We are sinners

      Раздражённо то сжимая пальцы в кулаки, то разжимая их, Джианна ждала, пока лифт наконец спустится на этаж ниже, открыв дверцы в их с Маттео апартаменты. Вот только она, уж если начистоту, предпочла бы находиться сейчас чуть повыше, расположившись на диване сестры за очередной порцией виски. Но туда путь закрыт ей до утра, потому что чёртов Лука, как всегда, всё испортил. Ему уж точно не помешало бы узнать, что значит «невовремя», ведь он заявился вдруг посреди их с Арией мини-девичника, испортив начисто всё веселье и женские откровения своим фингалом под глазом и сбитыми в кровь костяшками пальцев, подкреплёнными сообщением о том, что они с братцем попали в очередную передрягу.       И понятно стало сразу в тот миг, что всё, вечеринка окончена. Ведь её старшая сестрёнка и впрямь слишком остро реагировала всегда на любую царапинку на нём, забывая порой, кто они с братцем такие и чем зарабатывают на жизнь. То, что они возвращаются домой живыми под вечер — уже огромная удача и нечего так трястись над ними. Ведь можно вовсе сойти с ума или заработать себе седину раньше времени.       Нет, Джианна совсем не считала себя бездушной, ведь спросила у него всё же, в порядке ли всё с её муженьком. А в ответ получила лишь то, что ему досталось больше и ей бы лучше спуститься к нему, будто бы он там один не справится. Дуть на его царапинки она уж точно не собиралась. Потому что, во-первых, Маттео сам виноват, если получил от кого-то пару ударов, а, во-вторых, она ему не мама, чтобы жалеть и залечивать раны. Для этого есть врач, на крайний случай.       Шагнув в их гостиную, где горел приглушённо свет, она наконец скользнула взглядом голубых глаз по своему мужу, который стоял к ней в данный момент полубоком, задрав чуть свою хлопковую белую футболку, видимо, оценивая нанесённый ущерб. Длинный порез тянулся по его торсу, и она недовольно тут же прищурилась, понимая, что нанесён он был явно в позерской драке, так свойственной характеру Маттео. Ведь её муж — невыносимый, раздражающий до скрежета зубов мудак, любящий показывать себя истинным альфа-самцом, в особенности в её обществе.       — Ты где умудрился найти ещё одного придурка-любителя на ножах подраться? — недовольно произнесла наконец Джианна, усмехаясь колко, стоило ему только обернуться на звук её голоса и приглушённых шагов.       Его тёмные волосы были растрепаны, в карих глазах всё ещё виднелся отголосок гнева и злобы, которая долго не проходит, благодаря его невероятной вспыльчивости. Это уж точно являлось их фамильной чертой, особо проявляющейся в нём, потому что Лука хоть на людях себя контролировал. Но в целом, помимо нескольких порезов и парочки синяков на животе, он был в порядке. Стоило так преувеличивать?       — Твоя любовь не знает границ, дорогая, — он ответил ей точно такой же усмешкой, снимая наконец через голову футболку, пропитанную его кровью и рассеченную ножом в нескольких местах, прежде чем приблизиться к ней ближе. — Ты пила?       Недовольство так и читалось в его тоне, поэтому она закатила глаза и скрестила руки на груди, смотря на него уничтожающе исподлобья, одним только своим взглядом будто бы бросая ему вызов. Только и ждала того момента, когда он в миллионный раз начнёт втирать, что она принадлежит ему, что ей бы вести себя поприличнее. Хотя оба они понимали, что он со скуки бы умер, веди она себя, как Ария.       — Тебя только так и можно вынести, — Джианна вздёрнула чуть тонкую бровь, не противясь тому, как ладонями он скользнул по её предплечьям, рывком притягивая к себе и вжимая в своё тело, покрытое лёгкой испариной и источающее знакомый древесно-мускусный аромат, вперемешку с металлическим запахом крови.       — Рада, что мне больно? — склонившись ближе к её лицу, поинтересовался он, оставив парочку совсем невинных и не свойственно целомудренных ему поцелуев на её пухлых губах, задев чуть их дразняще их языком.       Ему всегда нравилось то, какой же сексуальной она становится, если её разозлить. Взгляд голубых глаз пылает в этот миг огнём, кожа на щеках покрывается лёгким румянцем, а рыжие пряди волос и вовсе кажутся куда более яркими, будто всполохи бесконтрольного огня, который сожжет всё дотла запросто. Подумать только, он ведь и запал на неё окончательно, когда она одарила его ненавистным взглядом и бросила грубость в ответ на его реплику.       — Да, — она утвердительно кивнула ему головой, смотря пристально ему в глаза. — Может мозгов в твоей дурной башке станет больше, ты прекратишь лезть на рожон и начнёшь думать и использовать пули.       