Терпеть его не могу!

Я просыпаюсь от писка телефона – батарея медленно, но верно дохнет. Тянусь рукой до тумбочки - на часах 5:47. Бэкхён спит, устроив голову на моём плече и закинув на меня руки-ноги. Чуть меняю своё положение, и омежка ворочается, моментально подстраиваясь. - Что, неудобно тебе? – шепчу я. Он словно слышит меня, потому что копошится у меня под боком и обнимает крепче, а ещё отчего-то едва заметно улыбается во сне. - Да всё-всё, лежи, - приговариваю я, прикасаясь пальцами к его щеке. Глажу и мягко, чтобы не потревожить, перебираю волосы за ушком. Такой красивый, когда спит. Реснички дрожат, губки бантиком, влажные, сладкие. С полчаса я лежу и смотрю на него, впитываю каждую деталь. Вот отсветы из окна ложатся на щеку. Вот морщится носик, и складочка образуется на лбу. Каштановые прядки путаются меж собой при неосторожном повороте головы, и среди тёмных выделяются чуть более светлые – выгорели летом на солнце. Люблю. До безумия. Так, что от жажды прикосновения кончики пальцев чешутся. Непреодолимое желание всё время держать его в своих руках, вот так просто, не отрываясь. Бэкхён ворочается и неохотно открывает глаза. Он целует меня в плечо и сладко потягивается. - Можно не спрашивать, что я делаю в твоей кровати, да? - Спишь, - подмигиваю я. - А у себя я спать не мог? - У тебя там я не лежу. - Ах, ну конечно, без твоего присутствия у меня хуже получается. - Звучит, как признание, - и с соблазнительной ухмылочкой прижимаю его к себе. - Не мечтай, - показывает язык Бэкки, выбирается из моих объятий и убегает в ванную. Вылетаю из-под одеяла и устремляюсь за ним. Это чудо стоит у раковины и, жуя щетинки своей зубной щетки, выдавливает полоску пасты на мою. В процессе умывания и приведения себя в порядок успеваем обрызгать друг друга с головы до ног. Он смеется, шаловливо прикусывает кончик языка и щипается, когда я пытаюсь его поймать. Зависаю, глядя на его улыбку и кокетливые жесты. Как в замедленной съемке. Только никакое кино с моим солнышком по красоте не сравнится. Первым в душ идет Бэкхён. Ладно, не идет, а впихивается, под вопли, крики и кусания меня за руку. Поймав и зачмокав, успокаиваю этого возмущенного хомячка, а сам в это время бегу к нему за сумкой и сменным бельем. Пока Бэкхён сушит волосы, принимаю душ сам. А омежка красуется у зеркала, попутно обзываясь нехорошими словами на непослушные прядки. - Чего ругаешься? - вышагивая из кабинки. - На это, - и тычет пальчиком в челку. Шлепаю мокрыми ногами по полу, подхватываю полотенце и, вытирая волосы, становлюсь позади бурчащего Бэкхёна. - А по мне и так неплохо. - Ты просто ни черта в этом не смыслишь. - Да куда уж мне. Я ж не причесанным хожу и одеваюсь, по твоим словам, во всякую хрень. - Совершенно верно! - деловито вздергивает носик и стряпает умилительно важную мордочку. - Кто-то сейчас получит, - предупреждаю я и принимаюсь его щекотать. Бэкхён брыкается, пытается вырваться и, когда ему это удается, кидается в сторону двери. Я догоняю, ловлю, но... Но во всей этой забавной ситуации мы не учли один важный фактор - залитый водой пол. И в итоге, когда я ловлю Бэкки, он поскальзывается, дрыгает ногами в попытке удержать равновесие, подсекает меня и... И мы, словно бараны на льду, со всего маху, совершив пару изящных и не очень пируэтов, шмякаемся на пол. Я - прижимая к себе Бэкхёна, а он – ухватившись за мою шею. - Етить-колотить, вот это фиаско, - причитаю я, пытаясь подняться и вытаскивая из-под омежки руку. - Зайчик, ты там живой? - Зайчик сейчас