— …Мне нужно узнать, нет ли в нём чего-нибудь, что привлекло гуля. — Есть.
Что он имел в виду? Тсунаёши зябко ёжится и подтягивает к груди колени. Что в нём такого? Почему этот… мужчина так смотрит? Мальчик втягивает голову в плечи и жмурится до цветных пятен перед глазами, прислушиваясь к приглушённым голосам за дверью. — Есть. После этих слов Фуджимото изменился в лице, казалось, посерел моментом и буквально в доли секунды выставил мальчишку за дверь, несмотря на его ранение и страх — священный ужас — перед ректором. Фель при этом вид имел донельзя довольный, Широ захотелось придушить его на месте, перед этим выпроводив мальчонку от греха подальше. Тсунаёши оставалось лишь бессильно сжимать в пальцах собственные локти, пережидая приступ боли в ноге, и дожидаться Широ. — Ну на-а-адо же, — чей-то женский удивлённый голос заставил Саваду резко вскинуть голову. Девушка в школьной форме с интересом разглядывала его, выпятив пухлые губы. Она откинула с глаз высветленную малиновую чёлку, подавшись вперёд, чтобы получше мальца рассмотреть, и хлопнула ресницами. Лицо её, прежде будучи безразличным, сделалось мягким, нарочито приветливым, а голос — приторно сладким. — Ты потерялся, пугливый котёночек? Савада весь сжался и широко распахнутыми глазами уставился незнакомке на грудь, на которой сквозь рубашку бледно мерцал грязно-бурый полупрозрачный огонёк. Он будто стекал девушке на живот тонкой нитью и образовывал темнеющую блямбу над поясом юбки. — Эй, ты, маленький извращенец, я тебя спрашиваю. Девушка вмиг из мягкой превратилась в озлобленную и грубую, она вздёрнула его за грудки, подтянув к себе. Тсунаёши всхлипнул, чувствуя, как от страха подкашиваются колени (не считая подгибающуюся от боли ногу). Он уже не знал, куда себя девать, потерявшись в ворохе из страха и паники. — Тч, — она опустила его на пол и придержала за капюшон толстовки, не позволив рухнуть на отнимающихся ногах. — Где твои родители? — уже мягче спросила она, нахмурившись. Мальчонка молчал и это ей не нравилось. Неужто она такая страшная? У девушки были яркие, не то вишнёвые, не то фиолетовые глаза. Красивые и в то же время пугающие. Тсуна по-прежнему не знал куда себя девать, лишь чуть покачивался на бессильных ногах, стараясь не опираться на больную, и мял в пальцах подол толстовки под её внимательным взглядом. — Молчишь, значит, — недовольно заключила девушка. — Ну э-э-эй, котёночек, неужели ты испугался сестрёнку Шуру, а? — почти плаксиво протянула она и с обидой выпятила губы, расправляя складки на смятом от собственной хватки вороте. — Что ты тут делаешь да ещё и, — «сестрёнка» поморщилась, взглянув на дверь Феля, и неопределённо помахала ладонью в воздухе, — один, в таком месте. Ты с кем-то пришёл? Тсунаёши неуверенно кивнул, неосознанно цепляясь одной рукой за запястье «сестрёнки», а другой опираясь на стену, при том перенося весь вес на здоровую ногу. — Вот как, — Шура присела на корточки, мальчишка вдруг вспыхнул, кося глазами в сторону, стараясь не смотреть на задравшуюся юбку. — Ага, совесть-таки есть, — удовлетворённо кивнула она сама себе. Было в её голосе что-то… не злобное, но похожее. Тсуна угрозы не чувствовал, потому лишь неопределённо дёрнул плечами, чувствуя, как печёт уши и щёки. — И что же котёночек так смути-и-ился? — игриво протянула Киригакуре, хитро прищурившись. Губы её растянулись в змеиной усмешке. — Я н-не… я не… — Что котёночек там лопочет? Сестрёнка Шура не слышит, — девушка помогла мальчишке встать ровно, но сама подниматься не спешила. Она внимательно его разглядывала, смотрела цепко, но мягко, не пытаясь запугать и без того зашуганного сверх меры пацанёнка. Картинно приложила ладонь к уху и подалась вперёд, придерживая мальца за плечо. — Ну-ка, ну-ка. — Я не котёночек, — промямлил Савада, поднимая глаза и тут же опуская их на огонёк у сестрёнки на груди. — Тц, значит маленький извращенец, — Шура