Ментоловые сигареты

It's fucking hot, hot Winter in the city Something 'bout this weather made these kids go crazy It's hot, even for February Something 'bout this sun has mase these kids get scary Oh, writing in blood on my walls and shit Like oh, oh my God Tripping off from the walls into the dark and shit

Здесь так жарко, черт возьми, Хоть зима в городе. Что-то в этой погоде сводит этих ребят с ума. Здесь так жарко, даже для февраля, Видимо, что-то в солнечных лучах пугает этих ребят. О, кровавые письмена на стенах и вся эта хрень, О Боже мой! Шарахаюсь от стен в темноте и дерьма.

Зима наступила как-то быстро, навалив кучу снега в парках, запорошив всю проезжую часть. Дела в университете шли как нельзя лучше, и парни вновь начали прогуливать. Их опять потеряли из виду и редко замечали на случайных пати в клубах. – Просто я не помню, встречались мы или нет… – лукаво смеется омежка, прикрывая глаза. Он был достаточно пьян, чтобы начать рассказывать какие-то непонятные истории, но не настолько, чтобы вообще потерять смысл разговора. – Почему тогда мы вместе то? – вяло выдает Арин, прикладываясь к стакану. Кажется, они не выходили из этого клуба уже неделю и вообще забыли, что такое сон. Хотя Арин смутно помнил, как сегодня они проснулись на родной кровати, у себя в квартире. – Хватит… – выдыхает Олли. – Пошли домой?.. Альфа оглядел спутника с ног до головы. Те моменты, когда омежка так спокойно звал его домой, означали лишь то, что Оливер очень хочет спать. Он не пьяный в стельку, все еще различает окружающий мир, просто он устал. Устал быть идеальным в глазах общественности, устал нести крест популярности. Наверное, поэтому он напивался в клубах – чтобы хоть немного испортить собственную репутацию. – Можно я поцелую тебя? – тихо, почти шепотом, спрашивает Арин. Олли пожимает плечами. Он сейчас милый. До невозможности милый. Волосы чуть падают на лоб, светлые глаза поволокло алкогольной дымкой, губы блестят от выпитого только что. В такие редкие моменты Арин особенно четко понимает, что этот омежка просто лучик света и маленький кусочек счастья, который достался ему не иначе как по чистой случайности. – Я не думал, что мы настолько отдалились, чтобы ты начал спрашивать разрешение… – пожимает плечами юноша. Альфа приближается к лицу Оливера. Мальчишка закрывает глаза и целует первый. На языке перекатывается вкус виски, горьких ментоловых сигарет и кислого лимона, которым они закусывали. Омежка мягкий как пластилин и он легко мнет чужие губы своими. – У меня… – бормочет парень, отодвигаясь от альфы. – У меня течка, кажется, началась… Олли отстраняется от Арина и опускает голову на грудь, нахмурившись. – В смысле «кажется»? – Ну, принюхайся. Запах изменился? Арин наморщился, принюхиваясь. Не то чтобы что-то изменилось, просто… альфу, как током пробило. Он распахнул глаза, оглядывая омегу. Он уловил его. Сладковатый, дурманящий, как от клубничного вэйпа запах. Такой невообразимо яркий, переливающийся, манящий. Бьющий точно в голову. – Боже мой… – Черт, – выдохнул Оливер. – Я уеду к родителям пока что. Юноша поднимается с места. Он покачивался то ли от выпитого, то ли от внезапных ощущений, было неясно. – Нет. – Арин хватает парня за запястье. – Останься со мной… Олли бегло оглядывается и слегка улыбается. Он чмокает парня в губы и шепчет ему на самое ухо. – Прости. Не сейчас… Омега направляется к выходу, попутно доставая из кармана сигареты. Прежде чем выйти из бара, он поворачивается к Арину и показывает знаком, мол «позвоню». *** Арин злился. Очень сильно злился сам на себя. Как можно было так просто отпустить течного омегу одного домой. Более того – его омегу. Оливер позвонил на следующий день. Сказал, что добрался без происшествий, что забыл в квартире свой вэйп и вообще уже соскучился. Альфа только выдохнул грустное «хорошо». Оливер пах просто божественно. Сложно было представить какой он ненасытный во время течки, если он и в обычные дни был прекрасен. Лучшим, и правильным, выходом было немного отвлечься. – Не, чувак, только не говори, что он просто ушел? – протянул Джо. – Ага, – закивал парень. – Очень, надо заметить, спокойно ушел. – Черт, вот ты даешь! Такой шанс! – без преувеличений удивляется Джо. Арин и сам прекрасно понимает, какой это был шанс. – Ладно, – выдыхает альфа. – Пойдем, хоть напьемся. Говорят, тот самый Робин зазывал всех на вечеринку. – Да, было дело. Наличие Оливера в жизни внесло свои коррективы. Как таковая необходимость посещать вечеринки и клубы отпала, за ненадобностью поиска партнера на ночь. Арин давно, и очень давно, не был на подобного рода сборищах. Просто потому что Олли предпочитал клубы поэлитнее, да подороже. Альфы вошли в помещение, как в каком-нибудь пафосном блокбастере. Разве что софиты по бокам не сияли. – Ой, какие люди! – радостно подскочил Робин. – Рад видеть! Омежка закружил вокруг них, как пчелка. Начал что-то бегло рассказывать, совать им в руки спиртное и просто нереально бесить, словом. – Слушай, угомонись, – не выдержал Арин. – Разберемся уж и без тебя. Парни прошли к столу, где поздоровались со всей компанией. – Арин, а тебя как это отпустили? Наверное, муженек дома