***
Добраться до удивительного дома сэра Томаса Мэлори на деле оказалось не так, чтобы очень уж сложно. Маггловский поезд, затем маггловский же автобус, потом ещё пару километров пешком по сельской дороге — и вот, Ремус замер перед коттеджем, укрытым искусной иллюзией настоящего рыцарского замка. «Весьма многообещающее начало, не так ли?» — пронеслось в голове, пока Ремус разглядывал замок и, пробиваясь сквозь иллюзию, не слишком большой, но и не маленький коттедж, увитый шпалерными розами и какими-то яркими листьями вроде плюща. Стоит признать, что иллюзионистам, пожалуй, даже не пришлось слишком напрягаться — коттедж и сам по себе напоминал замок, разве что был раза в полтора меньше, чем тот, который демонстрировала всем желающим иллюзия, щедро сдобренная защитными чарами. Ремус мог бы топтаться у дверей ещё долго, так и не решаясь взяться за молоток в виде распахнувшего пасть льва — идея связаться с абсолютно незнакомым человеком теперь не казалась такой уж хорошей… Томас Мэлори был известен ему только со слов Зоэ (которую, между прочим, он тоже встретил не далее, чем вчера) — так стоит ли доверять? Но прежде, чем решимость совершить шаг в новую жизнь и переменить свою судьбу переборола подозрения, дверь распахнулась сама. На порог выкатился толстенький немолодой человечек в круглых очках, обряженный в бархатный халат, пошитый на восточный манер, с пышными рукавами и золотыми птицами на алом фоне. Весь встрёпанный, какой-то распушившийся, человек этот походил на старого филина, в особенности же из-за громадного крючковатого носа и кучерявых волос, топорщившихся на макушке двумя «ушками». — Здравствуйте, молодой человек! А я вас, знаете ли, жду с раннего утра, думал, вы доберётесь куда быстрее! Наверное, сели на тот поезд, что отходит от вокзала в десять ноль пять? Он единственный вечно опаздывает… — с добродушной улыбкой осмотрев Ремуса, незнакомец ухватил его за локоть и почти силком потащил внутрь, весь лучась каким-то неудержимым добрым энтузиазмом. — Ну проходите, проходите же, что мы стоим на пороге, оставьте ваши баулы и скорее в гостиную, чай стынет! Вы ведь Ремус Люпин, верно я понимаю? Ошарашенный таким напором, Ремус послушно прошёл внутрь, поставил сумку с палаткой и необходимым минимумом вещей в коридоре у стенки, вздохнул, пытаясь понять, откуда сэр Мэлори (если, конечно, это был он, но похоже на то) его знает… — Д-да, вы совершенно правы, но, простите, откуда вам известно моё имя? Я хотел позвонить вам, прежде чем вот так врываться, только вчера не успел, а сегодня утром, честно говоря, совсем забыл про это… Извините, — Ремус покаянно опустил голову, плюхнувшись в кресло, на которое ему указал радушный хозяин, и тяжело вздохнул. — Видите ли, сэр Мэлори, мне рекомендовали вас как человека, который занимается изучением оборотней… — Ну разумеется, мистер Люпин, я именно этим и занимаюсь! А о вашем визите меня предупредила Зоэ, — устроившись в соседнем кресле, Мэлори щёлкнул пальцами, отчего к нему и к гостю тут же подлетели чашки, полные ароматного эрл грея, и беззлобно засмеялся: — Такая болтушка, ничего-то в секрете не может удержать, вчера позвонила мне, сказала вы непременно будете, уж так вы выспрашивали про мои исследования… Должно быть, важное у вас дело, а? — Простите, — автоматически подхватив чашку, Ремус снова извинился, чувствуя, как у него краснеют кончики ушей. Надо же, Зоэ казалась ему легкомысленной, а оказывается это он — полный болван, мысли которого так очевидны… Гриффиндорец, что уж сказать! Сделав крохотный глоток из чашки, которая приятно согревала ладони, Ремус неловко улыбнулся и просительно посмотрел на сэра Мэлори, который показался ему вполне милым и приятным человеком: — Понимаете, я, как бы это сказать, неправильный оборотень. Поэтому, когда Зоэ сказала, что вы занимаетесь такими, я подумал, что это мой шанс… Видите ли, дело в том, что я совершенно ничего не знаю об оборотнях, а до недавнего полнолуния даже не умел превращаться в волка и не знал, что такое бывает! То есть, мне казалось, что оборотни — это всегда твари, я и не подозревал, что они становятся самыми настоящими зверями, думал это преувеличение! — разгорячившись, Ремус подался вперёд, глаза его заблестели, а чашку он принялся вертеть в руках, чтобы