Широкая и крайне довольная улыбка тут же появилась на губах Маттео, и он скользнул ладонями на её бёдра, притягивая её к себе ещё ближе, понимая, что она всё же переживает. В свойственной ей манере вечно реагирует на окружающую их опасность ведь, к счастью, совсем не походя на всех трофейных жёнушек их мира.       — Я не заслужил хоть капельки ласки от своей жены? — протянул лениво он, расплываясь в до жути очаровательной улыбке, скользя ладонью по её бедру чуть настойчивее, ловко пробираясь под ткань платья и натягивая кружево её трусиков, создавая сладостное трение, выбившее весь кислород из лёгких. — Готов поспорить, что тебя даже заводит, что…       — Всех судишь по себе? — на выдохе произнесла она, обдав жаром своего дыхания его губы, прежде чем упереться ладонями в его крепкие плечи, ощущая россыпь мурашек вдоль собственного тела и нарастающий жар внизу живота.       — Джианна, — сладостно прошептал он чуть хрипловато, зарывшись пальцами в её длинные рыжие волосы, чуть потянув за них и вынудив запрокинуть голову, чтобы в следующую секунду оставить на тонкой шее лёгкий укус, вырвавший из неё довольный всхлип, — Заботиться обо мне — твой долг, как жены.       Маттео замер выжидательно на мгновение, не знал ведь даже, как она сейчас отреагирует, но в этом и скрывалась прелесть их отношений. Вечное хождение по грани и смесь таких разных чувств: начиная со сжигающей всё вокруг ненависти и заканчивая беспокойством до колкой боли в груди. Его жена умела быть нежной. Изредка. Однажды, на самом деле, когда он едва не погиб.       — Идиот, — пробормотала недовольно она, вновь потянувшись к нему за поцелуем, проводя ладонями по его животу совсем ласково, намерено после надавливая на один из мелких порезов пальцами, слыша в ответ его тихое и гортанное рычание.       Хватка на её затылке стала куда сильнее, и он углубил поцелуй в ту же секунду, врываясь в её рот своим языком, стараясь этим поцелуем её вновь себе подчинить, взять верх и почувствовать над ней власть на некоторое время, чтобы затем начать всё сначала.       Дрожь невольно прошлась по его телу, стоило ей только провести ноготками по его спине, как делала она это всегда, когда он был внутри неё, вбиваясь глубоко в податливое тело до сладостного стона. В такие моменты она кричала громко его имя, вперемешку с проклятиями в его адрес, которые он принимал довольной ухмылкой и ответной репликой. Её невозможно приручить, но пытаться Маттео любил. Ведь самый излюбленный для него момент — когда она срывается на мольбу, приникая к нему всем телом так жадно.       Чуть сильнее надавив пальцами на его плечи, впиваясь ноготками в кожу, она с трудом разъединила их поцелуй, делая тут же рваный вздох и пытаясь восстановить чуточку дыхание, равно, как и унять возбуждение, отзывающееся ноющей пустотой внутри. Она буквально ощущала насколько влажной стала тонкая ткань её трусиков, равно, как и чувствовала лёгкий дискомфорт от того, как напряжённые соски трутся о ткань бюстгальтера, жаждя прикосновений мужских рук, губ и языка.       — Твоё личико подпортили, — Джианна только сейчас заметила тонкий порез, который едва ли рассек кожу до крови, на его щеке, и провела по нему невесомо фалангами пальцев, прежде чем толкнуть мужа к дивану, стоящему за его спиной. — Сядь.       Короткий приказ заставил его лишь довольно усмехнуться, что отозвалось тут же пороком во взгляде и жадным чувством предвкушения. Потому Маттео и плюхнулся на диван, раздвигая ноги чуть в стороны и смотря на неё выжидательно, вздёрнув игриво бровь.       — Думаешь, я не забочусь о тебе? — Джиана подошла к нему ближе, склоняясь к его губам и оставляя мягкий поцелуй, прежде чем проложить дорожку из невесомых прикосновений губ от его щеки к груди, задевая языком ареолу и слыша его шумный вздох в ответ тут же, — Я должна была бы заняться твоими ранами и отправить отдыхать, как прилежная жена, не так ли? — взглянув на него, она нервно сглотнула от того, с каким голодом он смотрел на неё в ответ, стиснув зубы и впившись пальцами в сиденье, будто бы едва сдерживаясь от того, чтобы не трахнуть её хорошенько уже наконец.       — Мы оба знаем, что ты — не прилежная жена, — Маттео прошептал хрипло в ответ, облизав вновь губы и чуть приподняв бёдра, когда она прошлась ладошкой по выпирающей ширинке дразняще, прежде чем ухватиться за увесистую пряжку на ремне. — Джианна.       Она вновь взглянула на него невинно своими голубыми глазами, растягивая пухлые губы в игривой усмешке, оставляя влажные поцелуи на его торсе, попутно справляясь с ремнём и молнией на его штанах, которые он охотно помог ей чуть приспустить. Дыхание его стало совсем тяжёлым, и Джианна в ответ на это, будто бы окончательно решив его добить, обхватила его плоть пальцами, проведя нарочно неторопливо и невесомо вверх-вниз, следя за его реакцией.       