Экстренная помощь

К гимназии Даня уже начал привыкать. Спустя какое-то время учёбы он здесь прижился, стал частью этих белых стен, строгой дисциплины и одинаковой на всех (и дорогой, между прочим) формы. К "нищему ботану" вскоре привыкли и подчёркнуто не обращали на него внимания, и Иванов отвечал им тем же равнодушием. Учителям он понравился, поэтому и с ними хранил негласный нейтралитет. В общем и целом, учёба здесь почти не отвлекала его от самого себя, и сейчас это не играло Дане на руку. Забыться ему было необходимо, а сделать это можно было только погрузившись в новую тему тяжёлой учебной программы. И, как назло, эту тему по математическому анализу Даня понял сразу, после нескольких примеров мог вообще не слушать учителя, а это, очевидно, не мешало ему опять быть атакованным своими мыслями. Ваня сидел справа. Он о чём-то увлечённо переписывался с одноклассником, время от времени прыская от едва сдерживаемого смеха в кулак, и полностью игнорировал учителя, распинавшегося у доски. Данила недовольно поморщился: потом опять будет просить сделать за него домашку и ныть на контрольной по этой теме, потому что - подчёркнуто - ни хрена не слушал. Несерьёзность Вани к жизни и ко всему, что происходило вокруг него, пугала Даню. Ему казалось, что его беспечность - чёрная дыра, которая буквально засасывает его жизнь и заодно Данины надежды на счастье. Если бы только можно было крепко приложить темноволосую кудрявую голову о стену, чтобы всё там само собой расставилось на места! Светловолосый рассеянно покрутил в пальцах ручку, заставляя себя дышать ровно. Невольно он сравнивал Ваню с Онегиным и поражался сходству. Светский прожигатель жизни, надо же. "Молодой повеса". Всё по Пушкину. И роль Татьяны Лариной Даню ужасно расстраивала, хоть и заставляла слабо улыбнуться на безнадёжный романтизм ситуации. Наконец прозвенел звонок с урока. Большую половину класса как ветром сдуло за пару-тройку считанных секунд, на что Даня хмыкнул: будь то гимназия для богатых детей или обычная задрипанная школа, порядки везде одинаковые. Ваня собирался гораздо быстрее, торопливо и небрежно забрасывая все материалы в рюкзак и вздёргивая его на плечо. Данила аккуратно складывал ручки и карандаши в отделение пенала и только потом убирал его в рюкзак. Проследив за тем, чтобы тетради и страницы черновых записей не помялись, убрал всё остальное и, задвинув за собой стул, только после этого вышел из класса. Удивительно, но с Ваней они почти всегда ходили по школе вместе. Исключение составляли те не слишком частые разы, когда Ване нужно было обсудить что-то с друзьями. Они никогда не сговаривались и открыто не ждали друг друга, но всё равно получалось так, что шли вместе с урока на урок. Данила про себя радовался хотя бы такой, пусть и незначительной, но связи с брюнетом. Впрочем, сегодня как раз был такой случай. Сколько бы он ни старался себя одёргивать, не смотреть Ивану вслед всё равно не получалось. Едва-едва дойдя до своей парты, Ваня быстро плюхнул на пол возле неё свой рюкзак и тут же выскочил из кабинета, чем-то явно оживлённый. Без внимания светловолосый это оставить никак не мог. Аккуратно разложив свои вещи на парте, юноша гибко подошёл к умывальнику, стараясь вести себя как можно естественнее, и, делая вид, что умывается, осторожно глянул в коридор. Отсюда ему открывался прекрасный вид на то, как Ваня пружинистым бодрым шагом промаршировал к компании у окна и, приобняв одну из девушек за талию, игриво подмигнул ей. Даня нервно сглотнул, чувствуя, как во рту пересохло, а в носу и глазах противно защипало. Глубоко дыша, чтобы не разреветься прямо здесь, рыжий продолжил безмолвно наблюдать, как девушка, чуть отстранившись, чтобы повернуться к парню лицом, принялась медленно распушивать его вьющиеся волосы, смущенно-кокетливо улыбаясь. Иванов быстро плеснул себе в лицо ледяной водой и крепко-крепко стиснул зубы, стараясь держать себя в руках. Было больно. Было даже слишком больно. Но чего он ждал? Ваня ему ничего не должен. Он даже не знает, что по нему тут с ума сходят от ревности. И всё равно... Внутри сильно жгло, все органы словно горели огнём, и Данила ожесточённо тёр лицо, зачёрпывая холодную воду. Пальцы уже безнадёжно замёрзли до того, что ногти немного посинели, а рыжий всё умывал и умывал горящее лицо в надежде не расплакаться на виду у всех. И никто не заметил поведение странного нелепого