кого-то загрызет. Слезь с меня, ходуля! - копошится подо мной Бэкки. - Поотрастят ноги, а я потом попкой об пол стукайся. Приподнимаюсь на руках, осматриваю с головы до ног свою омегу - цел. Медленно встаю на ноги, а Бэкхён продолжает бурчать. - Вот так живешь, никого не трогаешь, а потом приходят всякие, с мокрыми ногами, и роняют, где ни попадя. - Прости, я ж не специально, - протягивая ему руку. - Еще б ты специально это делал, - важничает омега, вставая и отряхиваясь. Потом хватается за спину, ойкает и безобидно бьет меня в плечо. - Чтоб тебя... Болит теперь. Коврик тут постели, что ли. Кряхтя и жалуясь на жизнь-жестянку, Бэкхён плетется до кровати, плюхается на нее солдатиком, утыкается носом в подушку и болтает свисающими ногами. - Все, я сегодня не транспортируемый. Так и объясню потом куратору. Скажу, мол, это все Пак Чанель и его лужи в ванной виноваты. - Ты б поменьше удирал. - А что ты щекочешься? - То есть меня щекотать, кусать, щипать можно? А как до обратного дело доходит... - Достается моей заднице. - Ну конечно, я ж тебя так каждый день роняю. Не забочусь о любимой попке вообще, - говорю я, а тем временем натягиваю белье и джинсы. - Конечно, не заботишься. Могли упасть менее удачно, и не видать мне потом ни копчика, ни течки, никаких радостей жизни. - А ты об этом так заботишься? Не ожидал. - Зайчик тебя точно сейчас загрызёт, - бубнит в подушку Бэкки. - Если зайчик будет выпендриваться, то получит по жопе. - Ну-ну, - недоверчиво тянет омежка, а потом поворачивает голову в сторону и показывает мне язык. Вот это наглость! Ну, всё, держись, мелкий засранец! Я рывком подхватываю его с кровати, сажусь и укладываю Бэкхёна к себе животом на колени, не забыв легонечко шлепнуть по бедру. - Так не честно! Лежачего не бьют! - сквозь улыбку, выкрикивает Бэкхён, пододвигая к себе подушку и обнимая её руками. - Еще скажи, что ты так не играешь. Бэкхён только глядит на меня из-под упавшей чёлки. Глажу его по спине, мягко скольжу ладонью вдоль позвоночника и зарываюсь пальцами в его волосы на затылке. Перебираю прядки, легко царапаю и веду вниз, ноготками рисуя на коже замысловатые вензеля. Он тепло улыбается, пока я продолжаю небрежно водить ладонью по его телу. Не знаю, как там у Бэкхёна, а у меня время замирает. Мы, кажется, бесконечно смотрим в глаза друг другу и столь же бесконечно тонем. Хочется понять, о чём он думает в эту минуту, когда его тело чуть изгибается и само подставляется под руку. - Кайфуешь? - Ммм, - блаженно тянет Бэкхён и потягивается. – Это всё, конечно, здорово, но надо идти. - Ещё есть время. Бэкхён улыбается и опять на меня смотрит, прикусывая кончик языка. - Не дразнись, - тихо прошу я, щелкая его по носу. - Не буду. Пробегаюсь подушечками пальцев по бокам и влажно целую его в поясницу. У меня от удовольствия аж пальчики на ногах поджимаются. Бэкхён со стоном прогибается и тут же возмущённо дергается. - Эй, мне нельзя, а тебе, значит, можно? Не ты ли недавно мне говорил о последствиях, а? Я беззвучно смеюсь, продолжая целовать его вдоль линии пояса. - Кончай тешить своё самолюбие, - сердится Бэкки. - Знаешь же, что от твоих прикосновений я отказаться уже не могу. - Я думал, ты уже привык. - Если бы, - обреченно выдыхает Бэкки. Приподнимаю его, забираюсь на кровать с ногами и укладываюсь рядом. - У нас ещё есть время просто полежать. Холодные пяточки чуть задирают мою штанину, и пальчики прячутся в складках джинсовой ткани. Бэкхён обнимает мою руку и мягко касается губами запястья. Водит тонким пальчиком по