Тёща forever

— Солнышко, не волнуйся, тебе нельзя же. Я уверен, что с папой всё в порядке, — успокаивал нервно шагающего к стоянке такси ангелочка Ючон. Вчера Джеджун так и не перезвонил сыну. Телефон его был отключен до сих пор. Джунсу извелся сам и замучил мужа самыми страшными предположениями. Стоило только Паку, лежа в кровати, закрыть глаза, как его тут же тормошили и обвиняли в бессердечии. К утру, не ожидая сам от себя, Ючон предложил вернуться домой и узнать, в чем дело. Как бы ему ни не хотелось прерывать их медовый месяц, альфе не оставалось выбора. Смотреть на Джунсу, не находящего себе места от тревоги за папочку, было выше сил Ючона. Да еще и родной отец не брал с утра трубку, заставляя младшего альфу нервничать. То ли он был уже на занятиях и не отвечал на звонки, то ли это как-то связано с отключенным телефоном «любимой» тёщи. В общем, нервные и обеспокоенные неизвестностью молодожены подъехали к дому в полуобморочном состоянии. Водитель, видя их тревогу, волнение и заплаканные глаза Су, выразил им соболезнование, подумав, что у парочки умер кто-то близкий, вызвав этим истерику у омеги и ступор у альфы. Джеджун смотрел на букет и расплывался в счастливой улыбке. Он был так рад, что ошибся, что Юно не бросил его, а любит и хочет заботиться о нем, что забыл обо всем. В порыве чувств Ким кинулся в объятия альфы, своего альфы. Отпустив чемодан, Юно обнял глупого омегу. Тот спрятал лицо, уткнувшись Чону в ключицы, и обвил его шею руками. Представив, что тот уже себе надумал, пока Юно гонял домой собрать чемодан, чтобы окончательно перебраться в уютный домик, альфа нежно поцеловал омегу в макушку. Ким поднял голову и потянулся к губам Юнхо, требуя полноценного поцелуя. Джунсу, паникуя, открыл дверь, которая оказалась не запертой ни на ключ снаружи, ни на внутренний замок. Ючон катил их чемодан и замешкался немного. Оба, озабоченные молчанием родителей, выскочили из такси и ринулись к дому, не заметив знакомый автомобиль, припаркованный недалеко от его ворот. Когда до Пака долетел высокий голос ангелочка, вопящего «Папа!», Пак бросил чемодан и, подумав, уж не накаркал ли таксист, ломанулся в дом с криком «Солнышко, что случилось?» Ворвавшись в открытую входную дверь, Ючон застал картину маслом. Джунсу пялился на родителей, зажав рот руками. Те же, держась за руки, как нашкодившие дети, удивленно-виновато глядели на младшего омегу. Причем «любимая» тёща была пунцовой, как вареный рак, а у отца, наоборот, кровь отлила от лица, делая его бледным. У Пака отлегло от сердца. Никто не умер, и слава Богу. Микки стало смешно, когда он представил, чем занимались старшие в момент вторжения его впечатлительного солнышка. «Приплыли!» — сказал он негромко, но эта реплика возымела действие взорвавшейся бомбы. Все трое участников немой сцены заговорили одновременно, создавая хаос: старшие пытались объяснить увиденное Джунсу, а тот возмущенно обвинял их во всех грехах. — Пойдёмте пить чай с шоколадом, — демонстрируя подарочный набор конфет, что он приобрел для тёщи, желая произвести благоприятное впечатление на вредину, громко воскликнул Пак. Во время шумного галдежа он успел сходить за брошенным чемоданом. Омеги и старший альфа, замолчав, уставились на него. — Нет, я, конечно, рад, что вы, отец, откликнулись на просьбу Ючона и согласились приглядеть за папой и не давать ему грустить, пока нас нет рядом, — спалил Джунсу контору. — Но я не мог предположить, что вы решите подкатить к моему родителю, лапать его и целовать, — спустя полчаса возмущался Су, не забывая жевать шоколадку. Четверка расположилась на кухне. Первый шок прошел. Теперь можно было спокойно обсудить происходящее безобразие. У Джунсу всё внутри кипело от того, что свёкор сделал такой финт и посмел прикоснуться к папочке. Да, видимо, так удачно, что любимый папуля, ненавидящий альф в целом, потерял голову и позволил себя целовать. Ючон же отнесся с пониманием и даже тайным одобрением действиями отца. Не век же ему одному куковать, когда такой строптивый омега осложняет жизнь сыну. Поэтому он погладил своего разбушевавшегося супруга по руке и примирительно сказал: — Солнышко, успокойся, наши родители взрослые люди и сами решат, целоваться им или нет. — Что? Да ты просто не видел, как они самозабвенно лобызались, забыв о детях, которые