Тёща forever

Чувствуя себя свободным, вдыхая воздух полной грудью, Джеджун парил над облаками. Раскинув в стороны руки, он каким-то неведомым образом держался в воздухе, то поднимаясь ввысь, то опускаясь к самой земле. Его темные волосы растрепались от ветра. Сам же омега смеялся, охваченный азартом и новыми ощущениями. Внизу за ним бежал Юнхо и что-то весело кричал, размахивая руками. Джеджуну нравилось дразнить альфу, пролетая рядом и хохоча, когда Чон протягивал руку, чтобы ухватить его, но касался лишь воздуха. Наконец, Ким позволил поймать себя альфе. В то же мгновение панорама поменялась. Теперь они стояли на высоком обрыве, на самом его краю, и страстно целовались, опьяненные друг другом. Они никак не могли насытиться затянувшимся поцелуем. Неожиданно нога Дже соскользнула, и парочка полетела вниз. Сердце ухнуло куда-то в район пяток, но даже падение не смогло их остановить и заставить оторваться друг от друга. Такого выплеска адреналина омега еще никогда не испытывал, но в тоже время, где-то на подсознательном уровне, он знал, что Чон не даст им упасть. От этого знания на сердце разливалось приятное тепло, и он крепче прижимался к Юно. В какой-то момент Джеджун осознал, что они уже не падают, а лежат в высокой траве, обнаженные и тяжело дышащие. Сладостная истома охватила его всего. Юно двигался в нём, вызывая непередаваемые ощущения. Сам Дже, обвив альфу руками и ногами, подавался навстречу этим поступательным движениям. Ветерок ласкал их разгоряченные тела. В небесной синеве высоко над ними кружили птицы и проплывали белые облака. Они любили друг друга, полностью растворяясь в этом акте, а весь мир в этот миг принадлежал только им. Какой-то посторонний шум вклинился в эту идиллию. Знакомая мелодия настойчиво трезвонила рингтоном. Омега открыл глаза, не до конца вернувшись в реальность. Наконец, до него дошло, что кто-то звонит. Он провел рукой по лицу, стряхивая остатки сновидения, и, приподнявшись на кровати, охнул от прострелившей в пояснице боли. Рядом кто-то зашевелился. Джеджун испуганно повернул голову на движение. Выпучив глаза, он смотрел на то, как Юнхо привстал и с тревожными интонациями в голосе произнес: — Зая, что? Очень больно? И тут омега проснулся окончательно, вспомнив то, чем они занимались с альфой наяву, а не только во сне. Мгновенно став пунцовым, он опрокинулся на подушку и потянул одеяло наверх, пряча лицо. Удариться в самокопание ему не дали. Чон тоже нырнул под одеяло и прильнул к Киму, разворачивая и притягивая Джеджуна к своему горячему нагому телу. Омегу охватила дрожь, а альфа уже шептал слова любви, успокаивая и не давая паниковать. Опять раздался звонок мобильного телефона. Дже тут же отпрянул от Юнхо и, высунувшись из-под одеяла, с трудом дотянулся до тумбочки. Нащупав девайс, он принял вызов и тут же был оглушен тревожным голосом ангелочка. Отодвинув телефон от уха, Ким слушал возмущенные крики Джунсу и растерянно моргал, пойманный с поличным. — Папа, почему ты не брал трубку? У тебя всё в порядке? Ты не заболел? Ким Джеджун, если ты будешь продолжать молчать, я прерву свой медовый месяц и, не медля, примчусь домой! — заявил младший омега. Юнхо чертыхнулся про себя, отметив, что поговорка про яблоню и яблоко в этом случае срабатывает на все сто. Он приобнял омегу и нежно прикоснулся губами к его плечу, возвращая того в реальность. Джеджун повел плечом, прочистил горло и поднес смартфон к уху: — Ангелочек, вам прямо не угодишь! Звонишь часто — вам не нравится. Не звонишь — тоже не нравится. — Пап, ты чего? Что у тебя там происходит? Ты точно не заболел? — непонимающе зачастил Су. — Как не нравится? Кто сказал тебе такую чушь? — возмущенно засопел младший. — Пап, ты обиделся, что ли, на меня? — удивился ангелочек. — Скорее на твоего мужа, — пробубнил вполголоса Дже и громко шикнул на альфу, который при этих его словах ущипнул Кима за сосок. Мысленно Джеджун потер ладони, услышав, как сын строго позвал мужа, требуя объяснений. Видимо, Юнхо тоже услышал это «Пак Ючон», сказанное голосом, не предвещающим ничего хорошего. Он опять ущипнул коварную тёщу за сосок и потянул брыкащегося омегу на себя, припадая губами к «кошачьему месту» на спине того. Джеджун выгнулся и заглушил вырывающийся стон, прикусив губу. — Папа, ты не дома? Ты