Новый взгляд на лето

POV Инглинг Сидеть на месте, сложив ручки на колени, было не в моём стиле, поэтому я тут же принялся из Лондона курировать все совместные дела Чарли и Зейна, который ещё не успел даже вылететь из страны, чтобы ни один из них не попал в серьёзные неприятности, а то я их знаю — не пройдёт и дня, как Торстон оказался в Эмиратах, как они с Эуронтом во что-нибудь обязательно вляпаются, потому что без этого ни один не может. Однако, чего я явно не предполагал, даже на следующий день почти никаких проблем не возникло, а «почти» потому что Зейн въехал на время своего пребывания в другой стране в мой коттедж, а там его накрыла Камилла, подумавшая, что это я вернулся в Дубаи, да ещё и один. Ох, как же громко мне кричал в трубку возмущённый парень, когда выставил «эту полуголую швабру» за дверь, но я смог всё же хоть немного его успокоить, напомнив. зачем он уехал — плохие мысли мигом привели его в норму и он поведал мне о том, что они успели с Чарли накопать за вечер и полночи. Рассказ друга заставил меня тихо проматериться, потому что я понял, кто за всем этим стоит, но всё же не был уверен до конца, потому что с десяток лет назад нам обещали, что этих люде обязательно найдут и посадят за решётку, но, судя по всему, этого не произошло. А дело всё в том, что род Хэддоков не всегда был таким богатым — больше сказать, таким он стал только благодаря моему отцу, у которого изначально было маленькое дело по добыче рыбы в Норвегии (да, мы не коренные англичане, а чистокровные норвежцы, однако все думают, что мы всё время жили в туманном Альбионе). Он изучал экономику, а также психологию и множество других, так сказать, наук, которые весьма и весьма помогли ему, когда он начал потихоньку поднимать свой бизнес. Однако это не продлилось долго, потому что власти Норвегии посчитали наш бизнес вредящим окружающей среде (тот факт, что мы просто выращивали рыбу, а потом её вылавливали, никак не влияя на «диких» особей, их не волновал) и приказали нам закрыться, что отцу и пришлось сделать под угрозой суда, но накопленных средств вполне хватило, чтобы вложиться в ничем не примечательный банк здесь, в Лондоне. В моём отце, как это сейчас модно говорить, была та самая предпринимательская жилка, которая позволила за почти десять лет поднять банк с колен, а потом и сделать так, чтобы он был лучшим. В то же время начали появляться завистники и бывшие совладельцы банка, которые когда-то от него отказались, не веря в хорошее будущее и продавая свои акции отцу, и буквально начали требовать свою долю, которой никогда не было и не будет — и в суде отец, будучи ещё и хорошим юристом, смог это грамотно доказать, что все от него отступились — он был непобедим. Сейчас же папа наверняка был на работе, окунувшись в бумаги, поэтому я не хотел его отвлекать, напоминая о прошлом, да и сейчас было это не совсем кстати — в последнее время сердце отца стало всё чаще напоминать ему, что ему не двадцать, и даже не тридцать, однако его это не останавливало — раз в неделю он железобетонно ходил в зал, а два раза в неделю в бассейн и получал от этого наслаждение. Я прекрасно об этом знал, потому частенько составлял ему компанию, но чаще ездил к Бесу за город, тренируясь. Сейчас же мой дорогой жеребец отдыхал там же, где отдыхали почти ничего не подозревающие девчонки, а с ним так же были Лакшми и Роза Ветров — любимая кобыла Хедер. POV Зейн Уже с утра трезво смотря на данные, которые нам удалось откопать ночью с Чарли, я всё больше и больше округлял глаза, понимая, что до нас с моей сестрой добрались те же люди, что угрожали Инглингу и его отцу — новость была ужасной, но я пока не торопился сообщать её другу, прекрасно зная, что он может с лёгкостью сорваться сюда, желая не только мне помочь, но и отомстить за свою семью, которая для парня была самым важным, что, в принципе, не удивительно, ведь его воспитывал Стоик, который и сам, как я понял по рассказам Хэддока-младшего, и сам вырос в любви, понимании и уважении. Сделав несколько неторопливых глотков ещё не успевшего остыть кофе, я принял решение всё же позвонить Инглингу и всё ему рассказать — думаю, его совет и трезвый взгляд на ситуации немного со стороны