Терпеть его не могу!

Утро приветствует жутчайшим похмельем и ржущим Исином. А он мне так нравился раньше, пока не начал подъёбывать меня и хохотать у самого уха. Как кувалдой по голове. В моем случае лишние неудобства вызывал тот факт, что голова была пуста, акустика в ней, что надо, и удары кувалды звонко отдавались по всей черепной коробке - от уха до уха. С утром у меня тоже были вполне себе мирные отношения до сего момента... Кому я вру? Омега стоит посреди комнаты, уперев руки в боки, и довольно громко - а для нас так вообще громогласно! - пытается до нас достучаться. - Подъем, алконавты! Труба зовет. С двух сторон в Исина летят подушки, но наша с Крисом меткость оставляет желать лучшего, ибо моя подушка прилетает куда-то в капитана, а его, соответственно, - прямо мне в лоб. Ну давайте, добейте меня. Один вчера по жопе штекером надавал, второй теперь подушкой избивает на расстоянии. И я вас люблю, дорогие. Исин, заткнись! Кое-как, через десять минут мы дотащили свои бренные тела до ванны. И пока вредный Исин стоял в дверях, злорадненько улыбался и гадал, совершим ли призыв Ихтиандра в недрах белого фарфорового друга, мы с Крисом стоически выносили муки пробуждения и похмелья, при этом стараясь не думать о том, насколько же сильно Ихтиандра хочется призвать. Но если я в этот момент думал о своей несчастной любви, то капитан краснел, зеленел и покрывался пятнышками, вспоминая, что вчера говорил своей омеге и насколько рифма в его признаниях была несовершенна. - Отошли? Можете мыслить трезво? - Ой, Исин, - продолжает причитать Крис. - Что? Стыдно? - Угу, - мычит альфа, стыдливо опуская голову. Исин хихикает и потирает ручки. В какой-то момент, среди всех смущенных и извиняющихся бурчаний, Крис поднимает на омежку взгляд и прищуривается. - Стыдно, но не за то, что было ночью. - Это я тебе прощаю. - Не хочу знать, что происходило в метре от меня, извращуги, - морщусь я. - Ничего криминального, - заверяет Исин. - Это вы тут чем вчера занимались? Спорят они, кто круче. Чего спорить? Выньте, да померяйтесь. Мы переглядываемся с Крисом и начинаем дико ржать. Прям вижу, как на стол выкладывается наше "хозяйство", как собирается специальная комиссия, с линейками, и миллиметрует объекты исследований. Смешнее всего представляются члены экспертной группы - ой, как двусмысленно. Исин следит за каждым шагом комиссии: они притрагиваются к драгоценной для него части альфы, а омежка облизывается и обещает себе, что не убьёт того бету, который заинтересованно прикладывает сантиметр к достоинству его Криса. А рядом стоит Бэкхён и, что ни удивительно, скептично хмыкает, в то же время натягивая майку по самые коленки и прикрывая собственное возбуждение. Вредина моя. Омежка поит нас каким-то волшебным, но жутко противным зельем и приводит в чувства. То ли у него знахари какие в предках водились, то ли он в свободное время практикует по подвалам темную магию, но все его снадобья эффективно работают. Напиши он справочник, книжка пользовалась бы популярностью. Но на вкус эта дрянь была... Дрянь, в общем. Воображение под влиянием алкоголя выдавало все более жуткие картинки и шутки из разряда черного юмора: настойка, сваренная на священном огне, в котле, посреди нарисованной на полу пентаграммы. Составляющие этого "кулинарного изыска" представлялись еще менее оптимистично: иссохшая от старости медвежья почка, волчьи ягоды, неизвестные официальной науке, но запрещенные законодательно грибы, пучок пожухлой травы, кровь побитой кошки, пара тараканов, переживших ядерную реакцию, крылья летучей мыши и слезы невинной омеги, собранные в 4.38 утра, на склоне горы Фудзияма, когда Венера находилась в Стрельце, а на дворе шел старый-добрый трехсот восьмидесятый... до нашей эры. Мешалось содержимое котелка наверняка покореженной куриной лапкой, поэтому все