Поймать хена.

Я не был с хеном наедине уже больше месяца. И все потому, что лидер использовал на мне мою же «пилюлю». Он взялся за нас вплотную после той ночи. Устроил «обмен соседями» и разделил нас. Теперь я живу с Юнги-хеном, а Джин-хен с Тэхеном-хеном. Хорошо хоть не с лидером, конечно. Но… Каждый раз, когда мы можем побыть с Джином-хеном вдвоем, кто-нибудь из хенов появляется. Почти месяц я пытаюсь поговорить с Намджуном-хеном начистоту, но и с ним наедине остаться не получалось. Постоянно то менеджеру надо с ним обсудить что-то, то хенам посоветоваться, то директор его вызывает и причем по-настоящему, я ведь даже следил. Мое терпение давно лопнуло, но из-за «лишних глаз» не могу ничего сделать. И это сводит с ума. Но не меня одного. Джин-хен тоже пытался. Но после первой же его попытки я взял с него слово больше этого не делать. Однако только благодаря этой его попытке, мне хоть что-то стало ясно о лидере. С того дня я следил за тем, как он смотрит на хена. И это странно. Кажется, будто хочет сказать нечто очень важное, а едва хен на него взглянет, он снова делает отстраненный вид. От этого на сердце неспокойно. Что у него на уме? Что?! — Чонгук-а, иди к Намджуну. Он в студии. — голос Юнги-хена оторвал меня от размышлений. Отлично. Но надо вести себя как обычно. — Зачем? — я сел на постели. — Еще так рано. — Ты же один хрен не спишь. — он посмеялся. — Он сказал, что теперь твоя очередь прослушать музыку к новой песне, которую он, я и Хосок написали недавно. Чимин простыл, Тэхен и Джин-хен уже прослушали. — хен зевнул и плюхнулся на кровать. — Ясно. Тогда я побежал, хен. Но из комнаты мы вышли вместе. — Хен? — удивился я. — Ты куда? — Тот сопливый засранец просил ему рисовую кашу сварить, я забыл. Чего ты лыбишься? Айгу-у, иди уже! — он накрыл лицо одной рукой, а другой похлопал меня по плечу. — Наш хен такой добрый. Юнги-хен ворча ушел на кухню. Я пошел в студию. — Долго ты. Давай шустрее. Хосок уже спать ушел, я тоже хочу. — сказал лидер, едва я зашел. Он серьезно? Черт! Я уже ничего не понимаю! Музыка оказалась прекрасной. Настолько, что я обо всем забыл, погрузившись в нее. Но язык не повернулся сказать ему «отличная работа, хен». Ни за что. Юнги-хену и Хосоку-хену скажу, но не ему. Хотя на душе уже кошки скребутся. Взглянул на хена, а он спит, сидя на полу, спиной к стене. Похоже, в самом деле, устал. Что бы между нами ни происходило, а он все же лидер группы. Я об этом помню, само собой, но то, как Намджун-хен ведет себя с моим хеном… И то, как он смотрит на него… Все заставляет меня глубоко в душе впадать в бешенство. Джин-хен — мой, черт бы побрал это