всех, принимается суетиться, вытаскивая одеяло из пододеяльника. Наши пальцы слегка соприкасаются, и Бэкхен поворачивает лицо. Каждый раз, когда я говорю, что хочу оказаться в его голове, у меня честно возникает такая потребность. А этот взгляд я не хочу понимать, но понимаю. И Бэкхен не может не знать, что я безошибочно распознаю тоскливое гнетущее чувство отчаяния, с которым ты остаешься наедине, когда мир вокруг засыпает. Это то отчаяние, с которым я борюсь, обнимая Кренделя и до последнего копаясь в тетрадях или отчетах. То отчаяние, для борьбы с которым у Бэкхена нет никого, кроме плюшевого лисенка. Мы оба понимаем, что причин еще раз переночевать здесь у меня нет. Ароматный ополаскиватель для белья сменит запах крепкого кофе, и у омеги не останется ничего, с чем он мог бы выйти против гнетущего ощущения опустошенности. Только жалкие остатки моего аромата на плюшевой игрушке. Я бы отдал ему все свои рубашки, но гордый Бэкхен никому не позволит усомниться в его силе и независимости. Даже мне. Нет, не так: мне тем более. Я ловлю взгляд своего омеги всего на секунду, но это выбивает меня из колеи. И я растерянно собираю простынь, вертя ее туда-сюда, и никак не могу управиться с упрямым куском ткани. Бэкхен берет себя в руки профессионально быстро. Через минуту я не могу уже различить ничего на любимом лице. Я помогаю донести ворох белья до ванной и запихнуть в корзину. По глазам Кенсу я вижу, что он готов проклинать себя за брошенные слова, но линия защиты Бэкхена не рассчитана на такие случайности. Он не отступает от своих принципов, и если я не всегда их понимаю, это не значит, что я не могу принять их существования. Ему тяжело, и я мог прочесть это по аромату всего пару минут назад, а теперь это непроницаемая броня. Бэкхен небрежно перестилает постель, кипятит чайник и, наполнив свою кружку, садится на покрывало с тетрадями в обнимку. Теперь окончательно я собираю вещи, кутаю Кренделя в куртку и прошу кого-нибудь закрыть за мной дверь. Бэкхен слезает с кровати и шлепает тапочками в мою сторону. - Что-то хотел сказать? - тихо спрашивает он в ответ на мой обеспокоенный взгляд. И он не ждет ответ. Он ждет, что я закрою рот и молча уйду. По крайней мере, что я не скажу ничего лишнего. - Спокойной ночи, - так же тихо отвечаю я. - Спасибо за сегодня. Бэкхен сдержанно кивает: - А тебе за вчера. Напиши, как доедешь. Он наклоняется, чтобы чмокнуть выглядывающего из куртки Кренделя между ушей, и медленно закрывает за мной дверь. Сообщение от Кенсу я читаю, пока поднимаюсь по лестнице: "Я все испортил, да?". В ответ отправляю: "Не бери в голову". Кенсу переживает за него, и конечно, не сможет просто взять и выкинуть мысли из головы. Я знаю, что он не хотел причинять Бэкхену боль, не хотел ставить его в непонятное для остальных и сложное положение. Но понять Бэкхена - задача не из легких. И я не могу не думать о том, что полностью Бэкхен не доверяет никому. Если даже Кенсу не знает, что творится в голове лучшего друга, для остальных омега вообще сплошная загадка с кучей бунтующих тараканов. Но я люблю и этих тараканов, и их вредного предводителя. С этой мыслью я и ложусь спать, уже привычно уступив Кренделю половину подушки. Когда-нибудь я буду ютиться на полу, а наглая морда будет раскидывать свои лапы на весь диван. Помню, царапался и кусался, но был такой крохотной хвостатой плюшечкой. А сейчас плюшечка подросла, превратилась в полноценный пирог и требует своего места под солнцем. А точнее, на диване. Мне пора тренироваться спать на жестком, чтоб в тот день, когда он окончательно меня подвинет, не сбить режим сна. Утро балует. Крендель ведет себя прилично, и пока я сушу голову, старательно