Помоги бездомной кошке, чтоб помочь самому себе

— Давай, я помою! — подорвался с места Яр, стоило Архипову отложить вилку. Он быстро собрал со стола пустую посуду и под недоумённым взглядом Лёши спешно развернулся к мойке. — Я… я хотел сказать, — нервно начал он, агрессивно вспенивая губку, — хотел извиниться… Яру казалось, что начать разговор, не глядя Архипову в глаза, будет морально проще. Намывать тарелки и вилки, следить, чтоб вода с пеной не текла по рукам, скапливаясь на острых локтях, расставлять помытое в сушку и легко, играючи, между делом, извиняться за неспокойный вечер. Казалось бы: чего сложного?! На деле же это оказалось куда труднее, чем он предполагал. Не видя ответного взгляда, не имея возможности моментально считать Лёшины эмоции, Яр совершенно не понимал, какая реакция последует на его слова и куда их заведёт этот разговор. Но проигнорировать сегодняшний вечер, никак не обсудить его — виделось абсолютно неверным. Произошедшее казалось Светлову каким-то сюром. Колькин приход, все его подначки, их недостычка с Архиповым… Лёшина поддержка, его уверенный тон, твёрдая рука на талии Яра, призрачный след от которой тот ощущал до сих пор, их поцелуй, — всё это казалось Ярославу местами страшным, а местами странным сном. Он бы наверняка был уверен в том, что всё это ему привиделось, померещилось, если бы всё ещё не пылали его щёки с ушами, и предательски не подгибались колени. — Нет, это ты меня извини, — начал было Архипов, подойдя к мойке. — Вся эта ситуация… — вместе с ним заговорил и Яр. Замолчали оба так же, как и заговорили, — одновременно. Ярослав сбился с мысли и какое-то время тупо механически перебирал пальцами две несчастные, уже отмытые чуть ли не до блеска, вилки. — Продолжай, — первым отмер Лёша, подходя ещё ближе и становясь практически за спиной у Светлова. — Вся эта ситуация… ужасно глупая, — промямлил Яр, усиленно пытаясь не показывать всю ту неловкость, что испытывал. — Ты не должен был этого видеть, слышать… и уж точно не должен был оказаться втянут в эти бессмысленные разборки... Ярославу было ужасно стыдно. Стыдно за то, что он допустил всю эту ситуацию, за то, что позволил Коле втянуть Архипова, за то, что не предпринял никаких попыток всё это прекратить. Но сильнее всего он стыдился того, что у него такой бывший: хамоватый, вызывающий и беспринципный мудак. За то, что он, Яр, когда-то был в этого мудака без памяти влюблён, тоже было бесконечно стыдно. Но уже не столько перед Архиповым, сколько перед самим собой. — Нет, — мягко прервал его речь Лёша. — Это ты меня извини, что я влез. Я не должен был. Это прозвучало нейтрально, будто Архипов вовсе не вкладывал в сказанное никаких эмоций. А у Яра от услышанного что-то дрогнуло внутри, и вдоль позвоночника прокатилась волна мурашек. — Хоть я и слышал твои слова, — так же спокойно продолжил Лёша, — что в душе твой парень… возможно, я неправильно всё это понял? Может, мне не нужно было выходить и вмешиваться? Ты… хотел с ним помириться? — Что-о-о?! У Ярослава, наконец домучившего и убирающего несчастные приборы, мелко задрожали пальцы. Чёртовы вилки проскользнули сквозь слишком широкую щель в пластиковой подставке и, жалобно звякнув, упали на столешницу. — Не-е-ет! Яр на секунду зажмурился, тяжело сглотнул, собрался с духом, развернулся на сто восемьдесят градусов и почти смело взглянул Архипову в глаза: — Конечно же нет! О чём ты? Я не хочу с ним мириться! Это в прошлом. В таком прошлом, о котором жалеешь, что оно было, а не о том, что оно закончилось! — Точно? — подозрительно уточнил Лёша. — Точнее некуда, — уверенно кивнул Ярослав, наконец почувствовав некое подобие удовлетворения. — Спасибо, что вмешался и практически спас. Я очень благодарен тебе за это. Правда. Архипов слабо улыбнулся одним лишь уголком губ, но Яру и этого было достаточно, чтоб у него отлегло от сердца. — Всё равно извини. Извини, что поцеловал. — Это ты меня извини… — промямлил Светлов и, не в силах больше смотреть Лёше в глаза, отвернулся к мойке и вновь попытался устроить вилки в подставке. — Что тебе пришлось меня целовать. Конечно, Архипов, сука, благородный! Он