Время изменит

POV Эффи Постоянно ждать чего-то – моя судьба. Опять комнатка, опять наедине с самой собой. За стеной сидят 4 трибута, ожидают первых гостей, поддержку. Очень глупо с их стороны. Я знаю, что не должна нарушать их временный покой, но все же любопытство берет верх, и я слегка приоткрываю дверь, глядя в щелочку. Мне скучно – мое оправдание. У первых трех участников сидят родные и друзья. А у наглеца совсем-совсем никого. Я пыталась позлорадствовать, но как-то не вышло. Уж больно грустный вид у него был. Надо же – перед смертью остаться покинутым всеми! Я, конечно, опять драматизирую. У него ведь есть шанс! Сама себе не верю. Он точно проиграет. Хилый, тощий и вдобавок нелюдимый. Понимаю, что слишком много думаю о нем, и со злостью хлопаю дверью. Зря, очень зря. - Ты в курсе, что у трибута есть право хоть чуть-чуть побыть одним? – его замечание заставляет меня зайти внутрь. Я пристыженно молчу. - Сказать нечего, да?! Мы погибать едем, а нам даже в тишине посидеть не дают. Где же твои манеры? Плохо воспитали тебя, деточка. Голос у него такой злой и противный, что я срываюсь: - Я все равно тебе не мешаю! К тебе вообще никто не пришел, так что заткнись. Все бросили тебя, вот ты и бесишься, и вообще… - до меня доходит, что сказанула много лишнего. Ай да я, ай да молодец! Умею утешить подопечного в трудной ситуации. - Убирайся отсюда. Чтобы тебя не видел даже рядом с комнатой, усекла? Пошла вон, живо! Мне нечего сказать, я позорно ретируюсь. Стыд так и гложет. У парня, возможно, никого нет, а я сыплю соль на рану со всей своей природной щедростью. Посидев минут десять в гнетущей тишине, захожу к нему и сажусь на диван. Парень даже не реагирует. Кажется, что он отключился от реальности. - Эффи, ты так глупа, что с первого раза не понимаешь? Мне не нужна компания. Мне вообще никто не нужен. Уходи. Таким голосом можно гвозди гнуть, но я не из робкого десятка. - Прости, я погорячилась. Манер у меня и вправду никаких. Я виновата, извиняюсь. Доволен? Кивок. А у меня камень с души. Мне ужасно хочется хоть немного с ним поговорить, уж не знаю, чем он меня привлек. Но слов нет, а навязываться не собираюсь. Снова закрываю за собой дверь и жду. * Нас пихают в поезд. Там безумно красиво – зеркала, мягкие диванчики, стены из красного дерева. И несколько телевизоров, которые показывают церемонию Жатвы в разных дистриктах. Все трибуты выглядят явно сильнее моих ребят. Все, за исключением участников 11 дистрикта. Те тоже совсем костлявые – дунь, и они рассыплются. Понимаю, что нужно что-то сказать, как-то подбодрить, но произношу следующее: - Давай те говорить честно и прямо. Вы ненавидите меня за мою удачливость вытянуть именно ваши имена. Я же вас совсем не знаю, но вашу антипатию замечаю и чувствую. Я не собираюсь пресмыкаться перед вами, как бы мне ни было вас жаль. Поэтому будьте добры проявлять ко мне уважение. Это во-первых. Во-вторых, вы понимаете, что в Играх я почти ничего не смыслю. У вас нет ментора, что очень отяжеляет ситуацию. Как выиграть – я не знаю. Но обещаю, что буду думать. Нет смысла злиться на меня, на Панем и на жизнь в целом. У каждого из вас есть крохотный шанс, пусть и воспользуется им только один. Я поговорю с каждым из вас лично, постараюсь выявить ваши сильнейшие качества и помочь ими грамотно воспользоваться. Кстати, поговаривают, что вам предоставят победителя 48 Голодных Игр из 9 Дистрикта в качестве ментора, но вы же не думаете, что он