ботана, кроме одного человека. Этот единственный во всём классе человек задумчиво отвёл взгляд, потом снова вернул его на тяжело дышащего Данилу и, чуть оперевшись на парту, выглянул в коридор. Увидев, как Ваня беззаботно хихикает с девушкой, разрешая ей массировать его плечи, этот человек сложил-таки дважды два и, решительно набрав в грудь воздуха, чуть слышно хлопнул ладонями по парте, поднялся со своего места и поспешил к Дане. Иванов наконец выключил воду, поняв, что его лицо достаточно онемело для того, чтобы он не мог заплакать. Он быстро вытер глаза, чтобы хоть что-то видеть, но пара капель всё равно сорвалась с дрожащих слипшихся ресниц. Несмотря на это, он заметил, как ему протягивают сухое бумажное полотенце. Вздрогнув от неожиданности, юноша в страшном смущении поднял на неожиданного помощника покрасневшие от невыплаканных слёз глаза. Эля, крепко сжимая губы в одну полоску, твёрдо смотрела в эти глаза, понимая всё больше и больше. - Мы можем поговорить? Дома всегда уютнее, чем где-либо ещё. Даже если это огромный роскошный особняк, как в Данином, например, случае, с хрустальными люстрами, дорогущими коврами, по которым и ходить страшно, и самой настоящей служанкой. Он не знал, как ему отвлечься от неприятных воспоминаний о том, что сегодня произошло в гимназии, потому что их центр маячил перед глазами и за обедом, и после - Ваня догадался увязаться за Даней в их комнату. Иванов умом понимал, что брюнет ни о чём даже не догадывается, даже мысли подобной не допускает, но всё равно - каждый вдох поглубже отдавался в рёбрах острой болью, как от ножа, и Даня против своей воли молчаливо обижался, делая вид, что Вани в комнате вовсе не существует. Это не значило, что ему вообще до этого есть какое-то дело, потому что, едва переодевшись, Иван плюхнулся на постель со смартфоном последней модели в руках и на довольно длительное время забыл о Дане. Одно время он, кажется, пытался завязать разговор, не понимая, что сделал не так, но в итоге только пожал плечами на Данино "ничего" и стал заниматься своими делами. Рыжий спокойно отвернулся, усевшись поудобнее на своей постели, и попытался расслабить спину. Внешне он выглядел так же равнодушно, как его брат, но внутри снова скребли кошки. Даже, скорее, рыси. Он буквально ощущал, как по лёгким проходятся остро заточенные хищные когти. Глупый, глупый, глупый Онегин. И не менее глупая Татьяна. Даня открыл крышку ноутбука, чтобы хоть как-нибудь создать иллюзию деятельности. На самом же деле единственное, чего ему сейчас хотелось после того, как забраться к Ване на кровать и крепко его поцеловать - убежать как можно дальше и от Вани, и от этого дома, где всё напоминает о нём. О, а вот на этой лужайке они впервые подрались, помнишь, Дань? Давай ещё поиграем в сопливую школьницу? А в этом блестящем коридоре вас впервые друг другу представили, и он первый раз к тебе обратился. Помнишь, как он уверенно и близко притянул тебя к себе? Это уже не смешно, подумал Данила, закрыв лицо руками и шумно выдохнув. Как же чертовски тяжело. Или он сам настолько дал слабину? Если бы не эта хрень с р е в н о с т ь ю, которая сегодня измучила рыжего, он сейчас с лёгкостью взялся бы за домашку, как и всегда. И даже присутствие его возлюбленного не смущало бы. А ещё Эля. В гимназии она начала аккуратно допрашивать его, очень внимательно уцепившись взглядом. Сначала были банальные вопросы о его самочувствии, что неудивительно: что ещё подумаешь о парне, у которого глаза слезятся? Данила кое-как от неё отмахнулся, сказав, что не выспался (да, лучшая отмаза, молодец, Иванов). Эля была далеко не глупой. Она мягко, но решительно взяла его за рукав свитера формы и спросила, почему он хотел заплакать. Полный абзац. Данила и не догадывался, насколько Оганян на самом деле проницательна. И сейчас юноша зашёл в соцсети на страницу Эли, задумчиво рассматривая улыбающуюся девушку с аватара. Он ей доверял, безусловно. Но настолько ли крепка их дружба, чтобы он мог делиться с ней т а к и м ? Но он ещё вчера для себя решил: если не предпримет чего-либо, сойдёт с ума. Как бы он сейчас ни страдал, жить ему ещё хотелось. Данила с малолетства привык делиться самым сокровенным с мамой: между ними было большое доверие, а друзей у тихого, стеснительного и замкнутого мальчика никогда и не было. Только вот вряд ли расскажешь маме о том, что питаешь чувства к собственному брату. Даня краем