хоть чем-то занять себя и сдержать нервозность, охватившую от близости того, кто наконец прекратит, быть может, его многолетние мучения. — Мне было десять, когда меня укусил Сивый, и отец отказался отдавать меня в стаю, он искал лекарство, надеясь, что я выживу… Сколько себя помню — меня запирали на полнолуние и я был настоящим чудовищем, но в этот раз всё пошло не по плану, и каким-то чудом меня занесло в дом к мистеру Грейбэку. Он говорил об удивительных для меня вещах, познакомил с Зоэ, а она дала ваш адрес… Это просто дар небес, если вы сумеете мне помочь! Прошу вас, я готов заплатить, сколько потребуется! — Ну-ну, юноша, не стоит так торопиться… Успокойтесь, прошу вас, не то я не успеваю за вашими мыслями, — Мэлори замахал руками, отчего длинные рукава его домашнего халата взметнулись, точно крылья птицы. — Давайте-ка для начала посмотрим, что вам необходимо, изучим, что с вашим коконом, а затем и будем решать, что нам делать. И не заговаривайте со мной о плате! Такая загадка, как вы, уже является для меня достаточным вознаграждением! Подскочив с кресла, точно мячик-попрыгунчик, старик поставил свою чашку на поднос, едва не расплескав чай, и, не давая Ремусу высказать благодарности, потащил его в соседнюю комнату, оснащённую точно кабинет целителя. При этом свой чай Ремус вынужден был нести с собой, поскольку минутки поставить его энергичный Мэлори попросту не дал… — Ложитесь-ка сюда, вот так, это отдайте мне, а теперь поглядим, каков вы из себя! — уложенному на кушетку рядом со странным, похожим на маггловскую камеру, аппаратом, Ремусу оставалось только хлопать глазами, пока Мэлори отбирал у него чашку, что-то крутил и настраивал в своём агрегате, прыгал вокруг и только что не ухал от восторга — весь его вид излучал радость от возможности изучить нечто новое и необыкновенное. На минуту Ремусу даже стало не по себе, но он тут же поспешно выбросил из головы это ощущение, поскольку сэр Томас Мэлори был дружелюбен, весел, добр и совершенно точно не собирался причинять своему пациенту вреда. Просто, должно быть, принадлежал к той редкой категории людей-энтузиастов своего дела, которые, увлекаясь, готовы позабыть обо всём и ожидают от окружающих такого же интереса, искренне удивляясь, когда те назовут их фанатиками или не разделят восторга от находок и открытий. — Так-так-так, очень интересно… До чего неожиданно! Надо же, весьма необычно… Да-да, молодой человек, вы просто поразительный экземпляр! Впервые вижу такого исключительного волка! — оторвавшись от окуляров, сэр Мэлори внимательно осмотрел Ремуса сквозь очки, покачал головой, отчего его золотисто-каштановые пряди с легкими проблесками седины затрепетали, и велел: — Поднимайтесь и возьмите-ка вот это. Посмотрим, что с вашим магическим резервом. Не решаясь спорить, Ремус сел на кушетке, затем послушно взял в руки стеклянную пирамидку, украшенную затейливой рунной цепочкой, и с интересом пригляделся к ней, даже не пытаясь понять, что имеет в виду сэр Мэлори. Слишком хорошо знал такой тип людей — задумавшись, они начинают рассуждать о чём-то своём, что в силах понять лишь они одни, и без толку даже пытаться их слушать. Таким был и Снейп, доводя Лили до белого каления, и сам Ремус, хотя ужасно стеснялся этой привычки и всеми силами её искоренял… Размышления прервал яркий свет, зародившийся где-то в глубине пирамидки, а затем словно бы расплескавшийся по всем её сторонам и мягко осветивший комнату. От удивления Ремус едва не выронил артефакт из рук, однако сдержался, поскольку вряд ли сэр Мэлори простил бы ему поломку дорогой вещицы. Через несколько минут по позвоночнику пробежался холодок, на лбу выступил пот, словно бы он много и долго колдовал, а руки задрожали от напряжения, однако Ремус, сцепив зубы, продолжал удерживать светящуюся пирамидку до тех пор, пока Мэлори не прикрикнул на него: «Довольно!». — Я сделал что-то не так? — осторожно сгружая артефакт на койку рядом с собой поинтересовался Ремус, чувствуя, как магия вновь возвращается в его тело. Оказывается, раньше он как-то привык не замечать тёплую полосу вдоль хребта и небольшой комочек жара над солнечным сплетением, а вот теперь, ненадолго лишившись магии, почему-то чувствовал её, вернувшуюся, особенно остро. — Нет-нет, всё в