***
— Ой, а у меня ж не убрано! — именно эти слова первыми приходят Чимину на ум, когда он возвращается домой после «роковой встречи в автомастерской». Он охает, хлопает себя по бедрам и, разувшись только на треть, кидает неиспользованную стопку объявлений куда-то в комнату, и тут же чертыхается сам на себя: он же собирается прибираться, хули раскидывает. Сняв обувь уже на диване, он метко пуляет её в коридор и утыкается в свой самсунг, а именно — на новое имя в телефонной книге, что как-то странно греет душу. У Чимина новый сосед, ахуеть. Мин Юнги. Парень улыбается, снова и снова перечитывая заветное имя: ещё немного, и он в экране дыру проделает. — Будем знакомы, сосед, — произносит вслух слова Юнги Чимин и улыбается, вспомнив интонацию и тембр голоса хёна. Он вспоминает крепкое рукопожатие, запах бензина, что не на шутку вскружил ему голову, светлые волосы с грязными от мазута прядями (Чимину очень нравятся полоски, и он смущённо хихикает, глядя на свою кофту), вспоминает едва заметную улыбку и взгляд из-под чёлки. У него мурашки по коже бегают, и он ёжится, пытаясь сбросить с себя нахлынувшие эмоции. Упав на диван, он закидывает ноги на стену и накрывает перекошенное восторгом лицо подушкой. Вот и хули он такой счастливый, не понятно. Ясно же как божий день, что Юнги — натурал, и у Чимина нет и шанса, даже смутной надежды на то, что и ему он понравился как парень. Чимин стаскивает с лица подушку прямо на пол и шумно вздыхает: Намджун всё сразу понял, сверлил его взглядом и всячески порывался друга отговорить от этой затеи. — А вот хуй тебе! Он всё же будет жить тут! Выкуси! — рычит Чимин и агрессивно размахивает средним пальцем в воздухе, представляя наглое лицо Намджуна, а после, уронив руку, с обречённым стоном валится вслед за подушкой.***
— А чего это твой сосед съехал от тебя? — как бы невзначай спрашивает Намджун у Чимина, когда Юнги ретируется в «тайную комнату». Чимин всё еще сидит в кресле и пытается проанализировать то, что сейчас произошло. Намджун подходит, чтобы покурить (тупо предлог), достаёт последнюю сигарету, а пачку мнёт и кидает рядом с пепельницей. — С девушкой решил жить, — неохотно отвечает Чимин. — Вот оно как, — Намджун как бы понимающе кивает, опуская уголки губ вниз и прикуривает, — а ты чего с девушкой не живешь? Намджун даже не старается скрыть издевательские нотки в голосе; Чимин в сотый раз за день вздыхает и медленно моргает. — Я же маленький ещё, — язвит в ответ, и Намджун хохочет, прерывисто выпуская дым из легких.***
Чимин сидит за кухонным столом и нервно трясёт ногой, кусая ногти: Юнги уже должен был приехать, но ни слуху, ни духу. Неужели Намджун его отговорил?! Парень ещё никогда в жизни так тщательно не убирал квартиру: он даже старой зубной щёткой по кафелю в ванной прошёлся, ну, чтоб наверняка, освежитель там купил «морской бриз», вроде, все дела… Он встал ни свет, ни заря, чтобы к приезду Юнги привести всё в порядок: пыль четыре раза вытер, за диваном пол помыл (ох, что там творилось — нашёл футболку, которую, думал, что потерял), окна протёр с двух сторон, поругался на себя, что плиту после молока месяц не мыл (провозился с ней хуеву тутуеву кучу времени), перестирал даже чистые шмотки, опрокинул кружек пять крепкого кофе, чтобы ещё долго быть бодрячком, ибо дел еще было по самое не балуй. И вот Чимин, который провёл в душе не меньше часа (намывал себя и того хлеще), сидит и нервничает, что Юнги не придет. Мин Юнги, парень, что так быстро заменил звено на велосипедной цепочке своими умелыми руками (Чимин глубоко вздыхает, представив, какое можно найти применение этим пальцам); Мин Юнги, что трепал свои светлые волосы, пачкая и путая их этими пальцами (Чимин закусывает губу и трясёт головой). Мин, мать его, Юнги. Блять, и почему это сочетание для Чимина как музыка для ушей?! Слышится визг тормозов возле дома, и парень вскакивает, ударяясь