все! Подошел к нему все же, чтобы разбудить, ведь если он тут простынет, это будет и моя вина отчасти. — Хен, — похлопал его легонько по щеке. — хен, вставай. Он нахмурился, говоря нечто невнятное. — Вставай. Поднимайся. Хен! — встряхнул его за плечи. — Айщ-щ. Твою же… Встаю. — он встал, потянулся и зевнул. — Прослушал? — Да. — Хорошо. Я смотрел ему в глаза, собираясь поговорить о чем хотел, но он меня опередил. — Хочешь о чем-то поговорить? — его лицо сделалось серьезным и строгим. Я кивнул. Хен изогнул бровь. — Ну и о чем? — он сел на край стола. Пришло время, Чонгук… — Что ты задумал? Как ты относишься к Джину-хену? — Как и ко всем участникам. — ответил он и хмыкнул. — Хен, давай начистоту. Ответь честно — ты влюблен в Джина-хена? Лидер ничего не ответил и просто ушел. Значит ли это, что я попал в точку или он попросту устал и счел этот вопрос бредовым, неуместным, мне неизвестно. Последовал за ним, остановил и спросил: — «Да» или «нет»? Он молча взглянул на меня и вздохнул. — Если да, то забудь о нем. Он мой. И я, в отличие от тебя, в своих чувствах уверен. Я ушел, игнорируя его пристальный и гневный взгляд. Когда пришел в комнату, то не сразу понял, что ошибся. Сила привычки, вероятно. Чимин-хен спал, а Джин-хен удивленно глядел на меня. Я бы сказал «растерянно», будто не хотел моего присутствия. — Хен… Я просто… Чимин-хен мыча повернулся лицом к стене. — А давно он спать лег? Юнги-хен говорил, что пошел ему кашу варить. Джин-хен усмехнулся. — Чимин-и не спит. Хосок уволок Юнги в магазин за продуктами. Думаю, кое-кто дуется. Пока мы тихо посмеивались, Чимин-хен подал голос: — Да-а! Почти так! Я просто немного зол. Хосок-хен всегда так легко сподвигает хена на что-то, а я долго вокруг него щеночком бегал, упрашивая! — он хмуро поглядел в сторону. — Хен, не дуйся так, а то щеки отрастут обратно. — пошутил я. — А чего с ними не пошел? — Я узнал только от хена, когда они уже ушли. — Вот как. Чимин-хен напоминает обиженного ребенка, как если бы его родители ушли в аквапарк без него. — Айгу-у, серьезно, этот ребенок. — вздохнул Джин-хен, театрально качая головой. — Нечего ерундой заниматься. Поспи лучше. Тебе нужно поскорее выздороветь, чтобы мы и наши АРМИ не беспокоились. Чимин-хен вздохнул и вдруг закашлялся. — Ладно. — тихо сказал он и снова лег лицом к стене. Хен встал и получше укрыл его одеялом. — Юнги-хен… — произнес я задумчиво. — Он вышел из комнаты, говоря, что пойдет готовить тебе рисовую кашу. Уголки немного побледневших от простуды губ хена тут же приподнялись. Он знает, что Юнги-хен слов на ветер не бросает. И я тоже. Лидеру лучше и не мечтать о хене…