уха слушал, как возится на своей постели Ваня. Как шуршит его домашняя растянутая одежда, как глухо стучит он пальцами по экрану телефона, как громко он дышит, забывшись. Эти звуки, на удивление, грели его сердце, наполняя его ощущением давно забытого домашнего уюта. И Данила решился. И только-только он отправил Эле сообщение, с плеч словно свалилась тяжеленная гора, и Даня в самом деле выпрямил спину, чувствуя, как захрустели позвонки. Рыжий ещё раз перечитал отправленный текст и махнул рукой: будь что будет. Ему уже всё равно. Расскажет она всем, не расскажет, отвергнет его Ваня или нет. Он устал ждать чуда. "Привет. Мы не могли бы завтра встретиться? Хочу сказать тебе кое-что важное" Эля пришла, что удивительно для Дани, вовремя. Честно говоря, наблюдая за мамой-Лидой и мамой-Полиной, он простодушно думал, что опаздывать - это у женщин в крови. Эффектная Оганян мгновенно развеяла его хрупкие предубеждения, пустив их по ветру. Она приветливо улыбнулась ему, едва завидев, и торопливо зашагала по узкой парковой аллее. В воздухе витал аромат приближающейся весны, несмотря на залежи лишь едва подтаявшего снега повсюду. Март пока давал о себе знать только по календарю, но Даня ощущал приближение долгожданного тепла сердцем, как и положено влюблённому. Эля сегодня была одета очень просто и незатейливо: джинсы и тёплая куртка. На шею девушка намотала длинный шарф бежевого цвета, красиво оттеняющий цвет её чуть завитых волос. - Привет, - невольно улыбнулся Даня, чуть обняв девушку в знак приветствия. Он действительно был рад ее видеть, хоть внутри всё и вертелось от волнения перед предстоящим разговором. - Привет, - кивнула Эля, опустившись рядом с ним на сыроватую скамейку: снегопад только недавно закончился. Недовольно поморщившись, она поёрзала и с беспокойством воззрилась на друга: - Дань, у тебя всё хорошо? Ты ужасно бледный. О чём ты хотел поговорить? Данила бросил на неё тревожный взгляд и снова опустил голову, глядя на заледеневший камень дорожки. Как начать-то? Все слова, которые он репетировал накануне, вдруг вылетели из головы, как пробка из бутылки шампанского. Эля придвинулась ближе, но промолчала, всё ещё ожидая ответа. И Даня решился. - В общем, - неуверенно замялся он, задрав голову к сероватому небу. - Не знаю, как ты отреагируешь, но ты - единственный мой друг, на которого я могу положиться в такой ситуации. Эля слушала так внимательно, что даже дыхание затаила, и это вызвало у юноши слабую улыбку. - Я могу быть уверен, что ты никому не расскажешь? - серьёзно спросил он, тревожно хмурясь и глядя на девушку в упор. Оганян нисколько не смутилась и не растерялась, только кивнула в ответ, подняв правую ладонь: - Я - могила. Данила облегченно выдохнул, но в следующее мгновение снова сжался. В голове появилась картинка, на которой Ваня держит в сильных объятиях красивую одноклассницу, а та радостно улыбается ему в ответ, наматывая прядь его мягких волос на палец. Зажмурился. Помотал головой. Поймал взволнованный взгляд Эли. И понял, что пути назад уже не будет - как у самоубийцы, который прыгает с моста. - В общем, - снова начал он, в беспокойстве вскочив со скамейки, - Мне кажется, что... - махнул рукой. - Да какой там, блин, кажется! Я... Я люблю Ваню. - Ну, ситуация, конечно, очень тяжёлая, - говоря не с Даней, а, скорее, сама с собой, кивнула Эля. Она круглыми глазами смотрела в пустоту перед собой, сложив ладони на коленях, чтобы хоть как-то унять в них дрожь. Данила только почесал нос, прищурившись и глядя на гуляющих в парке. - Знаешь, я и без тебя понял, что я уже труп. Эля покачала головой, всё так же ни на что не глядя: ее удивленный взгляд был совершенно расфокусирован, так, что Даня сначала забеспокоился - не хватил ли ее удар, в самом деле? Но Оганян вдруг решительно шлёпнула себя по бёдрам и повернулась к Дане. Ее волосы подпрыгнули в такт ее резкому движению и снова рассыпались по плечам. Эля не улыбалась, но ее взгляд был очень мягким, как зефир, и рыжий невольно ощутил исходящую от нее уверенность, которая начала передаваться и ему. - Мы обязательно что-нибудь придумаем, - решительно заявила Эля. - Не бывает проблем, которых вообще никак нельзя разрешить, слышишь? Не отчаивайся. Мы что-нибудь придумаем. С посеревшего неба вновь повалил снег, и Даниле снова захотелось заплакать. Судорожно переведя дыхание, он уставился в заоблачную вышину. Есть ли у него шанс?