приложит все силы, чтобы вам помочь?! Это к сведенью. Есть вопросы – спрашивайте. Нет – приступим к общению. Никто не спешит вызваться поговорить со мной первым. Я раздражаюсь. - Черт возьми, вы сдохнуть все решили?! Какого, простите, хера вы не прилагаете даже малейших усилий, чтобы выжить? Мне абсолютно параллельно, что с вами будет, поймите же! Если сейчас никто не пойдет за мной, я забиваю на свои обещания и иду спать. Спасибо за внимание. Теперь вижу улыбки на лицах. Их смешит моя злость. Они, что, больные на голову все? Психую и ухожу. Вдруг чувствую, как меня хватают за руку чьи-то холодные пальцы. Оборачиваюсь и вижу Мэйсили. - Тебя же Эффи зовут? Эффи,в общем, прости нас. Мы не ожидали, что увидим такое живое участие в наших жизнях. И не думали, что услышим родную привычную речь, - она смеется, а мои губы невольно растягиваются в улыбку. - Ничего, все в порядке. Ты первая, так понимаю? Мы заходим в столовую, я заставляю ее есть. - У меня неплохо получается метать ножи. Еще отличаю полезные растения от ядовитых, это пригодится? - Это отлично, Мэйсили! На тренировках твое самое главное обязательство отточить навыки метания. Не ходи в другие секции, только ножи, хорошо? Не гонись за количеством. Ты, кстати, довольно миловидная, старайся постоянно улыбаться и махать руками всем и каждому. Будь приятной в общении, и найдется немало дураков, которые выложат огромные деньги тебе на подмогу. Кажется, я ее немного порадовала. По крайней мере, уходит она более веселая, чем приходила. За ней ко мне забегает 12-летняя кроха Джесси. Джесси мне понравилась своим оптимизмом и признанием, что ничего особого делать она не умеет, зато все понемногу у нее получается. Мы говорим о всякой ерунде, я всеми силами пытаюсь показать ей, что не все потеряно. Хмурый Терри признается в том, что он стреляет из лука с невероятной точностью. Он хвастлив, конечно, но в его словах есть доля правды, хочется в это верить. Я даже не стала ему обещать, что все будет хорошо. Он не поверит. По его глазам думается, что он решил умирать. Мое настроение портится, а ведь еще один самый противный трибут впереди. Хеймитч заходит в комнату, как к себе домой. - Тут есть выпивка? - Хеймитч, ты в своем уме?! Тебе трезвым нужно быть, как минимум! - Ты же сама сказала, что мы все сдохнем. Умирать, так с музыкой! Вернее, с алкоголем. Я, сама от себя не ожидая, открываю окошко и кидаю бутылку прямо туда. Он хмурится, но видит, что я настроена решительно. - Детка, не надейся, что я вложу тебе все свои сильные качества, как на тарелке. Я ничего не умею, и вряд ли научусь. Не хочу ничему учиться. Мне просто плевать. Хочется убить этого придурка прежде, чем это сделают другие трибуты. Но я собираю все свои силы и начинаю издалека. - Если хочешь, можем выпить – говорю я, наливая красную жидкость из уцелевшей бутылки в бокалы. Пьем молча без громких тостов. Пьем, пьем, пьем. После того, как бутылка почти осушена, я начинаю промывку мозгов. - Слушай, а чем ты вообще занимался? - Мы ж вроде не на свидании, а, Эффи? - И все же, расскажи! Видимо, напиток ударяет ему голову, потому что он начинает свой длинный рассказ: - У меня, можно сказать, нет матери. Она есть, но относится ко мне, как к обузе, я привык. Лет с 12, когда состоялась первая для меня Жатва, я беру тессеры, не удивительно, что их скопилась целая куча, и ты вытянула мое имя. Еще выхожу за ограду. Охочусь, но неудачно. У меня нет ни братьев, ни сестер. Почти