Последняя из Ооцуцуки

      Как я и обещала Хокаге, мы с Ханаби вернулись к пяти вечера.       Хокаге встретила нас одна. Она не пригласила зайти в палату к отцу, а сразу проводила в свой кабинет, этажом выше. Она не стала предлагать нам сесть, потому что разговор предстоял короткий.       Пятая подошла к своему столу, открыла тумбочку, вытащила оттуда свиток и протянула его Ханаби. Та приняла его трясущимися руками и, раскрыв, судорожно вдохнула. Я могла не читать, что там написано, мне хватило одного взгляда на понурую Пятую.       — Вы можете спуститься к отцу и позовете меня, когда будете готовы отключить аппарат, — мягко сказала Цунаде-сама, встав у стола. Если бы не пересадка лёгких, то её не было бы здесь. — После того, как его сердце остановится, я произведу выемку лёгких, — Ханаби, всё ещё не разговаривавшая со мной, резко подняла голову и посмотрела на Хокаге. — Хината дала согласие, — пояснила она.       — Без меня?! — Ханаби обернулась ко мне, прожигая взглядом. — Почему?       — Потому что это спасёт кому-то жизнь, Ханаби.       — Кому ты отдала лёгкие, пока папа жив?       Человеку, который пожертвовал своей жизнью ради безопасности деревни. Человеку, который герой, но о котором не знают. Человеку, который вырос в крови. Человеку, который любит своего младшего брата больше, чем кого-либо.       — Я отдала лёгкие отца человеку, который заслуживает жить, — ответила я, смерив взглядом разбушевавшуюся сестру.       — Прости, — Ханаби тихо извинилась, опустив глаза на свиток. — Я могу спуститься к папе?       Пятая кивнула, и та, поднявшись, выхшла из кабинета, прикрыв за собой дверь, оставляя меня с Хокаге. Она была поражена моим словами, но я сказала лишь то, что считала на самом деле.       Итачи принёс большую жертву, которую никто не оценил. Это нечестно по отношению к нему, и я буду ценить жертву Итачи, если на это не осмелится Саске.       — Ты совершенно права, Хината, — Цунаде-сама подошла ко мне ближе. — Итачи заслуживает жизнь.       — Но будет ли она у него или он так по жизни останется в тени Акацуки? — Хокаге ничего не ответила, потому что ответ известен — он вернётся обратно, и своей жизни у него не будет. — Я перемещу Вас в деревню Ооцуцуки и вернусь в Коноху, чтобы объявить клану Хьюга о смерти отца.       — Предупреди Сакуру, что операции быть.       Кивнув Пятой, я тут же переместилась в деревню Ооцуцуки и, просканировав местность, нашла Сакуру там, где не очень хотела бы появляться. Она была в доме с Саске. Понимая, что другого варианта не была, я переместилась туда, ориентируясь на чакру девушки.       Сакура выходила из комнаты Саске, когда я появилась за её спиной. Она вскрикнула, увидев меня за собой, и, схватившись за сердце, нахмурилась.       — Итачи прооперируют, — сообщила я, собираясь возвращаться обратно. — Меньше чем через час отец умрёт. — она не удивилась моему безразличию, как не удивилась и я сама. Всё же очевидно, не так ли?       — Я поняла, — ответила Сакура, поспешно оглядываясь, переживая, что меня кто-то услышал.       И я вернулась обратно в Коноху.       Остановившись перед дверью палаты отца, я вздохнула и обернулась к Мэдоку-сан. Я ничего не сказала, но он молча кивнул, поняв меня без слов.       Он должен позаботиться о том, чтобы Ханаби вернулась домой в целости. Встряхнув плечами, я открыла дверь и шагнула внутрь.       Ханаби, прижавшись лбом к щеке отца, рыдала, сжимая его холодную ладонь. Она просила прощения, умоляла не злиться на нас. Что-то бормотала и беспорядочно осыпала пока ещё тёплую щеку отца поцелуями.       Она искренне его любила, а я искренне его не понимала.       Смирно стоя за спиной сестры, я ждала, когда она закончит. Я не торопила её, не смела даже прикоснуться, потому что это её время.       — Я стану лучшей, — шепнула она ему и, поцеловав в щеку, обернулась ко мне, коротко кивнув.       Я вышла в коридор и попросила медсестру, ожидавшей за дверью, сообщить Хокаге, что мы готовы. Вернувшись к сестре, я взяла её за руку и крепко сжала её ладонь. Я чувствовала, как Ханаби тряслась всем телом, но сестра стоически держалась на ногах.       Тик-осталось-так       Тик-осталось-так       Тик-осталось-так       Часы над кроватью отсчитывали последние секунды сердцебиения отца. Мне показалось, что часы замерли, когда дверь открылась и внутрь зашла Цунаде-сама. Мы с Ханаби подошли к кровати, когда Хокаге встала у аппарата.       Не предупреждая, она отключила его и стала наблюдать за тем, как датчик, прикреплённый к груди, отца начал мигать и пищать, предупреждая об опасности.       Ханаби вцепилась в руку отца и обеспокоенно смотрела на монитор, ожидая, что его сердце забьётся вновь, но оно отбивало последние ритмы.       Тик-осталось-так       Тик-осталось-так       Тик-осталось-так       Я закрыла глаза, когда линия жизни выровнялась, а Хокаге выключила звук монитора.       — Папа, — простонала Ханаби, падая на грудь отца, вырвавшись из моих рук. — Папа-а-а…       Он умер.       Мой отец умер.       Спустя два года он умер, не приходя в сознание.       Его сердце остановилось в 17:45.       — Оставь меня в покое! — выкрикнула Ханаби, когда я хотела помочь ей встать. Ханаби не дала мне себя коснуться, остановив одним ненавидящим взглядом.       Она прожигала взглядом до тех пор, пока Хокаге не коснулась её плеча. Ханаби отвернулась от меня и снова прижалась щекой к спокойной груди отца, комкая его рубашку. Ханаби не плакала, она рыдала, кричала и умоляла простить нас. Но не нас, а её, меня прощать не надо.       Кажется, я теперь враг для неё.