***

Сегодня был тяжелый день. Когда Чонгук появился рядом, я растерялся. Мы долго не имели возможности побыть наедине, но сегодня это закончится. Я собираюсь поговорить с Намджуном с глазу на глаз. Удачно, что теперь он живет в комнате один. Я просто не расскажу об этом Чонгуку, пусть думает, что лидер осознал, насколько это бессмысленно и решил оставить нас в покое. Да, именно так… Я остановился неподалеку от комнаты Намджуна. Именно ради этого я пришел. Чтобы все прояснить как следует. Я очень надеюсь, что он мертвецки устал и ничего не «выкинет». Два стука и я вошел внутрь. Быстро нашел его взглядом. Он будто знал, что я приду. Сидит на стуле перед дверью, обхватив руками спинку стула, и глядит на меня, улыбаясь уголком губ. Закрываю за собой дверь и прислоняюсь к ней спиной, обнимая локти. — Пришел ко мне сам. Да еще, — он указал большим пальцем через плечо на окно. — ночью. Не похоже на тебя. — Не похоже? Но ты ведь ждал меня. — я чуть улыбнулся, двинув бровью, и снова стал серьезным. — Так что? Так и будет продолжаться? Вроде бы ты немного старше дошкольника, а поведение то же. Прекрати это. — Не понимаю о чем ты. — он встал с места. — И я устал. Иди спать. Ну, нет. Все должно, просто обязано решиться прямо сейчас. Я подошел к нему и остановил, хватая за руку. Но он вдруг гневно взглянул на меня, кривя губы, перехватил мои руки и повалил на кровать, сам навис сверху, тихо рыча: — Я давал тебе шанс уйти… Сердце бешено билось, я затаил дыхание. — Нет, я только поговорить… — его взгляд сковал меня. — хотел. — Ты упустил этот шанс, хен. Несмотря на слова и голос, его взгляд выглядел печально, отчаянно. Но… — Нет. — я хотел оттолкнуть Намджуна, положив ладонь на его грудь, но замер, почувствовав, как часто бьется его сердце, и отдернул руку. — Я горячий? — усмехнулся он. — Намджун, это неправильно. — Что неправильно? Спать с парнями? Или может, конкретно со мной? А с ним, выходит, правильно? — он стал тяжелее дышать. — Я не думал о том, что и насколько правильно, но с ним… С ним мне хорошо. Какое-то неприятное чувство. — Да? — на его губах играла самоуверенная ухмылка. — С ним лучше, чем со мной? Я рассмеялся. — Шутишь? — я перестал улыбаться. — Да в разы! Ты хоть помнишь, как ты со мной обращался? Ты не знаешь, что значит любить кого-то. Только как использовать других в своих целях. Он встал на коленях, подняв меня за плечи и обнял, крепко прижимая мою голову к своей груди. Его сердце, казалось, стало биться еще чаще. — Я был неправ. Прости меня. Я больше не причиню тебе вреда, только… дай мне шанс. Только один. Даже если это правда, я никогда не любил Нам… Да что это за чувство?! Не понимаю! — Пусти. И он отпустил. Я поднял на него взгляд. — Слезь с меня. Он сглотнул и слез, давая мне встать. Я фыркнул. — Ты не в себе. Проспись. — сказал я и вышел из комнаты. — Скажи, если с ним тебе так хорошо, то почему ты ни разу не произнес его имя, а только заменял его местоимениями? Этот вопрос осел в голове и на сердце, как камень на дно стакана. Намджун и не попытался удержать меня. Что он задумал? Тот взгляд мне только померещился? Он был серьезен? Он был искренен? Я не знаю. Но это неважно, потому что я хотел лишь… Черт! Я ведь так и не убедил его прекратить встревать между мной и Чонгуком! Он знал, о чем я хотел поговорить и специально увел от темы? Или просто говорил о своем и я сам отвлекся?.. Айщ-щ! Умеет же он мозги промывать, что аж голова гудит. Не буду об этом думать. Давно пора спать, иначе буду плохо выглядеть завтра.

***

Ах-х. Я не могу уснуть. Надо поговорить с ним! И мне наплевать, что уже глубокая ночь. Тихо встал с постели и вышел из комнаты, аккуратно закрыв за собой дверь. Кстати, я не заметил, как Юнги-хен пришел. Надеюсь, он приготовил кашу Чимину-хену, ха-ха. А то его болезнь уже от страха улетучится. Он бывает страшным, когда зол, ха-ха. Как быстро я пришел… Тихонько приоткрыл дверь и заглянул в комнату. Лидера там нет. — Что? Его нет? Может, в уборную вышел? — Что ты делаешь? — раздался грозный голос за спиной. От неожиданности я растерялся и громковато закрыл дверь, не рассчитав силу. — Ой. Обернулся и встретился взглядом с Намджуном-хеном. Собрался с мыслями и сказал: — Хен, надо поговорить. — Заходи. — он усмехнулся. — Пугливый ты наш. Я вздохнул, досадуя, и зашел в комнату лидера. Он закрыл за нами дверь, прошел мимо меня и сел на кровать. — Садись. — он указал на стул. — Я ненадолго. Он кивнул на стул, настаивая, и я сел, только чтобы закрыть этот вопрос и перейти к действительно важному. — Хен, ты должен отступить. Джин-хен… — Любит тебя? — он усмехнулся. — Не будь так самоуверен. Боже, как же раздражает такой Намджун-хен. — Я не это хотел сказать. Он ухмыльнулся. — Со мной ему комфортно. А с тобой, хен, он, как на иголках. Понимаешь? Как минимум, ты должен был это заметить. Уже и Чимин-хен заметил, что хен напряженный и хмурый, когда ты рядом. Лидер сдвинул брови. — Тебе не следует вмешивать других в наши личные дела. — продолжил я и поднял на него взгляд. — Лучше выясним все между собой. — И на что ты готов пойти, чтобы… я отпустил Джина-хена? Заменишь его? — усмехнулся он.

