Время изменит

POV Эффи Я не всегда была такой — слишком правильной, слишком нудной, слишком чванливой. Время, знаете, самый яростный революционер. А время в содействии с Капитолийскими нравами — оружие массового поражения, это точно. Раньше все было иначе. Хорошо было тогда, раньше. 50 Голодные Игры. *** POV Эффи Отвратительно ощущать себя кем-то на вроде палача. Отвратительно сидеть в тесной, разукрашенной в пух и прах комнатушке. Отвратительно ждать, когда тебе сообщат, какому Дистрикту ты явишься в виде кары. От всего этого меня тошнит. Смотрю по сторонам и вижу девушек, женщин, которые явно не разделяют моего мнения. Они считают, что Игры – это весело. Их забавляет смерть. В голове звучит голос матери «Гордись, Эффи, тебя покажут на всю страну! Ты, возможно, решишь исход Квартальной бойни!». Была бы моя воля, я бы сама убежала далеко-далеко от Капитолия, прочь из Панема. Жила бы одна. Только бы не быть убийцей. В комнату заходят несколько почтенных старичков, их бороды и волосы выкрашены в синий. Синий вообще писк моды этого сезона. Я, со своими каштановыми волосами, выделяюсь ну просто невероятно. Какие все инкубаторские! Старикашки вызывают нас по одному. Девушка в иссиня-черном платье решит судьбу Дистрикта 2, женщина в туфлях с огромными шпильками объявит, кому суждено погибнуть в бойне от Дистрикта 9. В голове шум, совсем ничего не слышу. Наконец вызывают меня. Дистрикт номер 12, кто бы сомневался! Они считают, что убивать профи новички не достойны. Что же, предсказуемо. - И помните, вы представляете Капитолий, ведите себя достойно! Сначала девушки, затем юноши. Всего 4 человека, таковы условия Квартальной битвы! Мужичок вещает еще что-то, но я не слушаю. Думаю только о том, что стану палачом для четырех семей. Мне хочется бегать по этой комнатушке, кричать не своим голосом о том, что их ненавидят там, в дистриктах, что пора бы отменить эту глупую затею, но вместо этого я иду вслед за остальными. *** Стилист изумленно хлопает глазами, глядя на меня. - Деточка, ты в своем уме?! Ты похожа на чучело! Где твоя утонченность, скажи мне на милость? Я бы сказала где, да боюсь, он от моих слов каждый день в холодном поту просыпаться будет: еще бы, девушка, да так нецензурно выражается. Мои волосы прячут под парик отвратительного цвета, тело сковывают ужасно тесным корсетом, при этом попискивая: - «Повезло» же мне в этом году! Не стандарт, что бы вас! Чувствую себя индейкой, которую готовят в дорогущем ресторане. Делают из меня куклу. Ставят на шпильки, на которых я держусь, как корова на коньках. И постоянно ворчат, критикуют и обзывают. Мне, честно говоря, все равно, но надоедает слушать. Через долгие часы моих мучений меня толкают в планолет, полный миротворцев, и мы покидаем Капитолий. Мне не хочется ни о чем думать. Мне тяжело осознать, что я, сама того не желая, укокошу целых 4 человека. Гадость. Зачем я вообще родилась в Панеме?! **** Шпильки цепляются за малейшие неровности мостовой Дистрикта 12. Миротворцы отправились устанавливать экраны, по-видимому, решив, что на меня никто не нападет. А зря, я бы так и сделала. И тут мир начал переворачиваться прямо на глазах. Не подумайте, это не красивое выражение, просто моя «легкая» поступь на каблуках сделала свое черное дело – я свалилась. Коленки в кровь, на платье темные, должно быть, от угольной пыли, пятна. Хороша, и слова не скажешь… Во мне просыпается стыд: предстану перед людьми в виде грязной дикарки. Тогда мужа я точно не найду, и мать свихнется. Ее целью, кажется, с самого моего рождения было выдать меня замуж, да поудачливее. Пока я раздумывала над страшной проблемой, я не заметила, как ко мне подошел паренек с дурацкими зализанными волосами и в синей рубашке. Я не