разбрасывает наполнитель по лотку. Мы завтракаем под тихую музыку с телефона, и я успеваю переброситься парой сообщений с Крисом, который интересуется, как мое самочувствие за день до игры. Про вчерашнюю катастрофу я ему вчера не говорил - сюрприз будет. Обещаю рассказать про самочувствие при встрече, а сам натягиваю майку, чмокаю Кренделя в нос и беру диванную подушечку. Зачем? Подложить под задницу в машине. Вот будет у вас опухшая мошонка, я посмотрю, как вы за рулем посидите. По пути заезжаю за кофе и покупаю там же пару шоколадных батончиков: лишними в сумке не будут. Неспеша иду со стоянки, наслаждаюсь утренней порцией кофе и громко здороваюсь с несколькими членами команды, проходящими мимо. От очередной порции приветствий отвлекает звонок телефона. - Я слышал твой голос на улице. - И тебе доброго утра, - бодро отвечаю я. - Поднимись. Очень надо, - кряхтит в трубку омега, и ноги сами несут меня к его двери. Даже не знаю, плакать или смеяться. Бэкхен лежит на кровати, уткнувшись носом в подушку, и неуклюже виляет задницей из стороны в сторону. Заваливается на бок, кряхтит, переворачивается обратно и снова принимается за загадочный танец. Мне требуется все мое умение, чтобы не заржать. - Что, спину скрутило, и тебя надо разогнуть? - Это я пытаюсь выяснить суть проблемы. - Или это предложение? Бэкхен фыркает из объятий подушки. - Я застрял. - Тебя надо впихнуть или выпихнуть? - Я потихоньку разуваюсь и подхожу к кровати. Серые боксеры на его аппетитной заднице собирают на себе все внимание. - И что ты там делаешь? - спрашивает омега, в очередной раз качая бедрами туда-сюда. - Честно? Как любой нормальный альфа, бессовестно рассматриваю. Ты не мог бы замереть? А то мне как раз такой фотки в копилку не хватает. - Я убью тебя. Догоню и убью. - Ползком? Что? Вот вы бы упустили такую возможность? Это ж подкол месяца. - Чанель, засунь свои шуточки в задницу. Меня прорывает. Я ржу, согнувшись пополам, пока Бэкхен ругается себе под нос, жуя наволочку. - Хорошо, я понял, - бурчит он. - Давай сделаем вид, что ты уже якобы остроумно ответил, ладно? "В твою, Бэкхен?" - саркастично пародирует он и под мой хохот продолжает. - Когда подотрешь за собой, помоги мне. Я плюхаюсь на пол, ржу еще с минуту, но в конце концов встаю, вытирая выступившие слезы. - Для начала давай поднимем тебя, горе луковое. А чего тебе Кенсу не помог? - Он ушел пораньше, чтоб с куратором посоветоваться. И вот тогда мне в голову пришла эта дурная идея. Я подхватываю его под талию, поднимаю с кровати и ставлю рядом с собой. - И где ты взял этот детский размер? Джинсы до неприличия обтягивают икры и бедра. Для фантазии не остается никакого места. - Не детский, - негодует Бэкхен. - Это старые летние джинсы. Я еще в том году в них ходил. А теперь... Ну что ты стоишь?! Видишь, не влезает? - паникует Бэкки. - Что там у тебя не влезает? - спрашиваю я, хотя ответ более чем очевиден. - Самое важное не влезает, - капризничает Бэкки. - Кажется, я поправился. - Так может, надо снять? - предлагаю я. Но Бэкхен изображает такое возмущение, что я понимаю: джинсам на этой жопке быть. Он пытается прыгать на месте, но заваливается назад. Я ловлю бунтующего горе-модника и берусь за пояс джинсов. - Вдохни. Бэкхен послушно набирает воздуха в грудь. - Стресс и отсутствие физической активности, - небрежно рассуждаю я. Бэкхен хотел бы мне что-то высказать, но я вздергиваю его вверх вместе со штанами, и круглая попа проскальзывает в джинсы. Бэкхен вскрикивает и пораженно опускает взгляд вниз: кажется, он сам не ожидал, что вместится. - Тонкий намек, - запоздало отвечает омега, глядя, как я застегиваю пуговичку. - Констатация факта. - Мне