порядке, — забрав пирамидку сэр Мэлори отошёл к столу и принялся перебирать бумаги, которые там лежали. На лице его появилось задумчивое выражение, кустистые брови нахмурились, но наконец после долгих раздумий он медленно сказал: — Знаете, мистер Люпин, я действительно впервые сталкиваюсь с такой проблемой, как у вас. Вы, молодой человек, можно сказать, уникальный случай. Я просто поражён тому, что вы сумели выжить! Ремус вздрогнул, услышав последние слова, потряс головой, и брякнул, уже совсем ничего не понимая в происходящем: — А что, не должен был? Но почему?! Мэлори поправил очки, покачал головой, вздохнул, вновь поправил бумаги, выравнивая стопки, громоздившиеся из них, и как-то виновато взглянул на Ремуса: — Нет, отчего же. Простите, мистер Люпин, я вовсе не хотел сказать, что вам следовало погибнуть или что-то такое, не подумайте… Просто, видите ли, обычно маги, укушенные оборотнями, не выживают. Или, во всяком случае, прежде мне не доводилось о таких слышать — вы первый, кого я встретил в сознательном и весьма… Эм… Весьма достойном возрасте. Дело в том, что магический резерв у нас, обычных людей, расположен в области солнечного сплетения, а у оборотней он представляет собой вытянутую полосу вдоль позвоночника и появляется после того, как их укусят, формируясь в течение нескольких лет. При этом, если кусали одарённого ребёнка, два магических резервуара вступали в конфликт, мешали друг другу, резерв оборотня задавливал резерв мага, негативно влияя на его развитие, а в конце концов всё это приводило к смерти несчастного… Мне очень жаль, но мы не сразу поняли, в чём тут дело, и несколько человек погибли из-за этого. Кроме того, насколько я знаю, Тёмный Лорд проводил эксперименты, желая объединить мага и оборотня, отчего погибло множество человек… Поразительно, что вы выжили, да при том сохранили оба ваших магических сосуда и способны ими пользоваться! Это просто чудо какое-то! Эмоциональная речь сэра Мэлори, которая должна была вроде бы прояснить что-то для Ремуса, в итоге лишь больше его запутала (хотя он не признался бы в этом ни за что на свете, боясь показаться полным невеждой перед уважаемым человеком). Все эти вещи — резерв, эксперименты, оборотни, кусающие только магглов… Всё это никак не вписывалось в имеющуюся картину мира, отчего Ремусу мучительно хотелось взвыть и удрать обратно к родителям, к Дамблдору и простой понятной жизни, в которой тёмное было тёмным, а светлое светлым. Однако сэр Мэлори говорил обо всём так естественно и убедительно, что принять его слова за шутку оказалось попросту невозможно, и приходилось как-то укладывать в голове ворох новых сведений, сыпавшихся, точно из рога изобилия. — Я не… Простите меня, сэр Мэлори, но я совершенно запутался! — отчаянно вскричал Ремус, когда окончательно понял, что с новой информацией не справится. — Признаюсь, то, о чём вы говорите, для меня такая же поразительная вещь, как для вас — факт моего существования. Всю жизнь отец твердил мне, что оборотни опасны именно для магов, что они чудовища, угрожающие магическому сообществу, что они обращают детей и подростков до поступления в Хогвартс, и забрать их в стаю вместо школы… Профессор Дамблдор говорил о том, что тёмные твари тем и опасны, что лишают маленьких магов возможности учиться! И, к тому же, я сам видел, Фенрир Грейбэк вполне себе владеет волшебной палочкой! По мере того, как Ремус высказывал известные ему с детства вещи, глаза сэра Мэлори становились всё круглее и круглее, а в конце он всплеснул руками и из горла его вырвался протестующий клёкот. — Не может быть! Нет, подумать только, Дамблдор… Он говорил вам такую чушь?! Я не верю!.. — грузно опустившись в кресло, стоявшее подле стола, сэр Мэлори постучал по подлокотнику, поймал мгновенно подлетевший к нему пузырёк из тёмного стекла и сделал пару щедрых глотков. — Какое ужасное, какое чудовищное недоразумение. Поверить не могу, чтобы Альбус Дамблдор так поступил с вами, мистер Люпин! И ваш отец… Нет, впрочем, отец мог не знать ничего о нас, но ведь я сам встречался с Дамблдором, объяснял ему, что новые законы, принятые нашим Министерством, просто чудовищны, и что настоящие оборотни вовсе не имеют ни малейшего отношения к Тому-кого-нельзя-называть, и он обещал мне, что позаботится