склонила голову к плечу, между тем даже не пытаясь пресечь наглое разглядывание её груди, вместо этого игриво щёлкнув по носу и чуть прищурившись. Ну и что, что блузка маловата и грудь так и просится порвать пуговицы и выскочить наружу? Что такого-то? А что даже такие малютки смущаются в её присутствии… Нет, она не лоликонщица и уж тем более не педофилка, но даже такое внимание должно было ей польстить. Стыда не было — только ненавязчивое удовлетворение от запоминающегося броского образа даже в этой школьной форме. Особенно в этой школьной форме. Или это она извращенка? Про себя Шура скептически фыркнула и даже закатила глаза, на миг отвлекаясь от потеряшки. Савада насупился, страх понемногу отступал, про Феля мальчишка уже и не думал, полностью сосредоточившись лишь на сестрёнке перед собой. Он ткнул себя пальцем в грудь и, поймав взгляд девушки, чётко произнёс: — Что это? Шура недоумённо вскинула брови и похлопала ресницами, не понимая, к чему клонит этот котёночек. — Аре? — Киригакуре нахмурилась, чуть выпятив губы. — О чём ты, малютка-извращенец? — она усмехнулась. О чём бормочет этот котёночек? — Я не изващенец! Не изващенец, — Шура даже умилилась такому искреннему протесту на маленьком бледном личике с лихорадочным румянцем на пухлых щёчках. Такая буря эмоций, такая страсть! Ну как над этим котёночком не умилиться? Прелесть же. — Что это? — и уверенно ткнул пальцем аккурат в огонёк на её груди. Усмешка Шуры померкла, превратившись в оскал. — Так мы ещё и потрогать хотим? — несмотря на шутливый манер, в голосе Шуры зазвенела угроза, едва прикрытая её елейным тоном. К рукоприкладству она, по неведомой причине, прибегать пока не хотела, но предостерегающе сжала чужое плечо в пальцах. — Да не изващенец я! — Тсуна всхлипнул и отдёрнул руку, всем телом прижавшись к стене. Во взгляде его появилась враждебность, захотелось оказаться от этой девушки как можно дальше. Придавленный Пузиль, до этого будучи за шиворотом мальчишки, звонко пискнул и пулей вылетел из толстовки, стоило Тсуне дёрнуться от стены, едва не налетая на Киригакуре. Та от неожиданности шлёпнулась задом на пол, позабыв про то, что котёнок умудрился ткнуть пальцем в печать контракта. Откуда только узнал? Или… Шура проследила за Угольной смолой и поджала пухлые губы, чуть прищурившись. Обычно у детей мысли не бывают грязными настолько, чтобы приманивать низших демонов. Но порой настолько чисты, что не могут не притягивать. Да и на территории Академии Угольную смолу не встретишь, разлетается, стоит только пересечь барьер. Только контрактники да всякая домовая нечисть ошивается. — Эй, /прости, пожалуйста, я не почувствовал тебя/, — Тсуна дёрнулся в сторону Пуззиля, вытягивая ладошку, на которую смола тут же присела, звонко замурчав. Мальчишка разом смутился сильнее прежнего, пунцовея на глазах. Казалось, мелкий бесёнок его застыдил, обиженно выщёлкивая скорую трель. Но не это смутило Киригакуре, а то, какие звуки при этом издавал мелкий извращенец. Возможно, ей только послышалось… А потому на проверку Шура бесцеремонно дёрнула чёрный комок на себя под возмущённый тонкий свист, от которого заложило уши. Мальчонка дёрнулся следом. — Не трогай! И столько злости и страха в чьём бы то ни было голосе Шура никогда не слышала. Она выпустила хвост демона и внимательно проследила за тем, с какой опаской мальчонка сграбастал льнувший к нему комок и теперь буквально жёг своим взглядом её, буравил своими серьёзными страшными глазищами, в уголках которых скопились злые слёзы. Шутки шутками, но… это было не столько страшно, сколько странно. «Что же с тобой случилось, котёночек?» — Знаешь что, — вдруг говорит Киригакуре, поднимаясь на ноги со вздохом, — пошли, — она отряхнула юбку, оправила складки и подпёрла бок кулаком, дожидаясь от потеряшки реакции. Тсуна настороженно прищурился, но вжиматься в стенку так активно перестал. Шура поняла, что