***

      После собрания в клане Хьюга, я вернулась в свой дом в Конохе и не знала, что делать дальше. Как организовываются похороны? Что мне делать? С чего стоит начать?       На помощь бессознательной мне пришла Иуоо-сан, узнавшая о трагедии, случившейся с моей семьёй. Можно сказать, что церемонию похорон устраивала она, а я лишь, как болванчик, кивала головой, потому что не понимала, о чём она говорит.       До полуночи я просидела в своем кабинете неподвижно, а потом вспомнила, что должна вернуть Хокаге обратно в Коноху. Встав со стула, я кое-как переместилась в деревню Ооцуцуки прямо в лазарет. Я не нашла Хокаге в кабинете и пошла в палату Итачи, рассчитывая, что она там.       Открыв дверь в палату, я тут же её закрыла и ушла.       Саске лежал головой подле рук Итачи и крепко сжимал ладонь старшего брата.       Это хорошо, что он нашёл в себе силы переступить через собственные чувства ради Итачи. Итачи выбрали, а меня нет. Снова не меня.       Не разбирая дороги, я дошла до Главного дома, но Хокаге я всё равно не нашла. Я не почувствовала её чакры, когда оказалась рядом, но зато почувствовало ту, которой не положено быть. Мошико Ооцуцуки.       Господин Мошико Ооцуцуки восседал за главным столом с Наруто и Юкинашино. Заметив меня, он резко оборвался на полуслове и медленно поднялся на ноги, явно предчувствуя бурю.       — Что ты здесь делаешь? — прошипела я, подходя к столу.       — Эм, Хината, я… — Наруто воспринял на свой счёт, но я прошла мимо него и впилась глазами в господина Ооцуцуки, испугавшемуся меня.       — В мой кабинет, — приказала я, сжимая кулаки. — Сейчас же.       — Хината, — Юки встала перед отцом, закрывая его за собой. Она была в недоумении. По её лицу легко читался испуг, но мне плевать. Если она мне не подчинится немедленно, вышвырну её к чертовой матери вслед за её отцом.       — Замолчи, Юки, — приказала я, красноречиво взглянув на неё. — Я так предполагаю, что господин Ооцуцуки не рассказал тебе об аресте? — её глаза округлились, а испуганный взгляд искал отца. Он ничего ей не сказал. Активировав глаза, я осмотрела дом и нашла Акихико в своей комнате. — Наруто, Акихико-кун доверяет тебе, — сказала я, оборачиваясь к своему Солнцу, — уведи его, пожалуйста, Юки заберёт его позже.       Я давала ему шанс, а господин Ооцуцуки так глупо его профукал. Вторых шансов я теперь давать не намерена.       — Я как раз собирался рассказать ему об одной легенде, — Наруто натянуто улыбнулся и, бросив на меня тревожный взгляд, медленно отступил к лестнице. — Да, я пойду.       Он вышел и закрыл за собой дверь, а я заняла свое законное место — сев во главе стола.       — Я передумала, обсудим всё здесь, — сложив руки на столе, я посмотрела на Мошико-сама и Юки. — Сели, — приказала я.       Ничего не понимающая Юки отодвинула стул и села. Она уже не испугана, а раздражена. Она не понимает, какого хрена я позволяю подобное обращение с ними.       — Мой отец умер. Спустя два года мой отец умер, не приходя в сознание, — спокойно заговорила я, давя на господина Ооцуцуки. — Соберись и признайся дочери в своих проступках, если не хочешь, чтобы это сделала я.       — Папа, о чём идет речь? — возмущённо спросила Юки.       Я жду, когда тот начнет говорит, но он молчит. В голове закрадывается мысль, что Мошико-сама снова ведёт какую-то игру, но я отметаю её, потому что вижу самое настоящее смятение.       Догадывался ли он, что так произойдёт или нет, я не знаю. Но сила провидца его подвела, он не знал, что я его уничтожу. Никто не щадил меня, теперь никого щадить не буду я.       — О заговоре с советником Данзо против моей семьи, — ответила я вместо внезапно струсившего господина Ооцуцуки. — Я хочу знать всё, хотя подождите, — почувствовав чакры Пятой и Какаши-сенсея, я переместилась к дверям. — У нас тут завязалась интересная беседа, не желаете присоединиться? — спросила я у них, открыв дверь в столовую. — Какаши-сенсей, проходите. Это интереснее, чем Ваши книжки.       Я ничего не буду скрывать.