о том, чтобы хоть немного ослабить эти ужасные рамки… Почему же, когда он с вами встретился, он не отправил вас ко мне или к стае?! Ремус вскинул голову, упрямо сжал кулаки и, уверенно задавив возникшее было в душе сомнение в директоре Дамблдоре убедительно произнёс: — Наверняка он просто ошибся, только и всего. Альбус Дамблдор — великий волшебник, но он занимает многие ответственные должности и, наверное, устаёт не меньше простых людей… Быть может, он плохо понял ситуацию с оборотнями, или позабыл о вашей встрече, но я уверен, если мне удастся с ним поговорить, всё непременно прояснится. Томас Мэлори пару раз глубоко вздохнул, явно успокаиваясь, кивнул головой, и согласно махнул рукой, с глубоким сочувствием глядя на Ремуса: — Да, да, вы наверняка правы, мистер Люпин, в нашу встречу Альбус Дамблдор показался мне хорошим человеком. Нужно будет непременно написать ему ещё раз и пригласить к нам в гости! Знаете, вот что мы сделаем: оставайтесь-ка у меня до ближайшей луны, я вам всё расскажу об оборотнях, а заодно изучу вас как следует, чтобы понять, не будет ли у вас каких-либо проблем в будущем и как ваша ситуация теперь влияет на вашу жизнь. Непременно нужно выяснить, как так вышло, что вы сохранили оба резерва, и почему они не конфликтуют друг с другом! — Спасибо вам, сэр Мэлори, но, боюсь, я не смогу, — Ремус почувствовал, как по щекам расползается румянец, и уткнулся взглядом в пол, только теперь осознав, как с его стороны было наивно приходить в этот дом. — Понимаете, я… стеснён в средствах и… Быть может, если бы у вас была какая-то работа для меня?! Я хорошо владею всеми бытовыми чарами, могу сварить почти все зелья из школьного курса или рассчитывать рунные цепочки, если вы занимаетесь рунами, или просто помогать по хозяйству! Конечно, предложить он мог не так уж и много, к тому же вряд ли Томасу Мэлори, изучающему оборотней и живущему в весьма богатом доме, могла бы пригодиться такая ерунда, но Ремус ощущал себя обязанным хотя бы попытаться отплатить за то, что его принимают и готовы поделиться знаниями. К тому же, сэр Мэлори отнёсся к нему столь дружелюбно и уже столько всего рассказал… — Глупости, юноша, глупости! — Мэлори рассмеялся, и отчего-то Ремусу вдруг стало теплее на душе от этого смеха. — Мне вовсе не тяжко вам помочь, к тому же, я ведь уже говорил, возможность изучать нечто новое для меня уже достойная награда! Но если вы так желаете мне помочь, то давайте сойдёмся на том, что вы пополните мою домашнюю аптечку некоторыми зельями, которые мне, как старому человеку, просто необходимы, а то Малпеппер уж слишком задрал цены в последнее время! С уборкой-то и прочим мне помогают артефакты, сделанные ещё моим прадедушкой, а вот зелья приходится покупать. Не то, чтобы я был стеснён в средствах, но не откажусь сэкономить галлеон-другой! — Конечно, сэр Мэлори, нет проблем, — Ремус широко улыбнулся, чувствуя, как с души свалился огромный камень. — Я обязательно сварю для вас все необходимые зелья и буду крайне благодарен, если вы позволите мне остаться… И, знаете, зовите меня Ремус, ладно? Мне как-то неловко, что столь уважаемый человек, как вы, обращается ко мне по фамилии… Эти слова вновь вызвали у старика весёлый хохот, однако в нём не было ни капли обидного — Мэлори, кажется, вообще не способен был кого-либо обидеть. Добродушно кивнув, он предложил Ремусу скрепить их сделку глоточком-другим огденского виски, однако едва они взялись за стаканы, как раздался стук в дверь. Пришлось Ремусу оставить стакан на столике в гостиной, куда они перебрались, отмечая, и отправиться открывать: — Люпин? — поражённо выдохнул новый посетитель, увидев на пороге совершенно не того, кого ожидал. — Кхм, добрый день, мистер Грейбэк… Какая неожиданная встреча…***