нет друзей. Я отвечаю только за себя, и мне это нравится. И еще ворую. Ворую часто, но понемногу. Если заметят, сама знаешь, что будет. Ворую хлеб, настоящий. И иногда деньги. Однажды к нам в школу на урок приехала какая-то мадам, о которой учительница трахала нам мозг с неделю. На самом деле, той тетке обещали заплатить целую кучу денег только за то, чтобы она нам рассказала, какой Капитолий замечательный, а Панем – самая лучшая страна в мире. В вашем Капитолии она наверняка какая-нибудь ничего не значащая дура, но для наших преподов она была самим Богом, черт ее дери. И вот она прибыла, вся такая в розовом, с тупейшей прической, как у тебя прямо, и не менее тупой рожей. Поставила свою сумку в конец класса, рядом со мной. Она ожидала, что я порядочный? Не понимаю ваших совсем. Я открыл ее сумку, вернее сказать, комок кружавчиков и оборочек, достал деньги и сунул себе в карман. Естественно, она потом заметила отсутствие своего состояния, но, видимо, решила что потратила все на очередную фигню. У вас у всех там мозги насквозь прогнили. Хотя кому я это говорю? Ты же выступаешь за Капитолий. Ты не знаешь, что такое голод. Не поймешь никогда. Не поймешь, что такое, когда дети погибают, обеспечивая своей смертью зрелище для таких моральных ущербков, как вы. Я не виню тебя, это уже традиции, в которых тебя воспитывали. Но как же я хочу, чтобы вы все разом там посдыхали! Его голос звенел в моей голове еще очень и очень долго. Я должна была возненавидеть его за такие слова, но не смогла. Он прав. Однако и я не такая неженка, как он думает. - Думаешь, я люблю и разделяю мнение Капитолия? Ты наивный. Моя мать именно такая, какой ты представляешь рядовую капитолийку. Набитая дура. Как-то раз мы месяц ничего не ели, но она сделала себе подтяжку лица. А еще как-то раз она забыла меня в торговом центре, потому что ушла на прием. Она ничтожна для богачей Панема, но не хочет в это верить. Пыжится из всех своих сил. И меня пыталась такой же сделать. Да так постаралась, что я возненавидела их всех. Я не хотела решать судьбу трибутов, но мать меня бы пришибла, если бы я отказалась. Ее стараниями я стала убийцей. Она уверена, что так меня заметит кто-нибудь, и я выйду замуж. Дебилка. Ненавижу их всех! Я ору во всю глотку. Знаю, что мне будет стыдно завтра, но все равно напиваюсь ко всем чертям. - Неужели я вижу капельку ума под твоим чудесным паричком? И мы ржем. Я уже давно позабыла то, чему учила мать. Снимаю тупой парик и трясу волосами. Хеймитч угорает надо мной, потом, желая доказать, что мои настоящие волосы – это накладки, льет на них выпивку. И я не возмущаюсь. Мы крушим все вокруг. Это как мини-бунт, бессмысленный и беспощадный. Столам и стенам из дорогого дерева приходится несладко, потому что я стараюсь научить Хеймитча метать ножи. Естественно, промахиваюсь. Миротворцы шуршат за стенами, но знают мой приказ – не входить, пока не попросят. Мы ведем себя, как два глупых ребенка, но нам весело. Я никогда не была такой свободной. Всегда придерживалась манер, но сегодня можно все. Можно кидаться едой в Хеймитча, получать в ответ пирожным в лицо. Можно срывать шторы с окон. Нам ничего не будет. Мы едем на смерть, плевать на все! Немного успокоившись, мы падаем на диван. - А ты не такая капитолийка, какой кажешься на первый взгляд. Это высший комплимент в устах Хеймитча. Я ликую. Теперь, может быть, мне удастся с ними со всеми поладить. Счастливая, я проваливаюсь в сон.