попытки Исина скрасить этот отвар веточкой мяты и хоть немного приглушить сей восхитительный вкус и аромат, были тщетны. Совладав с собой и выплюнув половину в раковину - беготня с Крисом наперегонки тоже повеселила Исина, - мы одолели два стакана этой благоухающей херни. Но это ж Исин, и на "бодрящем" напитке наши мучения не закончились... В общем, прослушав очередную лекцию о вреде чрезмерного употребления алкоголя и нашей бессовестности, мы отправляемся на пары. А Исин полноправно дает нам подзатыльники, поджопники и ржет. С Бэкхёном я сталкиваюсь после первой пары, когда копошусь в сумке у расписания. Словно никого не замечая, он толкает меня плечом и небрежно извиняется, в пустоту. Так, Пак Чанёль, соберись! Дожидаюсь, когда он высмотрит на стенде нужную информацию и соберется уходить. Схватить объект и вытянуть из толпы - дело, проще некуда. Но следовало учесть, что этот самый объект не обязательно будет рад вашей инициативе. Бэкхён, например, шипит, вырывает руку и пытается сделать это максимально резко. - Нужно поговорить, - обрывая все его возмущения. Омега смеряет меня раздраженным взглядом. - О чем? - О нас. Досадное шипение со стороны Бэкхёна дает понять, что разговора хотели избежать. Но я не отступлю. У меня один омега, один-единственный, запасных нигде не имеется, так что проблемы придется решать. - Ты сердишься? - Нет, что ты, - язвит Бэкки. - Ты можешь отвечать нормально? Что я вчера такого катастрофичного сделал, что ты так злишься? - А то не знаешь, - резко произносит Бэкхён и скрещивает руки на груди. Только что ножкой не стучит. - Приревновал? И всё? Ты серьезно? - Этого мало? Он так искренне возмущается, будто я не признаюсь в убийстве местного пастора, стоя с топором над окровавленным трупом. Не пойму никогда его логики. А есть ли в его голове вообще эта загадочная инстанция? Или она туда только в гости захаживает по праздникам? Ну тогда я знаю, где и с кем вечно тусит моя пропащая крыша. - Я чего-то не понимаю, наверное, - наклоняюсь к Бэкхёну и отчаянно цепляюсь за его плечи. - Да, я ревную тебя. Но разве это плохо? У нормальных людей это означало бы, что я дорожу тобой, что не хочу ни с кем делить и очень сильно люблю. Но ты.. - Что? Тонкий намёк на то, что я не нормальный? - Не придирайся к словам, - прошу я. - Ещё не думал, - толкает меня в грудь Бэкки. - И убери свои руки. Омежка дергает плечом и уходит от прикосновения. А у меня кулаки со злости сжимаются. То есть не отлипать от меня пару недель и убеждать, что жить без моей ласки не может - норма, а потом, чуть что, истерить и отбрыкиваться. Фантастические отношения! Он сам себе противоречит. И я действительно не понимаю, что за бред творится в его голове. - Ты понимаешь, как это глупо? Как нелепо обижаться на человека, проявившего по отношению к тебе конкретные чувства? Я не стремлюсь ограничить твой круг общения, Бэкхён! Я боюсь... Я боюсь потерять тебя опять. Омега делает шаг назад. - Это эгоистично! Ты просто боишься за собственную шкурку, что кто-то утащит из-под твоего носа такую добычу. У меня создается именно такое впечатление. Ты не доверяешь мне, боишься, что я улизну. - Да не тебе я не доверяю, идиот! Я не доверяю им! Удивительно, но Бэкхён только продолжает недовольно фырчать в мою сторону. - Мало того, что себе ничего не позволяешь, обрываешь себя на полуслове, так еще мне не даешь такой возможности. - Что?! - Что слышал. Я ревную тебя, и буду ревновать, но это потому, что я люблю тебя. И мне не сложно в этом признаться, в отличие от некоторых... Наш "дружелюбный диалог" завершается весьма эпично, предсказуемо и немного для меня болезненно - удар носком ботинка по лодыжке не располагает к дальнейшим разговорам. Эта маленькая стерва испаряется с места встречи с завидной скоростью. А я, ковыляя и кряхтя, иду в аудиторию. Вот и поговорили.