За месяц на службе у фаналисов я поняла одну вещь — хорошую жизнь обеспечивает не только полный мешочек золотых, но и умение держать свои секреты в тайне (а заодно и язык — за зубами). Увы, мудрость приходит к нам с опытом, а опыт — с ошибками.
Выходные Руш всегда проходят по одному сценарию. Утро начинается, с приведения себя в надлежащий девушке вид. Расчесанные собранные волосы, платье, румянец на щеках и блеск в глазах, так и твердящий: «Отправьте меня на работу». Затем следует помощь матери в домашних делах и редкие перепалки с младшими братьями-близнецами. Иногда серые выходные разбавляются шутками соседок и тяжелыми вздохами старушек, живущих в гниющих домах и носящих старые тряпки, о «глупой девке, строящей карьеру». В доме семьи Руш, как и в соседних, никто не знает, кем именно работает девушка. Отец и мать лишь радуются хорошему заработку, что Руш приносит в дом, и совсем не волнуются о её внешнем виде при уходе. — Ты сегодня поздно на работу, — рядом с блондинкой, обувающей грубоватые сандалии, слева возник один из братьев — Лин, его отличием была родинка у правого глаза, а справа присел Ид, на чьем носу было больше веснушек, чем у брата. — Да, обычно: только солнце встанет — тебя нет. А сейчас уже обед, — мальчишки склонили светлые головы, выражая своё любопытство, на что Руш тепло им улыбнулась и потрепала по вьющимся волосам. — Сегодня суббота, мальчики. Мне предложили поработать на выходных за дополнительную плату. — А это не такая работа, после которой ты не можешь ходить, разгибать руки, да и вообще еле шевелишься? Только не говори, что ты — тренировочная подушка для фаналисов! — Ид с явным намеком глянул на лицо сестры, где красовался лиловый синяк у скулы и пара царапин на лбу и носу, а Лин решил не отставать от брата и допытывать у сестры подробности её деятельности. — Что ты там вообще делаешь, Руш? Явно не вёдра с помоями таскаешь, — а об этой работе братья наслышаны. Как и вся улица, на которой находится их дом. Некоторые даже воротили нос от блондинки, когда та шла после очередного тяжелого дня в поту и грязи, но когда пошёл слушок, что Руш на службе у фаналисов во дворце, парочка, недоброжелателей пытались затесаться к девушке в друзья и попросить рекомендации своей кандидатуры в слуги королевской семье. А когда получали отказ, больше не молвили хорошего слова о блондинке и её семье. — Некоторые слуги говорят, что убирать за фаналисами тяжело, а у них вчера как раз была пирушка, поэтому меня попросили помочь. — Так ты работаешь горничной? — прищуренные глаза и сморщенный веснушчатый нос выдавали весь интерес братца, который лелеял мечту увидеть кого-то из гладиаторов вблизи. Родители считали его слишком юным, чтобы смотреть поединки, что уж говорить о поступлении на обучение к Шамбалу. — Нет. — Может ты нам уже скажешь? — насупились Ид и Лин и медленно побрели за сестрой в сторону дворца. — А зачем? — такой же прищуренный взгляд, как и у брата, лукавая улыбка на губах — Руш сейчас как никогда походила на хитрую лисицу. Сначала она умалчивала о подробностях своей работы потому, что никто этим не интересовался. А сейчас ей было забавно наблюдать за попытками младших братьев угадать, проследить, пробраться во дворец. В награду она пообещала им познакомить с кем-то из гладиаторов, если кто-то из них, конечно же, согласится. — Ну Ру-у-уш. — Пока, ребята, — минуя рыночные лавки, блондинка прибежала ко входу для прислуги, поздоровалась со стражником и скрылась за высокими стенами. Ид разочарованно смотрел в сторону уходящей сестры, затем, понурив голову, повернулся в сторону дома. — Ид, стой, — тихо прошептал Лин. — У меня есть идея.***