целую ночь не могли найти себе места, волнуясь о них, между прочим, — с отчетливо слышимой обидой в голосе, пробурчал Джунсу, укоризненно посмотрев на старших. — А мне, кстати, волноваться нельзя, — добил он папу, намекнув на своё положение. Джеджун не знал, что сказать, чувствуя вину и казня себя за то, что потерял голову от любви и заставил переживать ангелочка. Юнхо сжал сильнее руку омеги, как бы прося не расстраиваться. Он прокашлялся, привлекая к себе внимание Джунсу, и промолвил: — Дети, мы с Джеджуном просим у вас прощения за то, что заставили вас беспокоиться, страдать от неизвестности и прервать свой медовый месяц… — Ага, прощения они просят, а сами под столом держаться за руки, — фыркнул Су, перебивая свёкра. — У нас на это есть веская причина, — осадил разошедшегося сына Ким, к которому почти вернулось обычное язвительное состояние, когда он увидел, с каким любопытством и тайной радостью смотрит на них Ючон. — Мы — истинная пара, как и вы, — торжествуя, заявил он. — Это выяснилось вчера, и поэтому произошло такое недоразумение. В конце концов, мы — не живые, что ли? Вы выросли. За вами не надо подтирать попки. Вы счастливы, потому что нашли друг друга. Так что тут такого криминального, если и мы с Юнхо попробуем стать счастливее? Мы разве этого не заслужили, столько лет растя вас и заботясь о вас? И, вообще, нравится вам или нет, но мы собираемся узаконить свои отношения. Но это не значит, что мы стали меньше любить вас. Мы любим вас, и вы всегда будете на первом месте для нас. Так что даже не рассчитывайте, что контроль будет ослаблен, — выразительно посмотрел Ким на Ючона. Немая сцена повторилась. Джунсу замер, переваривая услышанное. Ючон переводил взгляд с тёщи на отца и обратно, огорошенный речью тёщи. Юнхо же не сводил влюбленных глаз с Кима. — Значит так, молодежь. Будете жить в квартире Юнхо, она просторная и больше подойдет вам. А мы с Юнхо будем жить тут, чтобы не мешать вам совершать ошибки и учиться на них. Пока вы оба студенты, мы будем помогать вам материально, а дальше уж сами, — омега посвятил всех в планы будущей жизни их семьи. — О, папа, насчет материальной стороны можете не беспокоиться. Меня пригласили на второстепенную, но очень важную роль в дораме, — в речь Дже вклинился Ючон, обрадованный таким поворотом и, главное, тем, что не придется обитать со зловредным Джеджуном на одной территории. — Ой, да, пап, я тебе вчера хотел рассказать. Ючонн-и произвел такой фурор своими артистическими талантами, — засмеялся Джунсу, вспомнив, как его благоверный, не зная, что снимается эпизод сериала, влез в кадр и раскидал дерущихся актеров. — Режиссер был так пленен харизмой Чуни, что в тот же вечер нашел нас в отеле и предложил роль Ючону, без пробы, — с гордостью за любимого сказал Су, который тоже повеселел при мысли, что они с Ючоном будут жить отдельно. Джеджун гордости сына не поддержал и с сарказмом посмотрел на зятя, гадая, откуда тут могла взяться харизма? Этот Пак даже и не пытался скрыть радость от того, что они с ангелочком будут жить отдельно. Не порядок. — И, кстати, раз в неделю будем собираться у нас на совместные обеды. Раз в две недели — у вас на совместные чаепития. Это закон. Неявка или отказ принимать гостей будут приравниваться к неуважению и строго караться, — довольный произведенным эффектом, торжественно возвестил омега, глядя на кивающего с кислой миной зятя. Обстановка на кухне устаканилась, дети поздравили родителей, понимая, что у них всё серьезно. Джунсу успокоился, раз любимый папа счастлив и светится радостью, то и ему хорошо. Однако, он отметил себе приглядывать за Юнхо, чтобы не обижал родителя. Ючон был рад за отца, зная, что уж он-то сможет усмирить вредного Кима. Дети поделились с родителями своими впечатлениями об острове и посоветовали родителям провести свой медовый месяц там же. Непринужденная и семейная атмосфера расслабила Джеджуна. Он даже не стал одергивать зятя, когда тот обнял ангелочка, видя, как сын улыбается своему мужу. Юнхо было хорошо и уютно сидеть на этой кухне в окружении родных людей и любимого человека, слушать перепалку тёщи и зятя, внимать рассказу детей и чувствовать себя главой большой и дружной семьи. Он, не переставая, улыбался и сжимал ладонь своего омеги, благодаря которому его жизнь круто изменилась.

