Дожди и лошади

      Есть такие дни, когда Зонту становится совсем не по себе, ужасно грустно и тоскливо. Тучи гудят и ноют, а потом разразятся ливнем, на неделю сожрав солнце. Дождь всегда мелкий и мерзкий, без зонта под ним промокнешь, а капли неуловимые, легкие, что не хочется его открывать. В такие дни новости сплошь плохие, а мысли все путаются, кусаются и ленятся, почти не шевелясь, лежат как тюлени. Слезы текут рекой, лезут воспоминания, от которых тоскливо и больно. Ветер гудит в водосточной трубе и врывается в незакрытые форточки, сырой и холодный, хлопает, гуляет сквозняком и открывает двери, которые давно пора смазать. Люди укутываются в пальто, держат зонты, которые выворачивает наизнанку шутливый вихрь. Везде слышится усталая скрипка. Мрачнели даже крики кукушки в отцовских часах. Весь мир был в подчинении дождя.       Зонту тогда казалось, что он сам дождь.       В такие дни только и делать, что предаваться унынию, чем, собственно, Зонт и собирался заняться, но что-то невнятное его остановило.       Он вспомнил грозу.       Как известно, вдали от города грозы куда ярче и громче, а ливни размывают поля и дороги, разгоняют всех по домам. В тот день, знойный и нежный, светлое небо затянулось свинцовыми тучами, поднялся ветер и началась шумная буря. Они с Ленкой уезжали верховыми к озеру. Серая яблочная Бирка, его любимая рысачка, пряла ушами и фыркала, поедая сладкую траву на берегу и была совершенно не в восторге, когда их с рыжей дончанкой Лютней, погнали под ливнем, среди грохота и молний, к дому где проводил свое лето Зонт. Он был весь в синем — цикорий рос у невысокого заборчика, васильки глядели рядышком, у крылечка цвели гвоздики и гортензии. Тетушка стояла у калитки, глядя на племянника и его милую подружку. Пока мальчишка сбивчиво объяснил произошедшее, Ленка привязала лошадок к забору, гладя недовольную Лютню.       Они сидели на чердаке с чаем и коричными рулетиками, болтали и считали секунды между молнией и громом, радуясь, что уходит гроза. Там пахло сеном и сладостями. Зонт с Ленкой тогда читали все, что находили на полках у тетушки — рассказы и сказки, романы и сборники стихов, поваренные книги и старые газеты. На чердаке, в шелесте страниц и запахе пыли они находили чудеса и представляли, какой серьезной была Мери Поппинс, мчались по Шервудскому лесу, блуждали по Стране Чудес, стояли на желтой поляне у голубятни, бывали в цирке «Каруселли»… и в совершенстве знали рецепт лимонного пирога.       Зонт и сам не заметил, как оказался на кухоньке с визжащим чайником, лимоном и мармеладом.       Ленка обожала чай с лимоном. «Это средство от всех бед!» — говорила она, аккуратно отпивая из чашки. Всегда блаженно жмурилась, наслаждаясь горячим напитком, от чего не было никаких причин ей не верить.       Часто они пили чай в полях. Выезжали и гнали лошадей наперегонки, смеясь на всю улицу.       В полях всегда было тепло. Не важно, что там росло — лен или пшено, или только ковыль щекотала пятки, земля была прохладной, но солнце сияло во всю силу. Бирка с Лютней любили греться на таких прогулках, а Ленка с Зонтом любили свободу.       Удивительно, что там, в небольшом пригороде, Зонта было не узнать — он часто гулял, улыбался, ездил верхом, когда дома, в каменном лесу, обычно был подавлен и нелюдим, не выходил подолгу из дома, сидел с книгой у окна. Ходил вечно с зонтом — и в солнечный день, и в снег. Скучно ему было.       В городе он всегда дождь.       Он вспомнил, за что так любит лошадей.       Зонт, неуверенный и слабый, пришел к ним с дядюшкой и влюбился. Они показались ему удивительно родными. Печальный взгляд из-под длинных ресниц, бархатные носы, тихое фырчание… все казалось родным и знакомым.        — Они такие огромные, — говорил растерянный Зонт, держась за рукав.        — Огромные, — подтвердил дядюшка. — И очень добрые.       Любопытная Бирка сразу потянулась к Зонту, интересуясь, нет ли у него чего-нибудь вкусненького.        — Дай ей яблоко, только на открытой ладони, — посоветовал дядюшка, вручая сочный фрукт племяннику.       Зонт посмотрел на него с изумлением и последовал совету. Бирка благодарно фыркнула и ткнулась носом в открытую ладошку. Мальчишка погладил её по голове, улыбнувшись.       Потом он часто гладил Бирку по голове и шее, ездил верхом. Самое удивительное — сесть без седла и обнять её за шею. Тогда начинает казаться, будто внутри у лошадей большая душа и солнце — они такие же теплые, ласковые, добрые. Грустят вечно о чем-то своем, о лошадином, но никогда Зонт не встречал существа такого же страшного, огромного, но безусловно добродушного, как Бирка.       Дождь шел и шел, затопляя городские улицы, ветер игрался со скрипучими дверями, солнце не выглядывало из-за тяжелого занавеса туч и Зонтику было как-то не по себе, но что-то несуразное грело его душу, мысли, путанные и ленивые, шуршали о победах, о теплых полях, сказочном чердаке, вкуснейших булочках с корицей, чае с лимоном, Ленке и тетушке, рысачке Бирке и грозах. В голове роились воспоминания о свете и добре, о лете, когда не было противных задир, о скачках и запахе сена. Казалось, что никакого дождя нет.