не один? Я тебя отвлекаю? С кем ты там ругаешься? — зная строптивый нрав родителя, заволновался сын, услышав непонятые звуки. — Дома, где же еще в выходной я могу быть? Спал просто и не слышал твоих звонков, — грозя Юнхо пальцем, ответил омега, проигнорировав остальные вопросы. Джунсу с удивлением посмотрел на девайс, как будто тот мог ответить на тысячу мгновенно возникших вопросов в его голове, и снова поднес аппарат к уху. — Папа, а почему ты спишь в такое время? — подозрительно поинтересовался Джунсу. — Не припомню, чтобы ты в три часа дня, да еще в выходной спал, — хмыкнул Су. Джеджун уставился на Чона, не зная, что ответить. Тот приложил руки к вискам, прикрыл глаза и сложил брови домиком, качая головой, имитируя головную боль. Омега, едва сдерживаясь от смеха, ответил сыну, что у него разболелась голова, и он прилег отдохнуть. Юнхо послал воздушный поцелуй омеге и подвинулся еще ближе к Киму. Просунув руку под одеяло, альфа погладил внутреннюю сторону бедра омеги, вызывая у того дрожь предвкушения. Затем он приподнялся и скинул одеяло с Джеджуна, устраиваясь между его ног. Джунсу что-то рассказывал, а его папа немигающим взглядом смотрел, как альфа наклонился над ним, и, обхватив рукой наливающийся кровью орган Кима, оттянул крайнюю плоть вниз и поцеловал головку. С трудом ворочая языком, папочка прервал речь сына, заявив, что у него опять начался приступ мигрени и что он позвонит позже. Пожелав ангелочку беречь себя и не волноваться, Ким свернул разговор. Сбросив вызов, он отключил девайс, чувствуя, что в ближайшее время ему будет не до праздной болтовни, когда эти пухлые губы играют на его дудочке. Издав, наконец, протяжный стон, омега рухнул на кровать, закрывая глаза в блаженстве. Альфа сводил с ума омегу своими умелыми действиями. Джеджун чуть ли не на мостик вставал, выгибаясь от наслаждения. Он и не знал, что обладает такой гибкостью и что вообще от обычного физиологического акта можно выпадать в нирвану. Внутри него пробуждался какой-то ненасытный маньяк, требующий еще и еще. Ему хотелось познать все грани своей проснувшейся сексуальности именно с этим невозможным мужчиной, оказавшимся его истинным. Куда-то ушли скованность и стеснение. Он бесстыдно раздвигал ноги и принимал различные позы, предлагая себя, прося, нет, требуя удовольствия. И Юнхо дарил его ему, изучая и находя новые эрогенные зоны на теле Кима, позволяя и даже одобряя порывы омеги доставить и альфе блаженство. Им казалось, что время остановилось. То прекрасное мгновение, когда Джеджун напрягся и застыл в руках Юно, оргазмируя и сжимая альфу глубоко внутри себя, было неповторимым. Их запахи перемешались и кружили голову. Омега не подозревал, что его организм, за короткое время дважды перенесший стресс, срочно перестраивался, готовясь принять соки альфы и выполнить предначертанную ему роль — стать сосудом для рождения новой жизни. Его природная смазка начала обильное выделение, аромат сливок стал гуще, призывая клубнику полностью раствориться в нем. И альфа застыл, достигнув пика и орошая благодатную почву своим семенем. Джеджун широко раскрыл глаза, его опять охватило возбуждение от пульсирующего ощущения внутри. Он, совсем как в недавнем сновидении, обвил руками и ногами Юнхо, потянувшись к губам мужчины за поцелуем. Чон нежно прикоснулся к устам любимого, благодаря за наслаждение, а Джеджун, обхватив его крепче, властно ворвался языком в глубину рта альфы. И тут обоих пронзило непередаваемое блаженство. Внутри омеги разрастался узел, соединяя его с Юно, усиливая троекратно только что пережитое. Оба замерли, осознавая происходящее. В глазах омеги, пытающегося отстраниться, читалась паника. Чон не дал ему этого сделать, поворачивая лицо Дже к себе, пригладил его мокрые волосы, не сводя нежного взгляда с омеги, и страстно поцеловал, как бы говоря, я с тобой, доверься мне. И Джеджун отпустил свои тревоги, погрузившись в волны наслаждения, кончая раз за разом и выстанывая имя альфы. Их сцепка продлилась почти до утра. Уставшие и обессиленные, они лежали, обнявшись. Узел уменьшился, позволив альфе выйти. Юно гладил омегу, а тот с блаженством закрыл глаза, засыпая. Альфа нежно смотрел на уснувшего истинного, доверчиво прильнувшего к Чону. И вновь Джеджун удивил его. Омега был полон