*****

— Поздравляю, у вас родился прекрасный омежка, — сказал Ючону врач, принимавший роды у Джунсу, выходя из родильного зала. — Папочка и новорожденный чувствуют себя хорошо. Роды прошли без осложнений, так что, как только пупочек у малыша заживет, отпустим вашего супруга домой, не переживайте, — успокоил доктор бледного Ючона. — В течение часа ваших омег перевезут в палату, тогда и сможете их увидеть. До свидания, — врач кивнул Паку и ушел в ординаторскую. Ючон закусил губу. Он, конечно, очень хотел альфу, но новорожденного омежку уже беззаветно любил. Прав был отец, действительно, без разницы, лишь бы малыш и его папа были здоровы. — Как? Кто? Где? — вырвал альфу из раздумий голос Джеджуна, который сейчас походил на колобка, причем, злобного. — Пак, ты, что, язык от счастья проглотил? Как ангелочек? Как роды прошли, всё хорошо, без осложнений? — Ючон кивнул. — Кто, спрашиваю, родился? Да не тяни кота за хвост, говори уже, — приказал Ким, хлопнув по спине зятька, находящегося на седьмом небе от счастья. — Омежка, — ответил Ючон. — А я знал! — радостно воскликнул Дже, поворачиваясь к подошедшему мужу. — У нас омежка, Юнни, представляешь? Ючонн-и, ты молодец! — одобрительно улыбнулся Ким зятю, ошалевшему от такого ласкового обращения. — Держи, — протянула ему тёща контейнер с едой, — подкрепись, тебе много сил понадобится, чтобы вырастить настоящего омегу. — Спасибо, — протянул Пак, думая про себя: «это точно, если сын пойдет по стопам тёщи, то туши свет. Бедные альфы!» — Зая, ты бы поменьше бегал, тебе через пару месяцев ведь тоже рожать, — пожурил, между тем, Чон своего любимого супруга и поприветствовал сына, поздравляя. Год и два месяца спустя — Юнни, пригляди за Мином, а то я готовлю стол, а он хочет всё попробовать. Скоро уже гости и дети с Кюхёном приедут, я не успеваю, — крикнул Джеджун наводящему порядок в доме мужу. — Где мой маленький именинник? — появился на пороге кухни Юно. — Пойдем-ка мы с тобой готовиться к приходу гостей и наряжаться? — предложил он сидящему на своем стульчике маленькому альфе. Чанмин с сожалением посмотрел на небольшой столик, куда папа Дже выкладывал тарелки с рисовым хлебом, фруктами, бобами и зачем-то положил рядом ножницы, катушку ниток, набор карандашей, ручку, яркую книжку, игрушечный автомобиль и сито, что-то бормоча про себя. Он повернулся к отцу и протянул к нему руки, прося поднять его. — Кюхён-а, ты сегодня не обижай Мина, хорошо? — напутствовал сына Ючон. — Ты хоть и старше него, но ты же омега. Сегодня наш Минни будет принимать первый в своей жизни стол. Проверим, что он выберет. — Кю-а, сынок, пойдем переодеваться, — позвал омежку папа Су, держа в руках маленький костюм-тройку. — Чанмин тебя, поди, уже заждался. Кюхён, еще только начинающий уверенно стоять на ногах, переваливаясь, подошел к папе и схватился за его руку, смеясь от радости, что прошел без помощи взрослых такое большое расстояние. Омеги скрылись в детской. Ючон оглянулся и подошел к тумбочке. Порывшись в ней, он вытащил микрофон и сунул его во внутренний карман пиджака, коварно улыбаясь. Маленький Мин, наряженный в ханбок, с важным видом восседал в центре стола рядом с папой Дже. Осмотрев стол заинтересованным взглядом, он увидел незнакомый ему предмет. С любопытством, альфочка