***

Чонгук еще совсем ребенок. Он не подходит Джину-хену. Я верну свое, но пока подразню его. — Я так и думал. — я откинулся на спину и тут же вспомнил, как примерно пару часов назад, на этом же месте лежал мой человек. — Уходи. Я верну его. Поскорее бы снова почувствовать его губы своими, касаться каждого сантиметра кожи, вдыхать ее запах, зарыться пальцами в мягкие волосы, овладеть им. Я, похоже, схожу с ума. Мне кажется, что чувствую чужое тепло на своем… — Что?.. — я увидел Чонгука, устроившегося промеж моих ног, сидя на коленях, и уже залезшего рукой под ткань моих трусов. — Что ты делаешь? — я вздохнул. — Просто уйди. О чем он думает? Из ума выжил? Или… тоже не в себе из-за чувств к Джину-хену? — Тебе ведь просто хочется снять напряжение. Ты не любишь хена. Это лишь твой способ защитить свое эго. Ведь если это была бы любовь, то что это? — он с уверенным взглядом стянул с меня трусы. — Черт… Я думал о хене, а этот засранец просто удачно поймал момент. Но я кое-что не понял. — Что ты имел в виду, говоря о моем эго? — Оно… — Чонгук дразнил меня, водя пальцами по внутренней стороне моих бедер. — и диктует каждый твой шаг. — он задрал мою футболку. — Ты слушаешь не сердце, а лишь свое эго. Ха-ха. — Да мне все равно. Главное, что Джин-хен — тот, кого… — у меня сперло дыхание, когда губы Чонгука невесомо коснулись моего живота, а затем и груди. Но я старательно терпел. — Ты, наверное, думал, что твое сердце бьется чаще, когда хен рядом, потому что любишь его. Но… — он оставил влажную дорожку горячим языком от груди до низа живота, я судорожно выдохнул, сдерживаясь. Не ожидал от него такого. — Эй… Разве это не измена? Он ухмыльнулся так, что я замер, подсознательно найдя ответ, но еще не вытащив его на поверхность. — Да кто тебе поверит? Забыл, как я недавно вырубил тебя на глазах у хена? Он уверен, что я скорее придушу тебя, нежели руку пожму. А о подобном… — Чонгук фыркнул. — и речи быть не может. — Ты!.. — и я прошипел. — Твою ж мать. — Тихо. Ты же не хочешь, чтобы я сжал твоего «друга» снова? Кто знает, сто произойдет. — он перестал ухмыляться. — Уже так поздно, мое тело в это время бывает еще более неуклюжим, чем ты, хен. Я впервые чувствую себя настолько глупым. И мало того — жалким, пленником собственного… тела. — Хорошо, твоя взяла. Отпусти. — Что это значит? Я не понимаю. — он прищурился. — Я отступаюсь. Похоже, ты готов на все ради Джина-хена. А я не готов так рисковать. — Я рад, что ты понял это. Больше не мешай нам ни сам, ни с помощью кого бы то ни было еще. Я поднял ладони. — Понял. Он убрал руку. Поднялся с колен и, уходя, сказал: — Не забудь этот разговор. А после вышел и закрыл за собой дверь. Ха, забудешь такое. Джин-хен, этот паренек опаснее, чем ты или я могли предположить изначально…