Руш, находясь в своих мыслях, неспешно топала в сторону дворца, где уже вовсю суетились горничные, собирая остатки еды и мебели. Девушка задумчиво почесала свой синяк, тяжело вздохнула и посмотрела в сторону крыла дворца, отведенного фаналисам, где привычная суета сменилась уютной тишиной. Развалившись на лавке и смотря куда-то в небо, Ро-Ро что-то с серьёзным видом обсуждал с Му, изредка кивая. Алексий же, скрестив руки на груди, хмурил брови и прожигал взглядом землю, покрытую все еще влажной от росы травой. Непривычная сцена произвела впечатление на блондинку, отчего та замедлила шаг, пока Ро-Ро не вскинулся, тяжело вздыхая, и не кинул на неё прищуренный сосредоточенный взгляд. — О, малявка, ты чего тут делаешь? — Доброе утро, дядька Ро, меня попросили сегодня помочь после вашей гулянки, — целенаправленно не смотря в сторону Алексия, девушка ссутулилась, почесывая правое плечо, на что Ро-Ро странно загоготал. — Сидел бы дома, вчера не наползался? И кто это тебя так подкрасил? Многозначительный взгляд на лицо Руш как-то смутил девушку, но она, стараясь это скрыть, поджала губы и кинула быстрый взгляд в сторону командира, что не укрылось от обоих фаналисов. — Доброе утро, господин Му, простите, но у меня работа. Выпрямившись, блондинка снова выбрала свой курс в сторону дворца. Алексий тяжело вздохнул, но так и не проронил ни слова, а Ро-Ро только странно поглядывал то на одного, то на другого, отчаянно не понимая, что успело между ними произойти. А дело было так… Вечер недавней пятницы был одним из самых странных и запоминающихся в моей жизни. Фаналисы каждый год в этот день устраивают пирушку, так сказать, в честь семьи. Многие из красных львов были в рабстве едва ли не с детства, пока их не освободил Му Алексий, поэтому этот вечер они проводили за байками и разговорами. Иногда к ним присоединялись два-три стражника дворца, что были в особо хороших отношениях с фаналисами, впрочем, это происходило на любой пирушке. Я смутно помню, каким образом оказалась там, впрочем, как и весь вечер, что отпечатался в моей голове только особо яркими воспоминаниями. Одно из которых начинается со следующих слов дядьки Ро: — На фаналисов действует только хорошее синдрийское вино, остальное — все равно, что сок, на вот, попробуй, — я несмело взяла протянутый кубок, повертела в руках, принюхалась, а затем залпом опустошила его до дна. — Ты ж стой, куда все сразу. Слишком поздно предупредил фаналис. Теплая жидкость обожгла горло, оставаясь на языке приятным сладковатым вкусом. Кровь прилила к щекам и ушам, я сидела с выпученными глазами, пытаясь вдохнуть хоть раз столь нужный мне глоток воздуха. Тело сразу же приобрело странную легкость, фоновый шум остался где-то за пределами моих мыслей. — Ха-ха-ха, — Ро-Ро состроил гримасу в привычном оскале, отбирая у меня кубок и придерживая за одно плечо, — ты хоть на ногах стоишь. Была у нас одна барышня, за молодняком присматривала. После каждого такого праздника уползала отсюда, а через пару пирушек смылась, не забирая денег. — Хи-хи, так ты её и спаивал для этого, да, дядька Ро? — стукнув фаналиса в плечо, не дожидаясь очевидного ответа, я обратила внимание противоположный ряд стола, за которым о чём серьезно вот уже минут пятнадцать спорили Му и Якут, второй при этом активно жестикулировал. — А я вам говорю, командир, в женщине главное — что? — фо-о-ормы, — сладко улыбнулся молодой фаналис, очерчивая в воздухе эти самые формы. Я как-то невольно прислушалась. — Молод ты еще, Якут. Самое главное — покладистость и умение готовить. Достойная жнщина*, как грят*, поведением мужчину красит, — частое похлопывание по плечу Якута и пьяный румянец на щеках Алексия выдавал его с головой, подтверждая все слухи, что вьются змеями вокруг командира фаналисов — пьяного Му никто не переспорит. Ро-Ро, как и я, наблюдал эту картину уже долгое время. На слова командира я только фыркнула, что не укрылось от моего соседа по лавке. Дядька Ро снова обнажил белые зубы в привычном озорном оскале, приподнял брови, готовясь сказать что-то язвительное, что явно мне не понравится. — А ты как думаешь, Руш, — нарочно повышая голос, отчего хриплые нотки приятно резанули слух, чтобы нас слышали все сидящие рядом, в том числе и Му с Якутом, — что самое важное в женщине? Я мысленно ударила себя по лицу и удивленно