спасает израненных бездомных кошек, делится конспектами с теми, кто в этом по-настоящему нуждается, и лечит простудившихся однокурсников собственноручно приготовленным супом. Конечно же он влёгкую поцелует кого-то, если этого потребует какой-то псих, чтоб тот отстал! Но, разве это должно ему нравиться? Наверняка, он делает всё это на благо человечества, из соображений вселенской справедливости или из-за чёртового благородства. Об удовольствии речи и быть не может — он просто выполняет свою миссию и спешит дальше, спасать следующего. — Эй! — Лёша легонько коснулся Светловского плеча: — Яр?.. — М-м-м? — промычал тот, усиленно смывая с тарелок пену. — Ты не должен за это извиняться. — Чувствую себя виноватым… будто вынудил тебя, — пару мгновений спустя признался Яр, наконец расставив тарелки в сушке. — Вынудил? — несколько насмешливо переспросил Архипов. Яр повернулся к нему лицом, но так и не посмел поднять от пола взгляд. Он чувствовал себя глупо… и он решительно не понимал, куда клонит Лёша. — Ну… я, конечно, понимаю, что это не я тебя вынудил, а Колька… но всё равно… Ярослав мямлил, отчего-то боясь произнести каждое новое слово и, с каждой секундой, чувствовал себя всё более и более неуверенно. Хотелось провалиться сквозь землю, лишь бы не выяснять все эти глупые подробности их поцелуя: кто, как и зачем его начал. Хотелось бы просто сказать правду: мне понравилось. Но, разве он мог это сделать?.. Хотелось бы услышать от Архипова что-то вроде: было классно, может, повторим? И повторить. А потом ещё раз… — Скорее уж я тебя вынудил, — констатировал Лёша, насмешливо фыркнув. — Но тут, кажется, вопрос уже не в том, кто кого вынудил. Ты говоришь так, будто в целом считаешь, что целовать тебя — это что-то плохое. Эй?.. Яр сглотнул и зажмурился вовсе. Он не верил своим ушам. И отчётливо ощущал, что сердце бьётся где-то в горле. Архипов не в первый раз улавливал в словах Яра некий подтекст, вынуждая того объясняться и откровенничать. Но сейчас Светлов был абсолютно к этому не готов. — Посмотри на меня, — очень тихо и мягко попросил Лёша, и Яр послушно открыл глаза. — Я не имел ввиду ничего такого… — Я тоже не имел… ничего такого, — попытался оправдаться Ярослав. — Ясно же, что тебе неприятно целовать парня… — Я гей, — максимально прямо и открыто заявил Архипов, глядя ему прямо в глаза. — И я не говорил, что мне было неприятно. Ты, вообще-то, здорово целуешься. — Тогда что ты имел в виду? — не смог не спросить Яр. Вообще-то, он не был уверен, в том, что хочет знать ответ. Вообще-то, ему было более чем достаточно просто знать, что Архипову понравилось с ним целоваться, — хотя он и не до конца верил, что действительно услышал то, что услышал. Вообще-то, он всё ещё переваривал Архиповское «я гей». Но слово, как известно, не воробей. — Когда извинился за поцелуй? Ну, знаешь ли, я обычно не целую парней вот так, по чьей-то указке, без ярко выраженного согласия и твёрдой уверенности в том, что моя симпатия взаимна, — обезоруживающе открыто признался Архипов. — А есть симпатия? — робко поинтересовался Яр, неуверенно комкая в пальцах кухонное полотенце. Лёша в ответ округлил глаза, развёл руками, пожал плечами и что-то промычал себе под нос. Светлов бы с огромной радостью шлёпнул его по лбу этим самым влажным полотенцем за такую вот двусмысленность, но откуда-то в нём вдруг появилась дерзость: — А можно это как-то… м-м-м… более ярко выразить? — усмехнулся он. — Симпатия есть… — И ты мне нравишься... — Могу я?.. — Можешь… — Ты не дал мне закончить вопрос… — Я дал тебе ответ, — улыбнулся Яр, внезапно ощутив, как всё скопившееся нервное напряжение исчезает, растворяется в воздухе, разбивается о Лёшину улыбку. — На любые твои вопросы. — Прямо вот на любые?.. — Угу… — А вдруг я… — Можно. — А если… — Да. — Ну, а вдруг… — Архипов?.. Можешь делать всё, что хочешь. — Очень заманчиво звучит, вообще-то… — Тогда, может, уже прекратишь болтать и сделаешь то, о чём хотел спросить? — Яр нетерпеливо отбросил полотенце на столешницу и развёл руки в приглашающем жесте, а-ля «вот он — я, и я весь твой». Лёша придвинулся ближе, наклонил голову и на крошечное мгновение легонько тронул губы Ярослава своими, не настаивая и не вынуждая, не втягивая в поцелуй, а словно пробуя его на вкус, после чего сразу же отстранился, преданно заглядывая в глаза. Яр, было, потянулся за ним, но через секунду замер, разочарованно простонав. — И это всё?.. — Если честно, то я хотел спросить, будешь ли ты со мной встречаться, а не можно ли мне тебя поцеловать? — расплылся в улыбке Архипов. — Просто устоять не смог после твоего «делай, что хочешь»…