смогла его заинтересовать. В конце концов, все дети любопытны и легкомысленны. Про себя она мысленно фыркнула. Конечно, все. Даже она когда-то, доверившаяся священнику, пообещавшему дом и принятие. — Идём-идём, котёночек. Ты голоден? — Шура чуть щурится, лукаво и смешливо, от раздражения не осталось и следа. Ей было интересно, кто приволок ребёнка в Академию. «Кто-кто, — фыркает она вслух, котёночек на неё косится с подозрением, но послушно ступает, тут же оседая на пол, — наверняка старик постарался, у него бзик на детях без присмотра. Не удивлюсь, если он его у какой-нибудь мамаши из-под носа увёл, с него станется. Педофил несчастный». Киригакуре прищёлкнула языком на собственные мысли и присела перед мальчонкой на корточки. — Что такое? Котёночек смутился и отвёл глаза, невразумительно пробулькав что-то себе под нос. Наверняка и сам не понял, что пробухтел. — Ну же, котёночек, сестрёнка тебя не расслышала, — Киригакуре постаралась придать голосу доверительных интонаций, мягких и ненавязчивых. Получилось бесцеремонно и нагло, но уж как получилось. Она улыбнулась мальчонке и сложила ладони на коленях. — Ну же, котёночек. — Умнянгаблит, — скороговоркой протараторил мальчонка и уткнулся носом в колени, Угольная смола настороженно замерла у него за ухом, зарывшись в волосы, и оттуда зыркала на мечницу, размахивая хвостом из стороны в сторону. — Что-что? — Шура собрала в кулак всё своё терпение и, сдерживая порыв встряхнуть ребёнка за шкирку, чтобы тот не зажимался, улыбнулась шире. Как думала, приветливее. Угольная смола от её действий тонко затрещала и спряталась за котёночка окончательно, даже хвоста не показывая. Тсуна шмыгнул носом, утёр глаза и посмотрел исподлобья на девушку, словно раздумывал, повторять или нет. — Нога… болит, — с заминкой всё же сказал он тихо, но вполне разборчиво. При этом мальчонка вид имел смущённый и испуганный, словно его за это отругать должны были. Шура опустила взгляд на ноги котёночка и удивлённо хлопнула ресницами. — Так, — растерянно произнесла она, скорее, для себя, чтобы собрать мысли в кучу, — давно ты босиком разгуливаешь? — с подозрением протянула она, прищурив глаза. Ребёнок весь сжался и отвёл взгляд, обнимая себя за локти. Даже бурчать ничего не стал. Шура вздохнула и потёрла лоб. — Какая нога болит? — спокойным тоном уточнила она, прикидывая, где раздобыть детскую обувь. Мальчонка с опаской указал на левую, Киригакуре кивнула. — Давай так, — она похлопала себя по коленям, привлекая внимание этого шуганого малыша. — Сейчас мы с тобой сходим за обувью, а потом пойдём поесть. Ты ведь голоден, верно? Мальчишка активно замотал головой, со священным ужасом глядя на неё. Шура раздражённо дёрнула бровью. Что опять не так? — Не голоден? — с подозрением спросила девушка, прекрасно слыша урчание желудка, требующего еды. Щёки котёночка вспыхнули с новой силой. — Не стесняйся, малютка-извращенец, — подмигнула ему Киригакуре и, не спрашивая разрешения, возмутительным образом подхватила под подмышки и усадила себе на бок — мальчик был лёгким, но быстро реагирующим и пугливым. Он тут же взвизгнул и крепко прижался к ней, намертво цепляясь за шею и блузку. Шура хмыкнула, подивившись тому, что малец её не задушил. Угольная смола, про которую мечница с чистой совестью позабыла, мстительно цапнула её за ухо, отчего Киригакуре едва не подскочила на месте, дёрнув головой. Мальчишка на её руках растерянно поглядел на неё, но не вырывался и не издавал ни звука. — Если не угомонишь эту, — Шура запнулась, глянув на воинственно настроенную нечисть, летающую прямо перед лицом. Было понятно, что мальчик имел на смолу какое-то влияние, но каким образом это всё происходило, она не знала, — штуку, — подобрав более-менее нейтральное слово, продолжила девушка, направляясь к концу коридора, где располагались лестницы, — я её прихлопну. Голос не дрожал, не был угрожающим или нарочито елейным — спокойным, Шура была уверена в том, о чём говорила. Для неё прихлопнуть Угольную смолу было не сложнее, чем надоевшую муху. И она бы давно это сделала, если бы не знала, что мальчишка отчего-то её защищает и позволяет находиться так близко.***