потянулся к манящей его вещи под одобряющие возгласы взрослых, стоящих вокруг стола и следящих за тем, что выберет Чанмин. Взяв неизвестный предмет в руки, Мин повертел его в руке, разглядывая. Джеджун офигел. Откуда на столе именинника появился микрофон, ведь он не клал его туда? — Ну, всё, певцом будет, — весело произнес Ючон, держа на руках Кюхёна, который с интересом взирал на происходящее с высоты отцовых рук. Джеджун метнул на зятька острый взгляд, забирая из рук сына микрофон. Мин как раз собирался попробовать предмет на вкус. Папа придвинул к нему сито, в которое гости, по обычаю, кидали деньги. Однако именинник даже не взглянул на наполненную купюрами кухонную утварь и потянулся к ручке, хватая ее со стола. — О, молодец, Мин-а, будешь сочинять песни, а потом петь их, — Пак опять прокомментировал действие Чанмина. Джеджун забрал ручку и придвинул к сыну тарелку с бобами. Чанмин оживился и взял в ладошку целую горсть. — Прекрасно, от фанатов не будет отбоя, — не унимался Ючон, награжденный тычком супруга, который видел, что папа начинает закипать. Чанмин посмотрел на взрослых и увидел Кюхёна, восседающего на руках отца. На нем был надет красивый темный костюм. Пиджачок на омежке был расстегнут. Из-под застегнутого жилета виднелась кипенно белая рубашка. Завершал образ галстук-бабочка. Мин улыбнулся своему вредному товарищу по играм, а тот поджал губки, закатив свои круглые глазки, как бы говоря, давай быстрее уже выбирай и пошли играть. Чанмин заерзал, схватил из тарелки банан и протянул его Кюхёну. Ючон открыл было рот, чтобы прокомментировать этот жест, но его опередила тёща: — Айгу, наш Минн-и— настоящий галантный кавалер, весь в отца, — со смешком произнес омега, посмотрев на зятя и сдерживая желание показать ему язык. Все восхищенно заохали, а Пак захлопнул рот, отходя с сыном подальше от стола. Чанмин капризно надул губки, увидев, что Кюхёна увели, и обнял папу. — Сынок, давай завершим обряд, — тихо шепнул ему Дже. — А потом ты пойдешь играть с Кюшей, хорошо? Мин кивнул папе и поцеловал его. Повернувшись к столу, он еще раз оглядел его и увидел на противоположном конце от него тарелку с битым рисовым хлебом*. Мальчик потянулся к ней, но папа опередил его и отодвинул ее дальше. Мин опять потянулся за ней, но папа опять отодвинул ее, отвлекая внимание Чанмина на игрушечный автомобиль и книжку. Альфа схватил машинку и прокатил ее по столу. Все засмеялись и одобрительно захлопали. Мин занялся машинкой, забыв об остальном. — Мин-а, а книжку ты не хочешь посмотреть? — спросил папа. Ребенок отрицательно покачал головой, занятый игрушкой. — Солнышко, посмотри, ты больше ничего не хочешь взять со стола? — продолжал настаивать родитель. Чанмин посмотрел на стол, потом на отодвинутый от него рисовый хлеб, и отвернулся, качая головой. Тут же все загалдели, предрекая успешную карьеру певца малышу. Чанмин посмотрел на взрослых и, неожиданно для родителей и гостей, сделал поклон всем находящимся в комнате. Взрослые в умилении выдохнули. — Ну, вот, что я и говорил, — тут же отреагировал Пак. — Певцом будет, стопудово! — Угомонись уже, — шепнул ему Джунсу. — А нефиг было подкладывать Кюхёну на первый стол мышку и пророчить ему звание компьютерного гения, — буркнул в ответ альфа.