Маттео же в ответ гортанно прорычал, пронзая её недовольным взглядом, накрывая её ладонь своей и стараясь задать нужный ему темп, вот только она в ответ посмотрела на него так… рьяно, злобно и угрожающе, прежде чем прошипеть недовольно:       — Если ты сейчас не уберешь свою руку, то останешься здесь на ночь лишь в её компании.       Он прерывисто вздохнул, подчиняясь всё же её требованию, сжимая крепче пальцами обивку дивана, смотря на неё с интересом и ничем неприкрытым вызовом, старательно пытаясь скрыть восторженный блеск во взгляде. Потому что это вышло чертовски горячо. И лишь одно могло сейчас сравниться с этим — её пухлые губы на его члене, которого она отчего-то не спешила особо касаться, нарочно играя с ним.       Ещё пару секунд Джианна смотрела на него предупреждающе, будто бы ожидая что он сделает всё же по-своему, а затем коснулась языком кожи на его животе, чуть покусывая зубами местечко у рёбер, всего в нескольких сантиметрах от особо глубокого, в сравнении с другими, пореза, довольно простонав от того, как он зарылся пальчиками в её волосы, мягко поглаживая кожу головы и не стараясь даже её направить, взяв контроль. Угроза ведь вполне реальна.       Взглянув на него, она коротко усмехнулась, обхватив вновь ладонью его член у основания, вырывая тихий стон, а затем скользнула медленно и крайне чувственно языком по его порезу, видя удивление в его взгляде и порочный блеск, говорящий о том, что он в полном восторге пребывал от такого, поморщившись всё же чуть от секундной боли, повлёкшей за собой острую вспышку наслаждения.       — Джианна, — его голос был тихим и таким умоляющим, что он невольно сжал сильнее волосы на её затылке, злясь на самого себя в этот миг, потому что растерялся совсем; ему хотелось одинаково сильно двух вещей: повалив её на пол, заставить кричать его имя, и позволить ей и дальше вытворять с ним такое.       Играющая на её губах усмешка заводила лишь сильнее, как и то, что она начала медленно спускаться губами к его твёрдой плоти, скользя дразняще большим пальчиком по головке. Но самое эротичное что было во всё этом — её чёртов взгляд, которым она начисто сводила его с ума, не робея вовсе и продолжая на него смотреть-смотреть-смотреть.       Обхватив губами его член, Джианна медленно скользнула по его длине, вбирая почти до основания, заставляя Маттео вновь простонать и зажмуриться крепко от желания сдавить посильнее её волосы и направить движения. Она же в ответ простонала от ощущения его твердости во рту и от того, как напряжены были сейчас мышцы его тела под скользящими прикосновениями её ладоней к его торсу и бёдрам.       Она не отводила от него свой чёртов взгляд ни на секунду, изредка постанывая и двигая головой вверх-вниз, надавливая пальцами на его порезы каждый раз, как его член полностью скрывался в её рту, задевая заднюю часть горла и вынуждая его вздрагивать от наслаждения, что только росло и росло, накапливаясь сладостно в теле. Маттео перебирал пальцами шелковистые рыжие волосы и наблюдал пристально за тем, как её губы обхватывают его твёрдую плоть, как тоненькая прядка волос скользнула по её щеке, а сама она пытается усиленно создать хоть какое-нибудь трение между своих ног.       — Блять, — прорычал он несдержанно, толкнувшись бёдрами навстречу, когда она вдруг ускорилась, проведя зубами слегка по его плоти, а затем коснулась его запястья пальчиками, давая ему тем самым наконец разрешение направлять её.       Хватка, вмиг усилившаяся на её затылке, вынудила Джианну довольно простонать и пройтись ноготками по его бедру дразняще, старательно подстраиваясь под заданный им темп, чувствуя, что он уже на грани. Его тихое рычание и хаотичные, совсем резкие, движения бёдрами выдавали его, и потому она совсем не удивилась, когда спустя пару секунд он простонал протяжно, сжав с куда большей силой волосы на её затылке, лишь бы она не отстранилась в столь сладостный миг, и пришёл к разрядке.       — Ты сумасшедшая, Джианна, — шумно дыша и стараясь отойти от сокрушительного оргазма, прошептал расслаблено и крайне довольно он, наблюдая с жадностью за тем, как она облизывает губы, стараясь так же привести дыхание в норму.       — Под стать тебе, — пожав покатыми плечиками, она тихонько рассмеялась, прежде чем провести ладонями по его бёдрам и скользнуть к нему затем ловко на колени, оседлав и вызвав довольный стон. — Ну так что, мне заняться твоими ранами и уложить тебя спать?       — Сначала я заставлю тебя кричать моё имя, — Маттео усмехнулся порочно и многообещающе, в очередной раз понимая, что совсем не ошибся с выбором, надев обручальное кольцо на пальчик той самой женщины; той, которая делает его жизнь куда более яркой и интересной.