сюрпризов. Совершенно не опытный в сексе, действуя больше интуитивно, он доставил настоящее, никогда раньше не испытываемое с более искушенными в этом деле омегами блаженство, кайф в чистом его виде. Юнхо поверить не мог, что эта вредина и язва, альфоненавистник и колючий ёжик, целиком и полностью открылся ему, подарив себя. Мужчину переполняла благодарность. Любовь к этому человеку заполнила всё нутро альфы, заставляя улыбаться и забыть обо всем на свете. Дождавшись, когда Джеджун крепко уснул, тихо засопев в шею Юнхо, альфа привстал, аккуратно выбираясь из объятий омеги, и вышел из спальни. Минуту спустя он вернулся, держа в руках влажное теплое полотенце. С максимальной осторожностью он вытер живот и орган Кима, а потом накрыл даже не шелохнувшегося омегу одеялом. Подняв разбросанную по полу одежду, он сложил вещи Джеджуна на кресло, и, подхватив свои, удалился из комнаты, плотно прикрыв дверь. Проснувшись утром с улыбкой, потому что видел прекрасный сон с участием своего истинного, Джеджун провел рукой по месту рядом. Ладонь коснулась холодной пустоты. Омега, не понимая, куда делся Чон, провел, по инерции, еще пару раз по простыне и встал с кровати. «Наверное, опять хозяйничает на кухне», — подумал Дже и, накинув халат, вышел из спальни. Юнхо на всех парах мчался к дому Джеджуна, боясь не застать того. Дозвониться до омеги Чон не смог. Тот, видимо, так и не включил телефон, либо еще спал. Полчаса назад Юнхо позвонил завучу, попросив заменить уроки этики и психологии семейной жизни у старшеклассников, и предупредил, что учителя Кима сегодня не будет в школе, а сам Чон приедет позже. Стоя под горячими струями воды, Джеджун плакал, чувствуя себя использованным и обманутым. Чон оказался таким же подлецом, как и все альфы. Трусливым и лживым. «Как это в духе альф, получить, что хотел, и исчезнуть под покровом ночи, — слезы полились рекой из глаз омеги. А ведь он так хотел верить этому человеку и проснуться, чувствуя рядом его тепло. — Расчетливый ублюдок! Он воспользовался сказкой об истинности и попользовался мной, — с ужасом осознал омега. И разозлился. На свою слабость и коварство альфы. — Ничего подобного, это я попользовался тобой, для своего здоровья. Ты еще плохо знаешь меня, Чон Юнхо. Придушить тебя — это слишком просто. Я буду медленно, изо дня в день портить тебе жизнь просто своим существованием. Ты еще умолять меня будешь прекратить издевательство. Лживый, подлый трус! Говоришь, что не случайно нас судьба столкнула? Ну-ну, твоя судьба — это я, омега, созданный для того, чтобы ты не умер от счастья! Ха-ха-ха», — криво усмехнулся Джеджун и выключил воду, выбираясь из кабинки. Спустя полчаса омега в безупречно сидящем на нем светлом костюме поправлял выпавшую из укладки прядь волос, разглядывая себя в зеркало. Оставшись довольным своим видом, он бросил взгляд на столик и, увидев на нем часы, решительно нацепил их на свое левое запястье. Подхватив кейс с лекциями и ноутбуком, Ким посмотрел на заправленную кровать, поджал губы и вышел из комнаты. Омега уже надевал обувь, когда услышал сигнал клаксона. Подумав, что какому-то придурку нечего делать, он в последний раз оглядел себя с ног до головы и потянулся к ручке входной двери. Элегантный преподаватель этики семейной жизни не успел дотронуться до нее, как оглушительная трель звонка заставила его испуганно подпрыгнуть. — Кто там? — зло спросил Ким. — Милый, открывай, у меня руки заняты, — прозвучал радостный голос Чона. Испытывая что-то наподобие дежавю, омега, хихикая, потребовал: — Пароль. — Зая, я пришел к тебе с приветом, рассказать, что солнце встало, — подхватывая игру, ответил Чон. — Пароль неверный, осталось две попытки, — улыбаясь во всю ширь, заявил Джеджун. — *Харуга ни пане чимдэга твего щипо, — пропел Юнхо. — Неверный пароль, осталась последняя попытка, — смеясь, пропел в ответ Ким. — **Каждой клеточкой своего тела, я хочу тебя. Первая страница нашей истории создана вчера. Я не знаю, на каком языке о любви тебе сказать. Это просто судьба связала нас, — вдохновенно спел альфа, вкладывая в эти строчки всю свою душу, и замер в ожидании. Пораженный Джеджун с набежавшими опять на глаза слезами открыл дверь, воззрившись на Чона. Тот вкатил в прихожую огромный чемодан и протянул омеге шикарный букет белых лилий.