*****

Усыпив малыша Мина, который заснул, обнимая игрушечного олененка, Джеджун поцеловал свою радость, подоткнул ему одеялко и задумался, счастливо улыбаясь. Юно перевернул весь его мир, кардинально поменяв приоритеты. С ним омега узнал, что такое быть любимым, желанным и… слабым. Конечно, они продолжают частенько спорить и даже ссориться, с такими двумя разными темпераментами это неизбежно. Главное, что они готовы идти на компромисс, и, чего уж скрывать, чаще это делает альфа. Стоит только ему произнести своим бархатным голосом коронное «Зая», и Ким готов затискать это чудо в объятиях, забывая обиду и разногласия. А еще Чон подарил ему вот это сокровище, сладко сопящее во сне. Если честно, когда омеге сказали, что родился альфочка, он был слегка шокирован, ведь хотел омегу и понятия не имел, как воспитывать альф. Однако, видя, какой гордостью и благодарностью светятся глаза мужа, понял, что он не одинок, и вместе они справятся. Судьба преподнесла ему, одинокому, замкнувшемуся в своем мирке, колючему и язвительному омеге, истинную пару. Мужчину, который смог обуздать вредность натуры Дже, любил омегу искренне и без оглядки. Можно ли было желать еще большего? Нет. Джеджун ни на что не променяет то, что имеет на данный момент, а большего ему и не надо. Погладив по голове улыбающегося во сне сына, Ким поправил игрушку, проверил сигнализацию, на случай, если Мин проснется и заплачет, и отправился в их с Юнхо спальню. В комнате царил полумрак, на зеркале стоял подсвечник с зажженными свечами и два бокала, наполненных янтарной жидкостью. Кровать была усыпана лепестками роз. Кровь забурлила в омеге. Он хищно улыбнулся в предвкушении и сделал шаг, тут же оказываясь в объятиях любимых рук. Изгиб шеи согрело горячее дыхание альфы, перешедшее в дорожку коротких поцелуев, протянувшуюся до мочки уха. Джеджун, задрожав, шумно выдохнул. Он хотел развернуться, но его неожиданно подняли на руки, заставив смутиться. Он обхватил шею мужа и прижался к его ключице, вдыхая обалденный аромат истинного. В штанах моментально стало тесно. Юно бережно положил свою драгоценную ношу прямо на лепестки цветов и припал к губам любимого своими. Он как бы пробовал на вкус и смаковал ощущения, в то время как Джеджун, охваченный нетерпением, желал большего. Омега притянул мужа ближе и, перехватив инициативу, обхватил своими губами его язык, посасывая, словно леденец. Юно, балдея от действий Кима, обхватил ладони омеги, вытягивая их руки над головой супруга, и потерся своей выпуклостью о налившийся желанием орган Дже. Вскоре комнату наполнили звуки стонов наслаждения и запах любви. Эти двое любили друг друга каждый раз, как в первый. А связывающая их истинность усиливала блаженство от обладания друг другом, вознося их на недосягаемую высоту. Это растворение в едином порыве было настолько сказочным и прекрасным, что оба излились соками одновременно. «Разве не ради этой гармонии единения душ и тел мы появляемся на этот свет?» — подумал Джеджун, обнимая альфу. — Как же долго я тебя ждал, любимый, — прошептал он, целуя мужа в плечо. — Я тоже тебя люблю, Джеджун-а, и, надеюсь, что через девять месяцев ты родишь мне маленького омежку, — нежно проворковал глава семьи. — Я тебе, что, машина по производству детей? — стукнул мужа омега. — Вот так и знал, что вы, альфы, только и ищете свою выгоду. У, коварный Чон, убери от меня свои загребущие конечности и отодвинься на свой край, — отбивался Ким от альфы, собирающегося на второй заход. Юно прижал к себе Заю и впился в бранящиеся уста властным поцелуем, заставляя Джеджуна таять, словно воск горящих свечей. Ровно через девять месяцев у Чанмина появился маленький братик-омежка. Впрочем, это уже совсем другая история. Fin