уставилась на фаналиса. Этот черт безрогий все еще улыбался, странно косясь в сторону командира. Прочистив горло, я начала обдумывать свои дальнейшие слова, но на ум приходило только одно, что я резко выпалила, указывая пальцем в противоположную сторону стола: — Ум, — на секунду повисло молчание; мужчины странно переглянулись, а потом залились громким хохотом, даже весь такой идеальный командир еле сдержался. — И ничего смешного, — уже тише буркнула себе под нос, понурив головой. — Только женщины, имеющие силу, обладают достаточным умом; такие обычно не задумываются о замужестве и детях, они ставят на колени армии и создают свои империи. Но такие женщины рождаются не каждое поколение, — важно пояснил командир, вновь отпивая из своего кубка. — А я считаю, что многим просто не дают раскрыть себя. Что в нашем государстве, что в Бальбадде, я уверен, и в большинстве стран тоже, женщинам с самого рождения вбивают в голову мысли о продолжении рода, словно только в этом и заключается их смысл — в украшении мужчины и деторождении, — я с эмоциями хлопнула по столу кулаком и мигом выпила очередной кубок с вином, что уже не производило столь неожиданного эффекта на на мой желудок. Мужчины смотрели на меня странно. Якут и Му обдумывали что-то, а Ро-Ро хлопал по плечу, странно хихикая в противоположную от меня сторону. — Вот, кто точно молод, командир, — Якут явно наслаждался этим разговором, который начинал мне действовать на нервы. Эта тема всегда была слишком щепетильной для меня. Как девушка, которая детство провела во вполне хорошей семье с неплохим средним достатком, который обеспечивали родители, мать работала в библиотеке (умение читать она передала и мне), а отец сопровождал караваны с едой от ближайших селений до столицы (только последние несколько лет семья испытывала финансовые трудности. Мой отец слишком стар, чтобы быть в долгой дороге, он, как и я, долго метался в поисках спокойной работы, но так и не смог найти ту, где платили бы чуть больше минимума на одного человека). В нашей семье читать могли только я и мама, это и стало основной причиной моего хождения в «девках». Я слишком придирчиво относилась к выбору жениха, впрочем, как и ко всем мужчинам. Начитавшись и наслушавшись в детстве рассказов о великих подвигах Синдбада, я придумала себе образ идеального мужчины, под описание которого не подходил ни один из повстречавшихся мне. Отец говорит, что в ожидании «того самого» я к старости буду нянчить лишь новорожденных овечек, а воду подавать мне будут только прирученные коты. — Вообще-то, мне двадцать четыре, простите, пойду проветрюсь, — тяжело вздыхая, под странный крик «наш малыш старше тебя, Якут!», я побрела в сторону дворцового сада. Звуки пьянки были слышны чуть приглушенно, на что я старалась не обращать внимания. В саду я была всего пару раз, слугам не было запрещено его посещать, но когда там присутствовал кто-то из высокопоставленных господ, запрещалось даже смотреть в его сторону. Я села под деревом, окруженная почти со всех сторон приятно пахнущими цветами, и начала размышлять о своем маскараде, что длится уже месяц. И все свободное время я только об этом и думаю. Если это станет известно отцу, всё, что он спускал мне с рук, вернется в троекратном размере. Притворилась мужчиной, это же надо… Но в очередной раз загнать себя в русло неприятных дум мне не дал шум, что донёсся со стороны тропинки, с которой я сошла в своё укрытие. Встав на колени и выглянув из-за кустов, я увидела командира, что неспешно шел к центру сада. — Надо же, как быстро протрезвел, — тихо пробубнила под нос. Сейчас золотой доспех он сменил на белую тогу, подцепленной золой брошью, но это нисколько не умаляло его мужественности и красоты, а в свете полной луны, серебристые лучи которой плавно освещали каждую резкую черту лица, каждый плавный изгиб мышц на теле, он был похож на тех героев, о которых рассказывала в детстве мама. Чертыхнувшись от собственных странных мыслей, я оттолкнулась назад, создавая