всё же чем-то мне поможет, а потом мы с Чарльзом, который заявил, что будет помогать мне до конца, накроем этих ребят и перестреляем, чтобы они больше никогда нам о себе не напоминали. План был весьма кровожадным, но я уверен, что Хэддок предложит ещё что-нибудь похуже — взорвать их в их же доме, пытать с помощью кислоты, а потом отравить хлором, чтобы смерть их была ещё чуточку мучительнее — уж с фантазией на подобные вещи у парня всегда было всё хорошо, хоть и немного вычурно, но, как он сам мне об этом говорил, деньги позволяли и позволяют до сих пор, поэтому можно сделать что-нибудь эдакое. Наконец, когда на том конце провода через какое-то время послышался немного недовольный голос друга, который пытался донести до моей «тупой светлой головы», что я позвонил ему весьма не вовремя, а на шутку про Астрид так вообще обещал «чего-то явно мешающегося», я понял, что Хэддок явно не в духе, но отступать было поздно. — Я всё знаю, — более менее спокойно произнёс Инглинг, когда я уже хотел было ему всё рассказать. — Чарльз скинул мне на почту документы. Признаться честно, такого я точно не ожидал. Всё, что угодно, но только не это. Я не знал, что ещё добавить или сказать, чтобы хоть как-то хоть немного приободрить друга, который не бросил меня, когда я попал в эту сложную ситуацию, а наоборот — протянул руку помощи, а потом и вовсе принял проблему как свою. И эту готовность помочь в любой, даже самой сложной ситуации, я ценил в Хэддоке больше всего, потому что знал — какой бы сложной не была ситуация, он всегда придёт на помощь, так же как и я к нему. — И что нам теперь делать? — Всё же я обрёл возможность говорить, когда вынырнул из воспоминаний и размышлений. — Давай, включай свою тёмную голову с кучей идей. Шатен замычал, явно начиная будить свой мозг, который умело работал в любое время суток. Несколько минут парень молчал, что-то тихо бурча себе под нос, потом вдруг начал материться, так ещё и на норвежском, а потом и вовсе скинул звонок. Я долго смотрел на экран телефона, пока на него не пришло краткое сообщение от Хэддока. «Я потом всё объясню». Отлично, сказал бы ещё, что мне теперь делать, и было бы всё просто замечательно. Однако никаких сообщений больше не последовало, а я решил поискать на просторах интернета, где можно в Дубаи купить вещества для изготовления бомбы. Цены были заоблачными, но я ничему уже не удивлялся — пары поездок по глубоководному морскому порту, расположенному на берегу Персидского залива, мне хватило понять, что живут здесь люди с шиком, а ведь это я ещё красавицу Инглинга — сто двухметровую яхту — не видел. Договорившись-таки с одним человеком о встрече, я допил уже остывший, но не потерявший своего неподражаемого вкуса кофе и направился в спальню, где успел обосноваться, чтобы переодеться и отправиться на встречу. В большом гараже машин на пять меня встретила только карбоновая Lamborghini, о которой я так же был наслышан, что же пришло время теперь её опробовать. На дороге Reventon вёл себя весьма послушно, а мотор приятно урчал на неполных оборотах, потому что полные почти в час пик я выдать не мог, хоть и очень хотелось выехать куда-нибудь на шоссе и нестись просто вперёд, не разбирая дороги. Но эта самая дорога, даже не смотря на пробки, всё же закончилась и, к моему сожалению, очень быстро, но мысль о том, что меня ждёт ещё дорога домой, я улыбнулся, заглушая двигатель, когда встроенный в приборную панель навигатор сообщил о том, что я успешно добрался до пункта назначения. Выбравшись-таки из машины, которая в высоту была не больше полутора метров, я поставил её на сигнализацию и взглянул на листок, на котором был написан адрес человечка, который бол готов продать мне всё необходимое по весьма приемлемой цене (но обратиться с просьбой добавить пару тысяч зелёных к Чарльзу мне всё же пришлось, потому что этот самый человечек видимо почувствовал, что я готов буквально на любые деньги, лишь бы получить нужное). Оглядев ряд домов ещё раз, я всё же нашёл нужный мне, но был перехвачен парой каких-то ребят, которые остановили меня явно попросить не сигаретку. Что же, пора вспомнить молодость — свой одиннадцатый класс, — когда я любил со всеми драться.