***
Еще так рано, но я должен поговорить с ним сейчас. Пока все спят, проще уединиться для разговора с глазу на глаз. И как я до этого дошел? Сам себя не понимаю… Что мне особенно противно так это мое же чувство удовлетворенности. Будто говорит — «вот теперь все правильно». Вовсе не все. Возможно, мое решение сплошная ошибка, но я все же не принял сторону голоса разума и иду на поводу у чувств. Через десять минут — за двадцать минут до прихода Чимина, мы встретились в танцевальном зале, как и было условлено. — Ты все же пришел. — от одного лишь звука его голоса мои дыхание и сердцебиение учащаются. — Да. Раньше я думал, что ненавижу его. Возможно, какое-то время это было правдой. — Так… что ты решил? — Намджун оперся на стену напротив. — Ты все так же вызываешь у меня противоречивые чувства, но… они так же… так же непреодолимы, как и притяжение к тебе. Не говоря ни слова, он подбежал и крепко обнял меня, я не оттолкнул. Мы стояли так некоторое время, пока Намджун не отстранился немного, чтобы поцеловать мой лоб. Примерно две недели назад я столкнулся с ним в ванной, но поспешил прочь с кивком и вежливой улыбкой в знак приветствия. Он успел сказать: «давай поговорим завтра в это же время на кухне». На то «завтра» как раз приходилась моя очередь готовить, поэтому мне оставалось лишь ожидать непрошенной компании. Отлично помню тот трепет, который игнорировал как только мог… Около двух недель назад… — Ну и что ты хотел сказать? — холодно спросил я, услышав шаги рядом, и усмехнулся. — У тебя какой-то заказ? — Хен, — от его необычно низкого голоса я почувствовал себя странно, он подошел и встал рядом. — прости меня. Услышав это, я едва не порезал пальцы, пока нарезал морковь. Взял себя в руки. — Забудь. — сказал я и продолжил нарезать овощ. — Я не забуду и прошу простить не только за то, как поступал с тобой. На нервах я уже не мог держать нож, как следует, разозлился, с громким стуком положил его на столешницу и посмотрел на Намджуна: — Что-о? Что еще ты от меня хочешь? Я еле сдерживался, чтобы не накричать на него, ведь тогда кто-то из ребят «прилетит» перепуганным и готовым к худшим вариантам. — Я люблю тебя. Я даже онемел от шока. — Прости, что был груб и «играл», что было жестоко. — «Жестоко»? — вспылил я и сразу понизил голос. — Да не то слово при таком раскладе. Я был в некой растерянности. — Знаю. Знаю, я сглупил. Вел себя, как последний дурак, а когда опомнился, с опозданием понял, что совершил непоправимое. Только отпустить тебя было выше моих сил и меня полностью захватили темные чувства. Когда подбил тебя соблазнить Чонгука и ты довольно скоро это сделал, понял, что совершил еще одну роковую ошибку. — он опустился на стул, ставя локти на подлокотники, и, поднеся одну руку к губам, провел по ним пальцами. — Я знаю, как много раз был неправ и несправедлив. Знаю, что не могу позволить себе слепо идти на поводу своих чувств. Но когда увидел тебя с ним, то… я прежде такого темного чувства не испытывал. Хотел, чтобы ты оттолкнул его, как и меня. Мешал вам, как только мог. Я остановился и решил, наконец, обдумать все, не упуская ни одной детали. Чонгук… это я виноват в том, через что он сейчас проходит. В отличие от него, я струсил признаться тебе, прикрываясь какими-то комплексами, как девчонка, да еще обозлился на него. Только обдумав все, понял, насколько был глуп и жесток к вам обоим. И все же я здесь. Решил признаться. Пусть у меня нет шансов нр на прощение, ни на взаимность, тем более, но я прошу тебя, — он лишь коснулся кончиков моих пальцев своими и убрал руку, закрывая глаза и тяжело вздыхая. — хен, — посмотрел мне в глаза. — подумай над ответом? Я больше вас не побеспокою. Я никогда еще не видел на его лице горькой улыбки. И он впервые за все годы говорил со мной настолько открыто. Но я был очень зол на него… — Жди. Я сам скажу, где и во сколько встретимся. И еще… — я взял нож и продолжил резать морковь. — Не надейся. Ты же у нас умный, сам понимаешь. Впервые в своей жизни я был «ядовитым». Это мне совершенно не понравилось. Но Намджун согласился и ушел. Он, действительно, не вклинивался между мной и Чонгуком. Ждал, как пес смиренно ждет своего хозяина. И видимо, я — сумасшедший, потому как ответил ему взаимностью. Теперь мы оба жестокие, ведь ввязали в свои «разборки» Чонгука. Я больше не смогу смотреть ему в глаза и на прощение могу не надеяться…***