ждет? – компания залилась смехом. – А я ни с кем и не встречаюсь, чтобы отпрашиваться, – резонно хмыкнул альфа. Забавно было то, что оба считают, будто не встречаются друг с другом. И, конечно, совместное проживание, и сон в одной кровати, не больше чем тяжелые жизненные обстоятельства. – Оливер-то узнает – голову оторвет! – А кто тебе сказал, что он сейчас не в каком-нибудь клубе? – О! – затянула компания. – Да, у вас, черт побери, свободные отношения! Арин кивнул, приступая таки к спиртному. *** Оливер изнемогал. Вертелся в кровати, елозил по простыням саднящей задницей, истекал смазкой. До дома в прошлую ночь он добрался без происшествий. Радовало и то, что отец в такие моменты всегда был рад принять ребенка на пару дней. Хоть отношения и были натянутыми, в такие дня он понимал его как никто другой. – Олли, тебе может водички? – осторожно спрашивает родитель, заглядывая в комнату. – Не… – шипит парень. – У меня еще осталась… Отец закрывает дверь, оставляя омежку в таком состоянии. Как же хотелось ощутить напряженный член Арина внутри себя. Как же хотелось остаться с ним в тот момент, когда он попросил. Чертовы моральные принципы! Омежка судорожно выдыхает. Член сочится предэякулятом, задница ноет и болит. Ему ничего не оставалось, кроме как удовлетворять себя пальцами. Он тянется рукой к пульсирующему колечку мышц. Вводит сразу два пальца. Они холодные и костлявые, но он представляет сильные и накачанные руки Арина, которые ласкают его. Татуировки переливаются в закатном солнце, и сильные пальцы оставляют синяки на молочной коже. Фантазии настолько правдоподобны, что он кончает. Содрогаясь, дергаясь и зажмуривая глаза. Руки испачканы, простыни тоже. И долгожданной разрядки он так и не получил. Член вновь наливается кровью, плотно прижимаясь к плоскому животу. *** – Ты можешь растрепать это хоть всему свету, – зло рычит Арин, прижимая чужую голову к подушке. – Мне наплевать. Альфа грубо и без прелюдий, содрал с Робина штаны и приставил к анусу возбужденный член. Он сильно вдавливал голову мальчишки в подушку, чтобы тот даже подняться не смог. Робин уже и сам был не особо рад. Арин спешно раскатал презерватив по напряженной плоти. – И ему, уверяю, тоже. Он резко вошел. Омежка вскрикнул, вцепившись зубами в подушку. Из глаз непроизвольно покатились слезы. Робин был узкий, но все равно не такой, какой надо. Арин грубо толкнулся в парня, войдя до конца, ударившись бедрами о чужие ягодицы. Он видел, как парень плачет, но он весь сам так сильно этого хотел. Если бы не такое откровенно желание Робина, это вполне сошло бы за изнасилование. Омежка весь вечер вился змейкой вокруг альфенка. Ни на шаг от него не отходил, подавал пиво, передавал закуску. Старался вступать во все разговоры, которые заводил Арин. В общем, заполнял собой пространство. Но когда он дождался момента и потянулся рукой к чужой ширинке, то Арин не стерпел. Он утробно рыкнул и потянул парня в комнату напротив. Альфа двигался быстро и остервенело. Ему вовсе не хотелось растягивать момент, как он любил это делать с Оливером. Кончил быстро. Докрасна зажимая пальцами бедра омеги под ним. – Жду нашу фотку в сети, – грозно произносит юноша, покидая растраханное тело. Он стягивает презерватив и небрежно кидает на подушку рядом с лицом Робина. И плевать он хотел на чужие чувства. С высокой такой колокольни. *** На четвертые сутки Оливер возвращается в родные хоромы. Привнося с собой запах горьких ментоловых сигарет, сладкого марципана и свежести одеколона. Арин лениво перебирает пальцами, играя в приставку. – Я думал, ты тут убиваешься горем от моего отсутствия, а ты играешь, – усмехается омежка, проходя к дивану. – Я три дня с этого места не схожу, считается это за тоску? – улыбается альфа, откладывая геймпад. Оливер оглядел скромное место пребывания Арина. На столике перед телевизором стояло три чашки, рядом валялась пачка из-под чипсов, еще какие-то листы и салфетки. В груде мусора можно было разглядеть телефон, небрежно брошенный под столик, вэйп отодвинутый к краю и конфетные фантики. – Слушай, я здесь и не убирался никогда, ты чего распустился-то? – хмыкает омежка. – Просто твое присутствие было моим стимулом. Когда ты был рядом, я заметь, еще и готовил, – фыркнул Арин, протягивая руки. Оливер опустился на колени, а затем забрался верхом на альфу. Они уселись как две панды. – Опять сигаретами пахнет, – тихо говорит Арин, утыкаясь носом в шею омежке. – Я ж забыл вэйп тут, – выдыхает Олли. – Ты хоть сходил куда-нибудь? – Ага. Была на днях вечеринка… – Кто был? – Да, все… Все от кого мы с тобой так старательно прячемся в последнее время, – улыбнулся альфа. – Мы не прячемся, – воспротивился Олли. – Просто мы в клубы ходим, а они нет. – Ты ценники в этих твоих клубах давно видел? – откровенно засмеялся Арин. – Вряд ли студенты могут себе позволить каждый день посещать такие места… – Ну, мы же себе позволяем, – задорно улыбается Оливер, натыкаясь губами на чужие губы. Они долго целуются, с небольшими передышками и остановками. Но не отлипают ни на миллиметр друг от друга. За окном хлопьями повалил снег, грозя намести сугробы к утру. Зима обещала быть интригующей.