К большому счастью Фенрира Ремус Люпин, коротко переговорив о чём-то с сэром Мэлори, почти тут же убрался из комнаты, освободив новых посетителей от своего назойливого присутствия. Нет, Фенрир мог бы его потерпеть, несмотря на слишком вызывающее поведение, но вот отдавать в руки прихвостня Дамблдора такой козырь, как сведения о Волчьем Пастыре, казалось попросту глупым. — Здравствуйте, сэр, — Фенрир поскрёб щёку, чувствуя себя крайне неуютно в этой гостиной, обставленной с подлинно английским шиком, среди кресел из тёмного дерева, украшенных бархатными подушечками и клетчатыми тёплыми пледами, меж высоких резных шкафов с хрустальными дверцами и картин в позолоченных рамах. Как-то слишком редко доводилось волку, пусть и предводителю одной из сильнейших стай, посещать дома всяких там богачей и аристократов. — Мы к вам по рекомендации старого Холла, он сказал, что если кто и может знать что-то про Волчьего Пастыря, так только вы. Мой волчонок, Гил, недавно повстречался с ним, дней десять тому назад, ну и с тех пор вокруг него крутится целая куча странностей… — А, помню, помню, мы с вами договаривались о встрече, мистер Грейбэк, очень рад личному знакомству! — Мэлори поднялся со своего кресла и без малейшего сомнения пожал мозолистую руку Фенрира, затем махнул в сторону кресла, на столике у которого так и стоял бокал Люпина. — Присаживайтесь и расскажите-ка мне всё подробно, я готов дать клятву о неразглашении, но мне нужно знать как можно больше, чтобы вам помочь… Я так понимаю, Гил — тот молодой человек, что так уверенно держится рядом с вами? Фенрир кивнул, устроившись в кресле, и посадил Гила на подлокотник. Вопросы, которые он составлял несколько дней, теснились в голове, никак не выходило их хоть немного упорядочить, и потому приходилось молчать, чтобы не ляпнуть чушь. Вытащить бумажку, на которой на всякий случай набросал себе примерный план беседы, Фенрир постеснялся. — А вас правда зовут сэр Мэлори? — с интересом спросил Гил, пока Фенрир пытался собраться с мыслями, и уставился на старика наивным взглядом. — Как того, кто написал книжку о короле Артуре? Нам в школе рассказывали легенду о рыцаре Галахаде и Святом Граале, он был очень добрый и умный, сэр Галахад, и я попросил маму, чтобы меня звали в честь него! И в книжном магазине мне сказали, что самую подробную книжку про короля Артура и Рыцарей Круглого стола написал Томас Мэлори, только мне пока рано её читать, потому что я мало что пойму. Мэлори засмеялся, и Фенрир почувствовал, как напряжение постепенно отступает — этот радушный и приятный человек совершенно не походил на тех аристократов, которые станут задирать нос перед обыкновенным оборотнем, и относился к своим посетителям ничуть не хуже, чем к любым другим людям. — Да, верно, я тёзка своего знаменитого предка, Томаса Мэлори, записавшего Артуриану. Если вы захотите, друг мой, я могу рассказать вам кое-что о рыцарях Круглого стола с магической стороны, многие из них учились в Хогвартсе… Вы знаете о Хогвартсе? — лицо старика освещала добрая улыбка, и расспрашивал он с искренним интересом, хотя Фенрира и удивило, что разговор зашёл о Хогвартсе. Оборотни никогда там не учились, а сэр Мэлори был сквибом и тем более не мог знать многое о замке, разве нет? — Ух ты, вот будет здорово! Я хочу узнать всё-всё о рыцарях, сэр, и когда-нибудь тоже стать рыцарем, чтобы всем помогать, как сэр Галахад! — Гил даже подпрыгнул на своём месте от восторга, и Фенрир с неожиданным недовольством осознал, что сэра Мэлори только что записали в однозначные друзья только за то, что тот пообещал поддержать странное увлечение мальчишки. — А что такое Хогвартс? — Волшебная школа для детёнышей магглят, — недовольно буркнул Фенрир, врываясь в разговор, и легонько придерживая Гила, чтобы тот не навернулся с подлокотника. — Тебе пока всё равно рано, туда поступают с одиннадцати лет. Мэлори, кажется, не обратил внимания на недовольство — лишь бросил на Фенрира короткий нечитаемый взгляд, но тему перевёл, ловко подтолкнув Гила к тому, чтобы тот сам рассказал об истории с Волчьим Пастырем. — Что ж, мы обсудим это позже, когда будем говорить о тех, кто там учился. Я вам непременно всё расскажу. Но прежде нам нужно определить, молодой человек, как обстоят ваши дела с магией, и что у вас со здоровьем… Вы что-нибудь помните о встрече с Пастырем? Гил наморщил лоб, явно изо всех сил пытаясь понять, чего от него хотят, и Фенрир торопливо подсказал, сообразив, что для ребёнка слишком сложны термины, которыми изъясняется Томас Мэлори: — Расскажи о том дне, когда я тебя нашёл. Ты ведь помнишь, что с тобой было до того, как мы встретились, верно? Кивнув, ребёнок принял уморительно серьёзный вид, как мог пересказал свою встречу со стариком, читавшим красивую книгу с картинками, и