Соперник

      Антон был из тех детей, которые одержимы желанием побеждать. Если ему предлагали вступить в спор, то он с радостью делал это, а зачастую даже затевал сам, выходя победителем. От природы имея дерзкий, бунтарский характер, мальчишка часто влипал в неприятные истории. Драки, потасовки, конфликты — это будничный досуг Шастуна. Арсений же был полной противоположностью Антона. Он был мягок характером, никогда не шел на конфликт первым, много, по-настоящему много думал и мало говорил. Но было и то, от чего мальчик менялся на глазах — написание стихов, вот уж от чего Арсений по-настоящему сходил с ума, мог не спать ночами и как сумасшедший искал нужные слова для своих творений. Шастун, зная его пристрастие в совокупности с характером, даже дал ему прозвище «Граф», которое, по мнению мальчика, очень точно отражало всю суть Попова. Одному богу известно, как эти мальчишки подружились, как сошлись их пути, но это произошло, а значит так и надо.       Сейчас, лежа на свежескошенной траве, любуясь чистым небом и мягкими, как пух облаками, дети были действительно счастливы. Солнце грело их лица, а ребята невольно щурились и морщили носы. На небе медленно плыли перистые облака и формы их были совершенно разнообразны, изредка дул прохладный ветерок, что не могло не радовать в такой зной. Оба лежали безмолвно и наслаждались покоем, до тех пор, пока Арсений не решил прервать тишину:       — На душе так тепло и тихо, радостно, ничего не хочется. Почему? Вот не знаю. Так и кажется, что на всей земле только ты да я.       — Опять твои философские изречения, Сень. Прекращай! Знаешь, что не мое это. — Строго отчеканил Антон, затем вскочил босыми ногами на траву и добавил: — Давай забьемся на перегонки до нашего магаза? На три-четыре. Понеслась! — После чего протянул руку, помогая другу подняться.       — Три! — Начал отсчет Шастун.       — Четыре! — Закончил за него Попов.       Антон рванул с места и практически сразу занял позицию лидера, хотя Арсений промедлил всего несколько секунд. Ноги Попова срезали высокую траву, словно сабли, и вскоре тот нагнал соперника. Дыхание сперло от быстрого бега, в легких стало катастрофически не хватать воздуха, через некоторое время в голове стало с шумом отдаваться биение сердца. Арсений, не в силах больше бежать, перешел на шаг. Этим сразу же воспользовался младший, вырвавшись вперед. Оставляя соперника позади, Шастун обернулся и с улыбкой крикнул:       — Быстрей, слабак!       Вскоре траву и зеленый луг под чистым небом сменила деревенская дорога, что значило лишь одно — до магаза осталось совсем чуть-чуть. Под ногами стали попадаться камни и кочки, бежалось в разы легче, потому Попов все же смог догнать соперника. Теперь дети бежали вровень, не желая уступать друг другу. Арсения вдруг захватило жгучее желание одержать победу, и он с силой толкнул товарища в плечо, тем самым заставил Антона остановиться. Шастун сразу же отозвался на поступок друга, лицо его исказилось в злобной гримасе, и он со злостью прошипел:       — Ты че толкаешься?! Ты че!       Шастун был зол. Он со всей силы пихнул старшего в грудь, тот не устоял на ногах и упал, приземлившись на спину. Антон сел на подростка верхом, показывая свое превосходство. Его руки, державшие Попова за грудки, были напряжены. Зеленые глаза со злобой и долей сожаления смотрели на соперника. На миг стало не важно все вокруг, оба забыли о споре и об этом треклятом магазе. Сейчас были важны только они, их тела и тяжёлое дыхание каждого. Арсений вдруг осознал, что для него нет никого ближе, роднее, чем Антон. Понял то, что, казалось, знал давно, но не желал принимать и хранил где-то там, в глубине души — ради Шастуна он готов на все. Даже на самые безумные поступки, только бы друг попросил о них.       — Толкать нечестно, Сеня. Как-то это совсем не по «графски», — рассмеялся Антон и встал, наконец освободив друга из своего плена, после чего протянул руку и помог старшему встать на ноги.       Время близилось к вечеру, и Шастун решил вернуться домой. Махнув на прощание другу, Антон зашагал по направлению домой. Арсений вскоре последовав примеру товарища, отправился к себе.       Так шли дни, месяца и годы. Менялось все: на смену детским забавам пришла учеба в вузах, работа, проблемы, заботы. Антону и Арсению пришлось разъехаться. На смену тихой уютной деревне пришел шумный и бездушный мегаполис.

***

      Я вновь пишу тебе, Антон. Боже, как же я скучаю! Не знаю, как вышло так, но я не знаю твоего адреса. И продолжаю писать тебе. Просто… просто так легче, ты — это мое утешение, Антон. Сейчас мне тридцать четыре года. Я успешный писатель, платят немного, но и этому рад. Занимаюсь любимым делом, надеюсь, что и ты тоже. Я очень надеюсь что, ты счастлив, Антош. Мне так не хватает тебя. Мне так не хватает наших споров, догонялок до магаза. В жизни писатель и бегаю от строчки к строчки, но не могу тебя найти! Ты где, мой друг и мой соперник? Мне как-то без тебя не так… Мне нужен твой звенящий голос острый, словно нож: — Быстрей, слабак! Мне тридцать четыре года, а у меня до сих пор нет семьи, но знаешь, я не одинок. У меня есть собака. Мне есть о ком заботиться, Антош. Тоша — так зовут мою собаку, он такой же, как ты. Вечно влипает в истории, на прогулках со всеми ввязывается в драки. Не смейся, пожалуйста, над его именем, ведь оно ему подходит… Он помогает жить в мире без тебя. Странно, что я это пишу. Ты же никогда не прочтёшь этого. Но я пишу. Потому что так легче. Антон, прости, что наши пути разошлись!       Дописав письмо, коих было бесчисленное количество, мужчина подносит его к свече, и бумага загорается в руках, медленно сгорают написанные мгновение назад слова. Растворяются слова, не воспоминания. Воспоминания в сердце писателя — это то, что живёт с ним до конца. До последнего вдоха.       Написанное Арсением письмо — письмо для Антона было не первым и не последним. Но волей судьбы ни одному из них не суждено увидеть свет.