при этом череду громких и шуршащих звуков, что явно не укрылось от четкого слуха фаналиса. По установленным правилам, мне нужно было как можно скорее смыться отсюда, ведь Алексий приписан к высокопоставленным господам. Но перед этим нужно, естественно, извиниться. Вылезая из-за кустов, стараясь стряхнуть пыль и листья, я подошла к Му. — Простите, что потревожила вас, господин Му, — привычный поклон, уважительный тон. Иногда я слишком забывалась, позволяя себе много вольностей по отношению к нему. Он был не из рядовых фаналисов, мне запрещено даже поднимать глаза в его присутствии. То есть мне — женщине. А как парень, что работает здесь, я должна кланяться едва ли не каждый раз, как его вижу. Не успевает фаналис ответить, как я перевожу взгляд в противоположную от него сторону. Он тут же становится на колено и склоняет голову в почтительном поклоне, я же стою рядом с Алексием и скептически оглядываю длинноволосую босую девочку. Насколько мне известно, никто не кланяется перед детьми, даже слуги, пока те не заимеют какой-либо важный статус. А иногда слушая сплетни дворца, я ни разу не слышала о почитаемых детях. — Командир, а что это за девчушка? — слишком громко спрашиваю, но что та кривит губы в непонятном жесте, а Му тут же подрывается и… — Кья-я-я. Отвешивает мне подзатыльник, отчего я пропахала по земле лицом прямо в ноги этой девочке. Едва ли соображая, что сейчас произошло, пытаюсь подняться. Но Алексий подходит ко мне, поднимает за шкирку (кто бы сомневался), затем также наклоняет голову в поклоне, отчего я слышу хруст собственной шеи. — Простите его неуважение, леди Шахерезада. От этих слов меня прошибает холодный пот. Шахерезада. Маги Рема. Я назвала девчушкой одну из величайших женщин последних столетий. — Вы Верховная Жрица? — все еще туго соображаю, но от такой встряски алкоголь мигом улетучился из крови. Подумать только. — Его неуважение? — чуть прикрытые глаза жрицы распахнулись, и она внимательно оглядела меня с ног до головы. Кажется, она выделила первое слово с явным намеком. — Да, моё, Госпожа Шахерезада, прошу простить… — стараюсь кланяться еще глубже, что позволяет тренированная фаналисами растяжка, но маги только хлопает глазами и подозрительно смотрит на меня. — Позвольте откланяться. Я вихрем полетела в сторону пьянки после её короткого кивка. Попрощавшись с дядькой Ро, что странно осмотрел мой внешний вид, я побрела в сторону дома, стараясь привести мысли в порядок. Непонятная обида затаилась на Му, а мои негативные мысли и заплывший глаз только подливали масла в огонь. Руш отнесла на кухню последнюю уцелевшую посуду, переваривая недавнее событие. Му поднял на неё руку. Это не вязалось со сложившимся мнением о великом командире фаналисов, который едва ли не светился от своего спокойствия и добродушия. «Это так себя ведет пьяный командир. Или дело здесь в его отношении к госпоже Шахерезаде?» Вновь почесав яркий лиловый синяк и тяжело вздохнув, Руш подбежала в надежде помочь одной из служанок, что едва держала в руках две большие тарелки с фруктами. — Давай помогу, — ловко хватая одно блюдце, блондинка выпрямилась и оглядела девушку. Стройная и высокая с длинными, собранными в косу, темными волосами она сложила фрукты в аккуратную пирамидку и жестом показала Рш следовать за ней. — Спасибо, Руш, мне нужно отнести это в покои принца Нервы, составишь компанию? — утвердительно кивнув, блондинка подивилась такой решительности и наглости, что очень даже шло внешности темноволосой, чьё имя Руш всё никак не могла вспомнить. — Кто из фаналисов тебя успел так приложить? — девушка улыбнулась одними уголками губ, оглядываясь, успевает ли Руш за ней. Блондинка, так и проводящая рабочее время в отведенном для фаналисов крыле, не знала, как выглядит их принц, да и большая часть знати. Когда те появлялись на глазах народа, Руш обычно проводила дни дома, отсыпаясь и набираясь сил, либо работая. За что и корила себя последнее время, ведь если бы она следила за жизнью Рема, то