даже вполне связно объяснил, почему вообще его понесло в лес. Фенрир даже задумался о том, что для своих лет Гил кажется слишком умным — детёныши, с которыми ему доводилось встречаться в стае, в этом возрасте были как-то… Проще, что ли? — Я полагаю, вам стоит хотя бы на неделю остаться здесь, — голос Томаса Мэлори выдернул Фенрира из размышлений, подобно ушату холодной воды. — Но стая… — он попытался было протестовать, и сам же оборвал себя, понимая, что несёт чушь. — Впрочем, вы абсолютно правы, сэр Мэлори, это важнее всех остальных дел стаи. — Я прошу вас подумать ещё вот о чём, мистер Грейбэк, — Томас Мэлори смотрел серьёзно, и Фенрир, неожиданно сам для себя, вдруг увидел в нём совершенно другого человека, так не похожего на образ чудаковатого учёного, который тот усиленно создавал вокруг себя. — Волчий Пастырь важен не только для вашей стаи. Волчий Пастырь, особенно если это действительно он, в полной мере, со всеми его способностями… Так вот, Волчий Пастырь — это действительно шанс для всех оборотней Британии. Для всех, мистер Грейбэк, а не только вашей стаи. Можете ли вы обеспечить его безопасность там, куда сейчас хотели вернуться? Фенрир перевёл взгляд на Гила, и вдруг его прошиб холодный пот. В памяти всплыли все те эксперименты, о которых он слышал краем уха, и про которые, по правде говоря, не хотел знать, но с которыми не мог совсем не иметь дела, будучи под рукой Тёмного Лорда. Если всё это… Если кто-нибудь узнает про мальчишку… — Вижу, вы меня поняли, — Мэлори довольно кивнул и махнул рукой в сторону коридора, ведущего из гостиной вглубь дома. — Пойдёмте, я покажу вам ваши комнаты и помогу устроиться. Если потребуются какие-то вещи из дома, просто позвоните Зоэ. Кивнув, Фенрир подхватил на руки Гила, и поторопился следом за Мэлори, надеясь только, что Люпин, который что-то там бормотал про то, что тоже будет ошиваться здесь, глупо пошутил. Ну или хотя бы на то, что они не будут сталкиваться слишком часто, потому что выносить этого мелкого засранца было тем ещё испытанием… Особенно учитывая то, с чего именно началась их встреча. И радовало лишь то, что своё поведение в волчьем виде Люпин совершенно не помнил… Жаль, что Фенрир столь же легко позабыть его не мог.***
Ремус сидел на постели и не имел ни малейшего понятия о том, что дальше делать. Идея, казавшаяся такой привлекательной ещё вчера и первую половину сегодняшнего утра, теперь грозила превратиться в изощрённую пытку, и он даже не понимал, смеяться ли ему над собой или окончательно в себе разочаровываться. Потому что только он со своей феноменальной неудачливостью мог отправиться к сэру Мэлори в надежде обойтись без общения с Фенриром и в результате оказаться практически запертым с ним в одном очень небольшом доме, без возможности даже удрать куда-нибудь, потому что уже пообещал сэру Мэлори никуда не исчезать. Наверное, когда тот вчера пришёл к нему с предложением подписать чёткий магический контракт — уже стоило бы насторожиться, но Ремус слишком радовался тому, что старик пообещал его вылечить и разрешить его проблему… — Феерический идиот, — уронив голову в ладони, Ремус негромко засмеялся, а затем, с силой проведя по лицу руками, глубоко вздохнул и констатировал, впервые в жизни искренне согласившись со Снейпом: — Гриффиндорец, м-м-мать! Это точно диагноз. Следовало бы выбраться на кухню, надеясь на то, что Фенрир оттуда уже убрался, съесть хоть что-нибудь и попытаться найти хозяина дома, чтобы поговорить с ним о том, как… Чёрт, Ремус понятия не имел о том, что именно скажет сэру Мэлори, но был практически убеждён в том, что обязан что-нибудь придумать, чтобы не находиться в одном доме с Фенриром. Он и себе не мог объяснить, почему этот человек… волк… почему он вызывает в нём такое отторжение, но с каждым часом был всё сильнее уверен, что не желает иметь с ним ничего общего. — Эй, Лунатик! — стук в дверь оказался совершенной неожиданностью, заставив дёрнуться, едва не завалиться с кровати и негромко выругаться себе под нос. — Я знаю, что ты там, так что не пытайся меня игнорировать. Нам стоит поговорить, и я собираюсь сделать это прямо сейчас. Раздражённо подскочив к двери, Ремус распахнул её одним движением, слегка мстительно надеясь, что хотя бы немного выведет из