моей шее и внимательно всматривается в загогулинки. - Ты там что-то рисуешь? Мой художник сосредоточенно кивает и продолжает свою работу. - Приятно. - А неприятно делать не умею. Специфика вида, знаешь ли, - смеётся омежка, ведя тонкую линию за ухо. - Ты очень нежный. Я серьёзно. - Ты это уже говорил. - Это до сих пор поражает меня. - У меня это в крови, так что ничего удивительного. Тело омеги врать не умеет, оно подчинено природным инстинктам. И всё, что я сейчас делаю, подчинено им же. Я не буду касаться кого-то, если он мне не приятен, сколько ни пытайся. Если вдруг тебе надоест, скажи, но я нежничаю только потому, что с тобой мне этого хочется. - Ты понимаешь, что каждым словом сводишь меня с ума? – придвигая его к себе. - Что поделать, работа такая, - улыбается Бэкки. - Это не может надоесть, - улыбаюсь в ответ. - Иногда мне кажется, что мы перебарщиваем. Все эти поцелуи, постоянное возбуждение. Мы не отлипаем друг от друга. Это вообще нормально? Я имею ввиду, такое желание близости, постоянное, неумолимое…Ой! Бэкхён затыкает рот ладошкой, смущенно опускает голову и утыкается носом мне в грудь. Умиляюсь, стараясь угомонить разбушевавшееся вдруг сердце, и пытаюсь дать своему чуду более-менее внятное объяснение. - Это в порядке вещей, не поверишь. Крис с Исином до сих пор друг от друга отлипнуть не могут, это они на людях так культурно себя ведут, а за закрытыми дверьми… Мы были созданы с тобой друг для друга, и ни одно прикосновение для меня не будет столь сладким и нежным, как твоё. Да, неумолимое желание, но не оттого, что я такой похотливый или ты такой ненасытный. Это естественная реакция на того, кто подходит тебе лучше всего. Какая разница, что мы делаем, как и сколько раз на дню, если нам это нравится. Я счастлив, Бэкхён, и надеюсь, что… Он обрывает меня на полуслове, прикладывая палец к губам. Очень серьёзный. - Мне хорошо с тобой. Удивительно, невероятно с тобой хорошо. Я аж дышать перестаю. Резко переворачиваю его на спину, нависая сверху. - Что ты делаешь со мной, чертёнок? - А ты? - спрашивает Бэкхён, резко меняясь в лице. Словно какая-то обида в этих приоткрытых губах, в этом просящем взгляде. - Меньше месяца, Чанни. Во что… Во что ты превратил меня за это время? Глаза в глаза, он цепляется пальцами за мои плечи и пытается найти ответ на моём лице. Он боится, себя в первую очередь. Я вижу это непонимание в его глазах, этот страх перед чем-то неизведанным, перед тем, что сводит с ума, лишает любой логики. И умираю где-то внутри, потому что понимаю, о чём вдруг идёт речь. Признайся, только себе признайся. Глажу его по щеке: - Ничего я не делал, мой хороший. Я просто очень сильно тебя люблю… У Бэкхёна мягкие, сладкие губы, с привкусом мятной зубной пасты. Целовать, целовать, целовать… Я не могу оторваться. Ладонь скользит по его бедру, сжимает аппетитную ягодицу - Бэкхён охотно раздвигает ноги и тянет меня на себя. Я устраиваюсь сверху, а он уже обнимает меня ногами, прижимаясь пахом к моему возбужденному члену. Сам напросился. Бэкхён совершает волнообразные движения в такт каждому моему толчку. Он сливается со мной, соприкасаясь каждым сантиметром обнажённого тела, растекается подо мной, обволакивает, словно вода. Возбуждение усиливает его запах, и теперь, между поцелуями, я, как фанатик, тычусь носом в его шею и волосы. Молоко и ваниль – умереть за этот аромат. Имитация секса отзывается болезненным возбуждением. Расстёгиваю собственные джинсы и тянусь к ширинке омеги. Бэкхён протестующее мычит, но я не позволяю