знала хотя бы то, как выглядит Шахерезада, и не вляпалась бы в такую ужасную ситуацию. — Упал, — в который раз прозвучало слово из уст блондинки. Чаще она только тяжко вздыхала за сегодня. Девушку радовало только то, что родители не успели застать её лицо в таком ужасном состоянии, она все утро провела с братьями, стараясь не попадаться на глаза матери в особенности, а Иду и Лину пообещала достать настоящую стрелу, если те никому не расскажут. На очередном повороте Руш замерла статуей, стараясь удержать в руках блюдце со злосчастными фруктами, которое сейчас так хотелось с остервенением откинуть в сторону. Рядом с массивной дверью, что, несомненно, вела в покои принца, стоял незнакомый ей человек и размахивал клинком, ругаясь и громко крича на… — Ид, Лин! — голос Руш, казалось, эхом отразился от стен коридора, привлекая внимание не только присутствующих, но и всего Ремано. Незнакомец недовольно повернул голову к источнику звука, а мальчики затравленно посмотрели на оружие, что перегородило им путь к сестре. — Как вы можете размахивать этим перед лицами детей. Все же не выдержав, девушка откинула в сторону невиновное, но так мешающее в данной ситуации блюдце, и побежала к братьям, но ей, как и им до этого, пригрозил блондин. — Как ты смеешь так обращаться ко мне, — высокомерие так и окутывало незнакомца, отчего Руш еще более зло сжала губы, но затем осмотрела его с ног до головы. Дорогие одежды и украшения и странный венок, украшающий голову, что означало только одно — перед ней не просто кто-то из знати, из королевской семьи. Сжав кулаки, а вместе с тем сдерживая рвущееся наружу негодование, блондинка согнулась в почтительном поклоне, что уже осточертели ей за последние пару дней. — Прошу простить моё дерзкое поведение, не могли бы вы передать этих детей мне, они понесут соответствующее наказание. — Единственное достойное наказание для них — тюрьма! Они проникли в мои покои и пытались обокрасть, эти дети… — Неправда! — тут же вскинулся Лин, — мы всего лишь искали Руш или фаналисов, здесь мы оказались слу… случайно, — мальчишка замолчал, увидев измученный взгляд сестры. — Я отдам их только в руки страже. Пока принц обратил своё внимание на Руш, Ид и Лин попытались обойти его и подбежать к сестре, но Нерва вновь эмоционально вскинул руку, словно нарочно целясь в одного из близнецов. — Лин! — Руш, пользуясь удивленным состоянием принца, подбежала к нему, неловко, но стараясь в точности повторить так, как ее учили девушки-гладиаторы, обезоружила блондина, ударив того по руке, отбирая клинок и затем нанося удар ему в корпус, схватила братьев за руки, заводя их себе за спину и принимая оборонительную стойку. — Как ты посмел, отребье, твои дикие кошки не научили тебя должной покорности? — принц облокотился о стену, держа при этом левый бок рукой. — Еще хоть шаг, и я покажу, чему научили меня мои дикие кошки, — казалось, всё тело Руш превратилось в оружие, а язык - в острейшее лезвие, отчего братья и служанка удивленно уставились на неё. Она ощутила небывалую легкость и сосредоточенность, вот он — тот азарт боя! — о котором говорят фаналисы. Бурлящая в венах кровь, цепкий взгляд, замечающий малейшее движение противника, блондинка готовилась нанести удар, но ее пыл вмиг остудили ведром холодной воды. В буквальном смысле. Та служанка, которой помогала Руш. Она обеспокоенно подбежала к Нерве, откидывая ведро в сторону, при этом что-то у него тихо спрашивала и кидала недолгие взгляды в сторону Руш, которая всё еще держала в руках клинок принца. - Зачем ты это сделала! Я... - её снова прервали. Тяжелая рука упала на плечо блондинки, отчего та попыталась ее скинуть одним движением. Но не получилось. Обернувшись через плечо, девушка увидела блеск золота на уровне своих глаз и длинные волосы насыщенного красного, что тут же мягко защекотали лицо. А голос, что иногда так ласкал слух, словно резанул в давящей тишине длиной в четыре секунды. - Не беспокойтесь, принц Нерва, я обо всем позабочусь.