— Прости. — сказал хен, глядя в пол. — Хен, он чем-то тебя шантажирует, да? Опустился до шантажа… Наш лидер падает все ниже. — Нет. Конечно же, хен не может сказать правду. Я схватил лидера за воротник рубашки и приблизился лицом к его уху, шепча: — Хен, я тебя предупреждал… А после ударил под дых коленом. В этот раз он не отрубился, но закашлялся, согнувшись. Я подошел к Джину-хену и взял за руку, но он сразу отнял ее. Удивленно посмотрел на него и увидел слезы в его глазах. «Нет…». — Чонгук, я… — его глаза и лицо покраснели. «Это не может быть правдой!». — Я, действительно, благодарен тебе. За все. И мне жаль. Я очень сожалею! Но… — он посмотрел в сторону лидера. — Я, действительно, хочу быть с ним. — Ты серьезно… — произнес я неосознанно. Я попятился к двери, глядя то на Джина-хена, то на лидера и видя их виноватые лица. Натолкнувшись на дверь, открыл ее, сорвался с места и побежал, не зная куда. Вечером мы все вместе выпивали, что было как нельзя кстати, ведь мне хотелось забыться. Только не настолько… Утром я проснулся совершенно голым в комнате Хосока-хена и… его в там не было, а вот сосед сопел у меня под боком, по-свойски обнимая меня. — Хен, проснись. Ах, черт… Еще и голова трещит. Сколько же я выпил? Тэхен-хен что-то хрипло проворчал и перевернулся на другой бок. Я покачал головой и сел, но тут же лег обратно, почувствовав знакомую боль. «Твою ж мать, не может быть!..». — Хен. — М-м. — Хен! Он прорычал «не ори» и, повернувшись ко мне, приподнялся на локте. — Если ты сейчас скажешь, что не помнишь ничего, то пощады не жди. — В смысле?.. Подожди, хен, мы же ничего такого не делали, да? Он посмотрел на меня взглядом убийцы. — Так. Сейчас… — сказал я и резко поднял наше одеяло. — Эм-м… Доброе утро. — сказал я, улыбаясь, выпустил одеяло из рук и, быстро найдя взглядом свои боксеры, снова сел, стискивая зубы, собираясь встать, одеться и свалить. — Стоять. — сказал хен, быстро сел на мои бедра и хитро ухмыльнулся. — У тебя тоже «утро». — Хен! — Тихо. — он прижал указательный палец к моим губам и приблизился к моему лицу почти вплотную. — Хосок-хен вчера переехал к Чимину-хену, потому как Джин-хен теперь живет с лидером, а Юнги-хен захотел пожить один, поэтому ты теперь мой сосед. — он загадочно улыбнулся. — Хотя мы с этой ночи явно больше, чем просто соседи. Я чуть дар речи не потерял. — Но не волнуйся, Чонгук-и, я буду хорошо о тебе заботиться. — он двинул бровью, снисходительно глядя на меня. — Может, даже лучше обычного соседа… Я укусил его за палец и пока он отвлекся, спихнул его с себя. — Тебе лучше забыть об этом! — бросил я, встав с кровати и, кое-как добравшись до своих боксеров, надел их. За дверью послышались чьи-то шаги, я растерялся, поднял боксеры хена и бросил ему, громко шепча: — Надевай! Кто-то идет! Не факт, что к нам, но от хена не убудет, если хоть белье наденет. Он послушался и я усмехнулся. «Забавно». — Чонгук, может, лучше притворимся спящими? — скривив рот, прошептал он и указал на мое и свое «утра». «Твою-то ма-ать…». Я быстро вернулся в постель, когда ручка двери стала поворачиваться. Пока мы возились с одеялом, в котором умудрился запутаться хен, в комнату заглянул Чимин-хен, застав нас в «пикантной» позе — я сидел на бедрах Тэхена-хена, потому как никак иначе успеть спрятать наши «проблемы» не смог. Хорошо, что этот хен относительно наивен. — Ребят, что вы с утра не поделили? — возмутился он. — Одеяло. — случайно сказали мы хором. Чимин-хен посмеялся от души и сказал, выходя: — А, чуть не забыл зачем пришел. Вставайте, там Юнги-хен сварил суп от похмелья. Чонгук-и, кому-кому, а тебе и Джину-хену он точно нужен. — Джину-хену? — удивился Тэхен-хен. — Да. Мы все в шоке. Но все бывает в первый раз. Поднимайтесь. — сказал Чимин-хен и вышел, закрыв за собой дверь. Тэхен-хен усмехнулся. — Что смешного? — А мы ведь не соврали. Правда же, одеяло не поделили. Я фыркнул и толкнул хена в грудь. — Хочешь — лежи. У меня голова раскалывается, пойду попробую суп Юнги-хена. — Я с тобой. Ты же все равно сейчас умываться. — он облизнулся. — Только умываться, хен-извращенец. — процедил я. — Эх. Ну и ладно. Этот хен все равно поплелся за мной в ванную с халатом в руках. Я же прикрывался полотенцем. «Вот же идиотская ситуация…». Как только оказались в ванной и заперлись, хен пошел в душ, а я — умываться. Пока умылся, «проблема» сама сошла на нет. — Чонгук, я там полотенце оставил в прошлый раз, дай мне его. — Раскомандовался. — буркнул я, нашел полотенце этого хена на крючке и принес, протянул ему. — Держи. Он выключил воду, открыл дверь душевой и ухватил не только полотенце, но и меня. — Эй! — возмутился я, когда он втащил меня в кабину и включил воду. «Я же в одежде…». — подумал я и вздохнул. — Я тебя утоплю тут, хен. Мы боролись, пока не подскользнулись и не упали на пол. Точнее, хен на пол, а я на него. — Я скоро начну привыкать сидеть на тебе. — посмеялся я, вставая. — Я не против, но в следующие разы ты должен будешь взять на себя ответственность за реакцию моего тела. — Может, просто кастрировать тебя?.. — задумчиво сказал я, глядя на хена. Он сглотнул, глядя на меня большими глазами, будто пытался понять шучу я или нет. Думаю, скучать мне не придется и боль расставания со временем утихнет. «Но если лидер причинит Джину-хену боль, то лучше бы ему не спать, пока я бодрствую…».