равновесия стоящего за ней оборотня. — Не смей меня так называть! Прозвище, столь знакомое по Хогвартсу, в устах этого… Этого! Звучало совсем не привычно-дружески, как у Сириуса, и не нахально-намекающе, как у Джеймса. И даже не заискивающе, как у Питера. Нет, Фенрир совершенно определённо насмехался над ним, и то, что когда-то заставляло гордиться и радоваться, сейчас бесило до дрожи. — Ладно-ладно, уймись, я не собираюсь с тобой спорить! — вопреки настрою Люпина, оборотень совершенно спокойно поднял руки, на которых, к некоторому замешательству Ремуса, держал поднос с завтраком и довольно миролюбиво усмехнулся: — Позволишь войти? Резко отстранившись, Ремус сделал несколько глубоких вдохов и выдохов, удивляясь странному запаху, мелькнувшему где-то на границе ощущений — запаху, которого совершенно точно не должно было тут быть, — затем неуверенно кивнул и пригласил: — Входи. Наверное, им и правда стоило бы поговорить. Во всяком случае, они будут сталкиваться в этом доме ещё долго, и если Ремус хочет сохранить собственные нервы и рассудок, ему лучше договориться заранее, чтобы этих встреч было как можно меньше. Или хотя бы попытаться понять, почему этот тип настолько его раздражает… Ведь должны быть какие-то разумные объяснения этим эмоциям? Впрочем, Ремус уже понял, что с того момента, как он полноценно обернулся и заимел себе собственного волка — эмоции стали гораздо более сложной и многогранной частью в его характере. И не сказать, чтобы ему это нравилось.***
Гил абсолютно не понимал, почему сэр Томас Мэлори решил, что им с мамой необходимо пожить некоторое время в его доме, но был абсолютно счастлив, потому что этот дом по-настоящему завораживал. В нём всё было волшебным, всё, от пола до потолка! И даже комната, в которой поселили Гила, вся была пропитана волшебством. Потолок с плывущими по нему облаками, величавый дракон на одной из стен, дремавший большую часть времени, но иногда приоткрывавший жёлтую щёлочку глаза… Только одна вещь омрачала это безоблачное счастье: в доме Томаса Мэлори совершенно не было других детей. И если поначалу Гила это не особо беспокоило, через несколько дней он начал скучать… Может быть потому, что на него почти никто не обращал внимания. Сэр Томас Мэлори, хоть и обещал маленькому волчонку рассказать про короля Артура, был больше увлечён своими экспериментами и исследованиями. А маме пришлось тратить своё время на то, чтобы учить Рима, который совершенно не умел быть волком на самом деле. Гил не обижался и честно старался себя сам чем-нибудь занять, в конце концов он уже взрослый, уже умный, и совершенно точно не желает подводить маму. Но что-то внутри требовало приключений, и потому, облазив весь дом от подвала до чердака, сунув нос во все помещения, в которые ему разрешили заглянуть, пересмотрев в библиотеке все книги с картинками (которых было там преступно мало), а также познакомившись с домовой эльфой по имени Морга и узнав от неё несколько новых легенд, в конце концов Гил отчаянно заскучал и решил выйти в мир. Ну ведь мама разрешила ему гулять, правда? Это было давно и она велела непременно брать с собой в сопровождение Рима или дядей Дюка и Люка, но Гил справедливо рассудил, что сопровождать его сможет и Морга, а разрешение от времени никуда не девается. Во всяком случае, ему хотелось так думать, так что, потратив несколько дней на убеждение эльфы в том, что совершенно точно уверен в разрешении на прогулку, Гил в конце концов сумел вытащить её из дома. Было несколько страшновато уходить куда-то далеко, особенно когда Гил вспомнил, что все его предыдущие прогулки заканчивались… Странно. Но внутри нарастало ощущение, что он просто обязан быть именно здесь и именно сейчас, смутный зов, который стал гораздо отчётливее, когда они с Моргой вышли из дома и направились по тропинке в холмы. И Гилу совершенно ясно было, что, как и тогда, когда он встретил Рима, поспорить с той силой, которая ведёт его, он не сможет. Наверное, ещё слишком маленький… Но в прошлый раз ничего плохого ведь не случилось? — Маленький мастер не должен был уходить из дома! Маленький мастер навлечёт на себя беду, — Морга ворчала себе под нос, выкручивая собственные уши, но Гил её почти уже не слышал. — Маленький мастер должен был сказать старшему