выдержала и засмеялась во все горло. Потом мне стало неловко: может быть, именно ему суждено стать жертвой…Но парень не промах: - Сама-то лучше выглядишь, а?! - Ты бы мне помог, чем в споры вступать! Между прочим, я из Капитолия, проявляй должное уважение! Зря я подумала, что он сразу и заберет свои слова обратно. Его лицо кривится, а щеки краснеют: - Так вот кому я обязан смертью лучшего друга в прошлом году! Капитолийская, значит?! Проваливай отсюда, пока пропускаю! Он сжимает кулаки, точно собирается меня ударить. - Парень, не глупи. За твои выпады тебе и язык отрезать могут. Я промолчу, но в обмен на услугу: ты меня доведешь до ближайшего ручья, платье отряхну. Он хочет еще что-то сказать, но вовремя осознает, что я права и жестом зовет за собой. Мы идем молча, каждый в своих мыслях. Странно, но я испытываю к нему легкую симпатию, несмотря на глупую прическу и основательно поношенную одежду. Мы заходим в лес. Я вижу забор, а за ним ручеек. - У тебя с головой все хорошо или нет?! Как я в платье полезу через забор? Какое право ты вообще имеешь выходить за ограду?! Сама не понимаю, зачем начинаю читать морали, с которыми не согласна. Тут он хватает меня на руки с такой легкостью, точно я пушинка, и, не обращая внимания на возмущенные крики, несет к ручью. Мы легко минуем заграждение и я пробираюсь к воде. Старательно чищу платье, разглядываю отражение. Вроде ничего, сойдет. - Неси меня обратно. Тут он смотрит на меня как-то странно и, растягивая губы в мерзкой улыбке, отвечает: - Нет. - Ты придурок?! Нападение на личность, выполняющую приказания Панема! Тебя уничтожат. Пытаюсь сделать голос пугающим, но, кажется, не выходит. - Заметь, за забором оказалась ты, а не я. Я-то легко доберусь до дома, а вот что касается тебя… Что ты там говорила? Язык отрежут? Мне становится действительно страшно. - Парень, пожалуйста, помоги мне перебраться! Мне нужно идти, слышишь?! Жатва должна начаться! - Ничего, жители 12 Дистрикта люди терпеливые, мы подождем. А ты отдыхай, наслаждайся красотами природы. И он уходит. А я стою, как полная дура, переминаясь с ноги на ногу, и не понимаю, что делать. После пятиминутных раздумий снимаю туфли и иду босиком. Миную чертово заграждение, шлепаю по лесной грязи и, наконец, выбираюсь на улицу. Дохожу до площади, выслушиваю лекции миротворцев о том, какое я наказание, привожу себя в порядок и иду выполнять свои обязательства. На площади собрался весь дистрикт, на меня глядят с ненавистью и презрением. Я знаю, что не даю ребятам шанса. У них даже ментора-то нет. Есть только я, вот только от меня пользы, как от быка молока. Становится тяжело дышать, но силой воли заставляю себя сказать: - Добрый день, жители Дистрикта 12! Добро пожаловать на церемонию Жатвы 50 Голодных Игр! Жду хлопков, но их нет. Люди враждебны. - Как вы знаете, каждые 25 Игры имеют звание Квартальной Бойни, и список особых правил! Открываю сундук, как меня и учили, достаю свод правил. Я знаю их наизусть. Четыре человека вместо двух. Объявляю. Слышу недовольные выкрики, быстро смолкающие усилиями миротворцев. Иду к шару с женскими именами. - Девушки первые. Итак… Мне страшно. Первая жертва, как-никак. - Мэйсили Доннер. Девушка с белыми волосами испуганно вскрикивает. Ее обнимает такая же белокурая подруга, отчаянно плача. Она поднимается на нетвердых ногах на сцену, а я дрожу сильнее ее. - Джесси Лью. Рыжая девочка, на вид совсем кроха, оказывается рядом со мной. - Теперь юноши. - Терри Кэрол. Он мужественно переносит приговор. Сцена. Последний трибут. - Хеймитч Эбернети. Тот самый наглый парень идет на сцену. В его глазах не страх, а смех. Он, идя на верную смерть, смеется над моим вытянувшимся от удивления лицом. А я хочу провалиться сквозь землю.