остается только пожать плечами. Ну а что я должен сказать? Это правда. - Ничего, уже весна, так что скоро придешь в норму. - Физкультурой заняться, что ли, - вздыхает Бэкхен. Я аж воздухом давлюсь. Помню, как он падает на ровном месте, спотыкается о шнурки и получает мячом по голове. - Может, не надо? - осторожно отвечаю я и поправляю джинсы на щиколотках, усевшись на пол. - Слушай, а ты в них сядешь? Бэкхен строит гримасы из разряда "я убью тебя и скормлю крокодилам", но потихоньку приседает. Каким-то чудом швы остаются на месте, хотя я дал бы голову на отсечение, что сзади они грозились разойтись при первой же возможности. Омега победно вскидывает руки и пританцовывает, виляя задницей уже совсем не забавно: - Вот видишь, попа просто стала чуть-чуть больше. Но я все такой же стройняшка! - И пренебрежительно фыркает: - Пф, физическая активность у меня недостаточная. Нормальная у меня активность. Я дожидаюсь, пока он соберет рюкзак и выберет теплую кофту с длиннющими рукавами и огромными пуговицами, которые тонут в крупной вязке. Бэкхена хочется зажамкать, словно плюшевого, но я позволяю себе только запомнить эту уютную мордашку и помогаю завязать шнурки, чтоб лишний раз не подвергать джинсы риску. - Во сколько у тебя прием сегодня? - спрашивает Бэкки, пока мы сбегаем по лестнице. - В два, - отвечаю я и ловлю его руку, пролетая мимо коменданта. - Придешь? Бэкхен бодро перепрыгивает со ступеньки на ступеньку и подставляет лицо яркому весеннему солнцу. - Ты опять будешь падать в обморок при виде крови? - острит он, но улыбка такая широкая, что впору утонуть и не выбраться. Погода балует, и легкий ветерок треплет волосы, пока мы идем по дорожке к корпусу. Бэкхен расстегивает куртку и ловит руками потоки воздуха. Я отстаю на шаг, чтобы иметь возможность бессовестно смотреть на то, как солнце играет в его волосах, как лучи красят бархатные щеки. Он немного пританцовывает, вертит головой, наслаждаясь теплом и светом. После зимних морозов любой горячий луч солнца воспринимается, как волшебство. И я иду позади и запоминаю каждую секунду, где омега улыбается всему миру и жмурится, наполняясь хорошим настроением. Если бы я мог запечатлеть это для себя, но ни одна камера не способна будет впитать всю ту любовь, с которой он отражается в моих глазах сейчас. Это самый красивый омега из всех когда-либо рожденных. Самый потрясающий и яркий. В эту секунду я не грущу, не тоскую. Я абсолютно счастлив вместе с ним. Просто от самого осознания, что он, такой удивительный, действительно существует. И мне достаточно смотреть и восхищаться. Мысли о большем кажутся недостойными и неправильными рядом с его беззаботной и воодушевляющей улыбкой. Мое настроение взлетает вверх по прямой. - Опоздаем! - вдруг подпрыгивает Бэкки, когда на часах в холле видит время. До начала пар две минуты. Я протягиваю руку, и мы бежим к лестнице, на ходу поправляя спадающие рюкзаки. - Шустрее, - подстегиваю я, пропуская его вперед. Бэкхен не отпускает мою руку, пока не оказывается на нужном этаже. Там он бросает на меня краткий взгляд, расцепляет наши пальцы и, скользя по полу на подошвах ботинок, спешит к аудитории. Точно со звонком попка в джинсах скрывается за дверью. Я влетаю в нужную аудиторию через минуту. Наш горемычный аспирант только раскладывает свои бумажки. "Коллекция фоток?!" - приходит запоздало. И я хихикаю в рукав на заднем ряду, представляя, с каким лицом Бэкхен писал это сообщение. "Я убью тебя, Пак Чанель!" - приходит следом, и мне приходится приложить все усилия, чтобы не перебить старательного аспиранта своим ржачем. Где-то приходит весна, а где-то Воинственный Вождь Бен Бэкхен Круглая Попка возвращается к работе.