мастеру или второму старшему мастеру, или хотя бы хозяину Томасу! — Я скажу им, когда вернусь, — Гил склонил голову к плечу и, раскинув руки, попытался понять, с какой стороны его зовут. — Неужели ты не слышишь, что меня зовут? Взрослые всегда очень долго думают, а мне нельзя опаздывать, потому что ему очень плохо. — И всё-таки маленький мастер должен был предупредить их! Старая Морга глупая, глупая, глупая, не догадалась оставить хотя бы записку! — Тш-ш-ш! И вообще, ты же со мной, ты будешь меня защищать, — Гил наконец понял, откуда идёт звук, который он чувствовал всем своим телом, как будто это даже не звук, а какое-то более глубокое ощущение, заставляющее быстрее стучать сердце и вставать дыбом волоски на затылке. — Идём, Морга, там меня ждут! Бег по тонкой дорожке, сотканной из света, был уже знаком, и хотя в этот раз его вёл не лунный луч, а солнечный зайчик, Гил счастливо засмеялся, торопясь вперёд, туда, куда вела золотая тропа. Ему пришлось взять Моргу за руку, чтобы она не отставала, и он побежал так быстро, как только мог, торопясь скорее оказаться там, где его ждут. Его бег закончился около странного покосившегося дома, окружённого таким же странным забором и совершенно запущенным садом, в углу двора, возле громадной, хоть и покорёженной, собачьей будки и горы старых резиновых сапог. Гил заглянул в будку, потому что больше вокруг ничего не было, где можно было бы спрятаться и, увидев там чью-то рыжую макушку, решительно полез внутрь, оставив Моргу и даже не подумав спросить разрешения. Осторожно прикоснулся рукой к плечу чумазого мальчишки, свернувшегося в клубок и отчаянно рыдавшего, улыбнулся и сказал: — Привет! Рыжик поднял на него перепуганное и немного злое лицо, всё ещё хранившее на себе отпечаток слёз, затем икнул и кивнул: — Привет. А я Рон. А ты здесь откуда? — А меня зовут Гил и я пришёл, потому что ты плакал, — может быть, взрослые бы потребовали более подробного объяснения, но, по правде говоря, это было единственным, что Гил мог внятно объяснить из своих чувств, потому что не имел ни малейшего понятия, где именно и как именно он оказался, только знал, что его позвали и он обязан был прийти. — Хочешь, буду с тобой дружить? — Хочу, — Рон… Нет, это имя какое-то неправильное, нужно другое! Рони… Да, Рони, как девочка из прочитанной недавно книжки, потому что именно на неё он похож, совсем такой была иллюстрация на обложке. Рони несмело улыбнулся и протянул в ответ руку. Гил пожал её и улыбнулся тоже, а затем потянул нового друга обратно во двор, где их обоих ждала причитающая Морга, требующая немедленно возвращаться домой, потому что старший мастер ей голову оторвёт и будет совершенно прав… — Я приду ещё завтра, хорошо? — Гил вздохнул, понимая, что Морга не успокоится, пока они не вернутся домой, и он не успокоит маму, которая тоже, наверное, теперь волнуется. Если, конечно, кто-нибудь заметил его отсутствие, потому что сейчас у мамы с Римом должны были быть занятия, а у сэра Томаса какой-то очередной эксперимент. — А… Ага, — Рони растерянно кивнул, затем взял протянутое ему яблоко, которое у Гила по случайности завалялось в кармане и поблагодарил: — Спасибо. А ты точно придёшь? — Точно! Ты только больше не реви. Я попрошу маму, и она побьёт всех, кто тебя обидел, ладно? Ты ж мужик, а мужики не плачут, — Гил не очень понимал, разницу между мальчишкой и мужиком, как не очень и понимал, почему тем нельзя плакать, но раз мама так сказала, значит почему-то нельзя. И он изо всех сил старался научиться не плакать, и Рони тоже будет учить. — Ну… Меня только, наверное, сначала накажут, потому что я сюда без спроса ушёл, но я всё равно приду! Или Моргу попрошу, она тебе письмо принесёт. Морга, ты же принесёшь? — Мастер Гил должен вернуться домой! Если маленькому мастеру это важно, то Морга принесёт письмо, но сейчас мастер должен вернуться домой! Это плохое место, плохое, плохое! Маленькому мастеру нельзя оставаться здесь, иначе случится беда! — сухая лапка эльфы схватила его за руку, а фиолетовые глаза её сверкнули такой решимостью, что Гил поёжился. — До завтра! — только и успел он крикнуть растерянному Рони, прежде чем его утащило в волшебное перемещение. И последним, что он услышал, было слабое «До завтра», донёсшееся до него в ответ.