разорвать поцелуй. Звякает металлическая пуговичка, а тело в моих руках напрягается. Чмокаю в висок: - Я только расстегну, хорошо? Бэкхён сам тянется к ширинке и дергает собачку замка вниз, попутно задевая мой стояк тыльной стороной ладони. Я автоматически дергаю бедрами, а этот мелкий засранец довольно улыбается в поцелуй. Успеваю бросить краткий взгляд на часы, стоящие на тумбочке. - У нас минут двадцать до выхода, - кусая его за ушко. - Отлично. Прогибается в спине и открывает шею. Теперь он гладит меня по рукам, а я спускаюсь поцелуями по любимому телу: ключицы, плечо, аккуратная впадинка. Когда мажу влажным языком по соску, Бэкхён вдруг стонет в голос, подаваясь бедрами мне навстречу. Кусаю и засасываю, вызывая очередную порцию тихих полувскриков, и с довольной улыбкой возвращаюсь к его губам. Бэкхён задыхается, но не позволяет мне оторваться от себя. Всеми силами вцепляется в меня, руками и ногами обхватывает со всех сторон. - Хорошо, как же хорошо, - сбивчиво шепчет моё солнышко, кусая меня за щеку. А я всё так же продолжаю совершать толчки. Бэкхён оставляет бордовые метки на шее, а ладонями придерживает меня под лопатками. Проворные пальчики чуть царапают кожу, а потом устремляются вниз, к кромке моего белья. Нешуточное желание трахнуть его растёт с каждой секундой. - Поцелуй меня, - требую я. Беспрекословное подчинение. И тёплые ладони на моей заднице. Разрываю поцелуй, осознавая, что если сейчас мы не остановимся, то уже я не остановлюсь. - Бэкхён, хватит. Он ещё тянется за поцелуем, но прикосновение уже мягкое, без напора. Прижимает ладонь к моей щеке и выдыхает в сторону. - Чёрт. - Не ругайся, - шикаю я и заваливаюсь на Бэкхёна сверху. – Прости, я тяжелый, наверное. - Мне нормально пока. Пара минут на то, чтобы отдышаться и прийти в норму. - Было здорово, - улыбается Бэкхён. – Но столько целоваться - ненормально. - Мы и «нормально»? Ты не объективен. Омежка смеется и тихо хлопает меня по боку. - Слезай, а то уже тяжело. Я переваливаюсь на бок, и Бэкхён следом за мной. - Да, было здорово, - соглашаюсь я. – Но ты сильно рискуешь, зайчик. - Зайчику сейчас так хорошо, что он мечтает о скорейшей течке. - Ого, вот это заявление. - А чего ты удивляешься? Течка через месяц, а ты тут такое выделываешь. Какой кретин откажется? И ещё твой запах вокруг. - Я восполню, когда придёт время, - игриво пробегаясь пальчиками по его торсу. Бэкхён, глядя мне прямо в глаза, опускает руку вниз и со звучным «вжик» застёгивает мою ширинку. Сучонок! - Надеюсь. - Ты неисправимый провокатор, Бэкки. - Какой есть. Что-то не устраивает? Прижимаю к себе и целую в уголок губ. - Идеальный. Он отвечает, неторопливо проводя языком по припухшим губам. Ловлю его пальчики и сжимаю в своей ладони. Вечно бы так с ним лежал, лениво чмокая в щёку – ничего больше для счастья не надо. Бэкхён млеет вместе со мной, кажется, совсем забыв о времени. - Ты хотел на пары успеть. - Угу. - Тогда встаём. Он воюет с рубашкой, пока я натягиваю пуловер и застёгиваю ремень. Обувается, накидывает на плечи пуховик и радостно смотрит на вчерашнее наше приобретение, висящее в коридоре. - Мы всё-таки молодцы, хорошее пальто. - Это ты у меня молодец, - поднимаю с пола сумку и обнимаю свою омегу за плечи. Мы расходимся в коридоре, около расписания. - Хорошего дня, - целуя его в щёку. - Я люблю тебя. - Я… - начинает разомлевший ещё Бэкхён, но отчего-то не заканчивает. Резко распахивает глаза и уносится в сторону аудитории. Готов упасть и кататься по полу прямо здесь и сейчас. Да! Да! Да!