Придирчиво осмотрев ассортимент на листовке меню, Шура указала на пару сендвичей, варёный рис и рыбу на пару. Потом, подумав, попросила рамен со свининой, полагая, что мальчишке нужно пообедать плотно. И до кучи чего-нибудь сладенького, например, данго и чай. Почему нет, — она пожала плечами, за фигурой она как-то не следила и от этой вольности не отказалась бы. — На двоих, — девушка показала два пальца официантке и отдала листовку, полагая, что смущённый мальчишка и слова сказать не сможет. Потому взяла смелость заказать самостоятельно. Странности этого малютки поражали. Он вертел головой, разглядывая кафе и улицу, видимую из окна, вовсю глазел на проходящих мимо людей и даже как-то дико косился в сторону приветливой девушки в форме, которая разносила заказы на подносах, взгромоздив один себе на голову. Котёночек не пищал, не пытался удрать или ускользнуть из-под взгляда, смиренно сидя на положенном месте, куда его определила сама Киригакуре. Шура полагала, что дети незнакомцев обходят по широкой дуге и чуть что бросаются в ноги родителям, заливая всё слезами и соплями. Но этот конкретный ребёнок вел себя спокойно для потеряшки, только опасливо прижимал к себе Угольную смолу, справедливо полагая, что она, Шура, может разозлиться и «прихлопнуть» её, как и обещала. Шура весело фыркнула и опустила подбородок на основание ладони, беззастенчиво разглядывая всклоченного мальчишку. — Ну, — протянула она, привлекая внимание потеряшки. Тот взглянул на неё и сел ровнее, отвлекаясь от окна. Даже смущённо зарделся, принявшись теребить подол толстовки. — И как тебя зовут, котёночек? Савада осмотрел девушку внимательно и даже как-то тщательно, будто бы сканировал на предмет доверия. Девушка была не такая, как мама, совершенно не такая. Она не казалась милой и доброй, скорее — жуткой, но сейчас сестрёнка Шура была вполне миролюбива в предвкушении обеда и не производила впечатления человека, готового прихлопнуть кого-нибудь, как букашку. — Тсуна, — тихо булькнул мальчик, поглаживая Угольную смолу на своих коленях. — Тсунаёши, — более уверенно произнёс он, опуская взгляд на Пузиля. Тот довольно курлыкнул и прильнул к ладони. На это мальчик робко улыбнулся. Шура хмыкнула, наблюдая за этой картиной. Мальчик был милым, но замкнутым, легко ведущимся на провокации. Что ещё ожидать от ребёнка-то? Только слишком уж доверял каждому проходимцу. Или ей только кажется? — Не тушуйся, котёночек, — Шура подмигнула ему и широко улыбнулась с довольством. — Сейчас принесут заказ и мы ка-а-ак наедимся! — вдохновенно пропела она, взмахнув ладонями, краем глаза отслеживая официанток. — Эй, можно ещё кое-что? — Киригакуре подозвала девушку в форме и что-то тихо надиктовала ей. Та смерила посетительницу пристальным взглядом, но говорить по поводу заказа ничего не стала, только неодобрительно прищурилась. — Мне есть двадцать один, — отмахнулась мечница небрежным жестом. Официантка ей, кажется, не поверила, но перечить не стала. — Через пятнадцать минут, — сухо бросила она, что-то быстро черкая в блокноте. — Ожидайте. Савада, проследив за официанткой, нервно сжал пальцами подол толстовки, поджав ноги под себя. Новые ботиночки плотно обхватывали ступни и были непривычны, но дискомфорта не доставляли, а нога почти не болела, если не тревожить рану. Было стыдно перед этой девушкой, Шурой, которая обеспечила его обувью и даже носками, а теперь платила за него из своего кошелька. Тсуна взглянул на задумчивое лицо Киригакуре и вздохнул. Почему-то сестрёнке тоже, как и Фуджимото-сану, можно было доверять, несмотря на гнилой огонёк в груди. Так похожий на тот, которым горел страшный монстр.