Терпеть его не могу!

Крис сидит за стойкой, поставив босые ноги на подножку стула. Исин с Бэкхеном режут овощи практически в такт песне, звучащей с экрана телевизора. Лухан моет противень и сковороду, не поместившиеся в посудомоечную машину, а Чунмен стоит наготове с вафельным полотенцем. И эта мирная и счастливая картина с почти пасторальным налетом нарушается лишь хихиканьем Криса, наблюдающего за тем, как - внимание! - пританцовывающий Бэкхен вновь спорит с Луханом, теперь о надуманном вреде какого-то сплава! Видели омег, рассуждающих о процентах и металлических осадках? А я видел! Видел и Сехун, нарисовавшийся на пороге вслед за мной. И да, его глаза выражали ту жe обреченность. Сехун присаживается рядом с хозяином дома. - Препод по искусствоведению, спорящий со студентом геологического о тяжелых металлах. Я этот спектакль уже минут десять наблюдаю, - сообщает Крис. - Вы все самое интересное уже пропустили. У них сперва были потрясающие аргументы - хоть записывай. - Этот может, - гордо подтверждаю я и двигаюсь в сторону своего спорщика. Бэкхен шустро крошит морковку, выстреливая в оппонента очередной лекцией. И ловко откладывает нож, прикрыв лезвие рукой, как только чувствует руки на талии. Лекции это никак не мешает. И мягкое прикосновение губами за ухом не мешает тоже. - Все, закончили! Бессмысленный спор! - сдается Лу. - Что я с тобой спорю вообще? - Действительно, - запросто соглашается Бэкки, вновь устраивая рукоять в ладони. Чунмен, хохоча, садится на пол вместе с полотенцем и противнем. Крис с Сехуном откровенно ржут. - Аргументы кончились, - заключает Исин и с невозмутимым спокойствием скидывает овощи в салатницу. Всё! Лухан садится рядом с Чунменом, Бэкхен не менее невозмутимо, чем Исин, продолжает работать, а я, крепко его обнимая, хохочу в теплое плечо. Он чуть дергает плечами - щекотно, но прижимается спиной. Истерика как раз подходит к концу, когда на кухню вплывает Чонин, вытирая волосы полотенцем. - И что вы так ржете? Мне в ванной на втором этаже слышно. - И ведь кто бы на шум жаловался-то, а? - поднимает голову Сехун. - Завидуй молча, - беззлобно улыбается альфа, подставляя стул к стойке. - И объявляю для тех, кто так переживал за кровать: старушка цела. А единственные, перед кем я должен извиниться, это Чанель с Бэкхеном. Вот им-то как раз с соседями не повезло. Исин, стоящий рядом, вдруг всплескивает руками. - Точно, у вас же спинка в спинку кровати стоят! Чонин, совести у вас нет! - Да я бы так не сказал, - достаточно слышно бубнит под нос мое чудо, дорезая последнюю соломку, и добавляет: - Трудно помешать людям, которые ложатся позже вас. Кажется, я слышал, как Крис с Сехуном в очередной раз рухнули на столешницу. Только мне видны едва покрасневшие кончики ушей. И только я чувствовал, как он набирал воздуха в грудь прежде, чем произнести это. Тебе еще нужна смелость, чтобы признаться себе самому, что происходит между нами, но ты уже произносишь это вслух. Мой маленький и отважный. Бэкхен теперь уже окончательно откладывает нож и ссыпает кусочки с доски в большую салатницу. - Все чаще убеждаюсь, что самой веселой парочкой в нашей компании становятся эти двое, - подводит итог Исин, засыпая овощи специями. Хочется с ним согласиться. Лухан с Чунменом опустошают полки холодильника, выставляя на стол емкости с остатками вчерашнего мяса. Удивительно, но нашлись даже остатки рулета! А мы с Крисом отправляемся накрывать стол в гостинной. Дальнейшие несколько часов вся наша шайка смотрит на огромном экране какой-то прошлогодний блокбастер и сметает под чистую остатки вчерашней роскоши. Бэкхен улыбается, раз за разом встречаясь со мной взглядом, и иногда склоняет голову мне на плечо. Глажу его руку под столом и сжимаю любимые пальчики - я здесь, я с тобой. Один раз мое чудо, коварно хихикая себе под нос, пользуется всеобщей увлеченностью происходящим на экране и пробегается пальчиками по внутренней стороне бедра. А когда я наклоняюсь с предположением, что породил нечто маленькое и бессовестное, спокойно признается "было хорошо". - Начинаю верить в ненасытность вашего вида, - шепчу омеге на ухо. - Это не миф. Удовольствия много не бывает, - подмигивает Бэкхен. И до самого отъезда мое солнышко шутливо флиртует. И улыбается, собирая сумку в комнате, и обнимает, когда я наматываю шарф ему под воротник, а Исин вручает емкость с "имейте совесть, мы все это не съедим". Ближнему надо помогать, поэтому остатки салатов, горячего и десертов разлетаются по сумкам и пакетам. - У тебя как раз куча народу собирается. Своим отдашь, - констатирую я. Бэкхен согласно угукает, прощается с ребятами и идет к машине. Обожаю, когда он такой домашний.