***

— …и как давно? — Архипов приподнялся на локте и пытливо посмотрел на Яра. — Всегда, — пожал плечами тот. — Всегда?! Мы что, в «Гарри Потере»? — усмехнулся Лёша, падая лицом в подушку. — Всегда… — Сразу! — не поддался на провокацию и моментально исправился Ярослав. — Ты понравился мне сразу, как только я тебя увидел. На первом курсе ещё. Архипов поёрзал на диване, устраиваясь удобнее, одёрнул задравшуюся футболку, невольно выдавая этим жестом волнение, и, в конце концов, вновь облокотился на руку, оказываясь чуть выше лежащего на спине Яра. — Долго ты это… скрывал. — Знаешь, я пытался с тобой подружиться… собственно, как и все! — попытался защитить себя Светлов. Впрочем, это не возымело особого действия. Лишь Рыжая, лежащая на его животе, пару раз вздрогнула и повела ушами. Архипов же только досадливо закатил глаза: — Как все… — Ну, знаешь ли, — ещё больше вспылил Яр, — я не мог просто подойти и сказать, что ты мне понравился. Знаешь ли… по тебе не было очевидно… — он неопределённо взмахнул рукой в воздухе, вновь заставив Рыжую дёрнуться. — Извини, что не носил бейджик с указанием ориентации, — немного грустно улыбнулся Лёша. — На то были свои причины. — Понимаю, — Яр, уже жалеющий о своей чрезмерной эмоциональности, отвёл взгляд. — Не понимаешь… — Архипов нежно погладил Рыжую по макушке, при этом кистью руки чуть задевая живот Яра. — И хорошо, что не понимаешь, — улыбнулся он и невесомо чмокнул его в кончик носа. — И вообще… всё делается к лучшему. Светлов в ответ скомкано угукнул, изо всех сил стараясь сфокусироваться на едва ощутимых лёшиных прикосновениях. Было немного щекотно, и горячо, и вызывало мурашки по всему телу, и дыхание чуть-чуть перехватывало… и хотелось запомнить все эти ощущения и смаковать их как можно дольше. Между ними не было ничего, за исключением нежных объятий и почти невинных поцелуев, но почему-то это воспринималось в разы горячее самого разнузданного секса. Просто лежать рядом на разобранном диване, — даже не вдвоём, а втроём! С кошкой! — мимолётно прикасаться друг к другу и тихонько обсуждать свои, наконец озвученные чувства, казалось важнее всего прочего. Незначительно соприкасаться ногами под одним пледом, очевидно, было куда нужнее, чем залезть друг другу в штаны, а утыкаться носом в чужую шею, стоило резко повернуть голову, оказалось в разы интимнее, чем оставлять друг на друге страстные засосы. — Что-то изменилось бы, если б я был… открытее? — неуверенно поинтересовался Архипов. — Ну, тогда, на первом курсе? Яр моментально представил, как они могли бы поближе познакомиться, сдружиться, весело болтать между парами и выручать друг друга конспектами, если бы тот не был таким упырём-одиночкой большую часть их совместного обучения. Он запросто мог нафантазировать такие же лёгкие касания, полунамёки, взгляды, брошенные друг на друга украдкой, лёгкий флирт… — Может быть… Яр с лёгкостью мог придумать сценарий, по которому могли бы развиваться их гипотетические отношения, если бы, да кабы… — …но я бы не хотел гадать, что и как могло бы быть… Архипов заинтересованно приподнял голову: — Всё к лучшему, да? — Именно, — улыбнулся Яр. Раздумывая о гипотетическом, он внезапно понял, что всё случилось так, как случилось, именно потому, что они оба были такими, какими были. И, если бы, они с Архиповым были хоть капельку другими, возможно, они бы вовсе никогда не пересеклись в этой точке. И, даже будь у Ярослава возможность вернуться в прошлое, чтоб вести себя чуточку иначе — он бы не стал ею пользоваться. Ведь в этот самый момент он был определённо счастлив, и он ни за что не хотел бы его упускать.