о ножку стола. Матеря всё на чём свет белый стоит, он бросается к окну и облегчённо выдыхает: он здесь. Приехал, родненький. Не до конца отдавая отчёт своим действиям, Чимин несётся в коридор, натягивает первую попавшуюся обувь (получилось, что на одной ноге кроссовок, а на второй — кед) и летит на первый этаж, но у двери на улицу останавливается. — Так, я абсолютно спокоен и делаю вид, что мне так же абсолютно до лампочки, что он приехал. Да, справлюсь. Держи себя в руках, Пак Чимин. Ай, больно! — бубнит он себе под нос и даже пощёчиной награждает, а после выходит из подъезда. — ...да не, спасибо. Просто выгрузить всё на тротуар будет достаточно, а дальше я сам, — говорит Юнги мужику, что так по умолчанию любезно предложил помочь ему перетаскать вещи. Явно заебавшийся водитель с благодарностью кивает парню и выходит из машины вслед за ним. Поклажи у Юнги, как оказалось, немного: пара сумок с вещами, несколько коробок с утварью, подушки-одеяла и ещё пара — с мелочью, которую он хранит, хоть она ему на деле нахер не сдалась, и отдельная, помеченная жёлтой клейкой лентой — там Саймон. — Салютик, помощь нужна? Юнги оборачивается на голос и видит Чимина, переминающегося с кроссовочной ноги на кедную. Волосы у парня растрепаны, щёки предательски горят. Юнги в привычной ему манере не отвечает: только улыбается и кивает. Чимин, плохо сдерживая радость, ударяет в ладоши и подходит к ним. Он слышит, как Юнги пахнет мастерской и чем-то ещё… Парень пока не понял, чем именно. Юнги сейчас «в гражданском»: синие джинсы, белая футболка и чёрный, явно видавший лучшие времена бомбер, слегка засаленные светлые волосы с полосками мазута — классика, которая никогда Юнги не покидает, а также пара тёмных пятен на светлой шее и руках… Ох, боги. Чимин отводит взгляд от его рук и ловит себя на мысли, что не хочет, чтобы Юнги ещё когда-нибудь в жизни мылся. Расплатившись с водителем и отпустив его восвояси, Юнги зевает и трёт глаза: спал он сегодня не больше Чимининского. — Этаж какой? Чимин не сразу понимает, что обращаются к нему: он был слишком увлечён лучами закатного солнца, что путались в волосах Юнги, почти обесцвечивая их, создавая вокруг головы парня святой ореол. — Ась? Чимин отмирает, когда Юнги щёлкает пальцами возле лица парня. Юнги замечает отчётливый след от ладони на щеке рыжего и непроизвольно поднимает уголки губ. — Хуясь. Этаж, говорю… какой? — Юнги ещё раз зевает. Ему хочется спать, но, блять, нужно же ещё перетаскать все вещи и хоть чуть-чуть их разложить — завтра на работу, а выходной ещё не скоро. — А, этаж! Второй, — отзывается Чимин и хватает первую попавшуюся под руку коробку, но поднимает её не сразу. Он перехватывает её поудобнее и удивленно смотрит на Юнги: почему такая тяжелая? — Там Саймон, я вас позже познакомлю, — отвечает тот на немой вопрос немного ошалевшего от тяжести коробки парня. — Поаккуратнее с ним. Он кивком приказывает Чимину валить с коробкой в дом и сам хватает сумки. Подбородком указывая на дверь, Юнги подгоняет парня. Они справились с поклажей за три ходки: раскидав всё по гостиной, парни плюхнулись на диван. Когда ребята в первый раз зашли в квартиру, в нос ударил сильный запах чистящего средства и освежителя воздуха: Чимин явно перестарался. После улицы запах в квартире пиздец как чувствуется. Юнги (то ли из вежливости, то ли от усталости) не подал вида, что услышал эту смесь ароматов, за что Чимин мысленно его поблагодарил. Когда старший отправился за остальными вещами, Чимин открыл окно, чтобы дом наполнил вечерний аромат пыльного летнего Сеула. — Кухня — там. Ванная — возле моей комнаты, а во-он там — твоя комната, типа… ну, вот… Из Чимина очень хуевенький риэлтор: он тычет руками в разные стороны и Юнги, конечно же, ничего не запоминает, да сейчас его это не особо и волнует. Он снимает бомбер, кидает его на спинку дивана, чешет затылок и обращает взгляд на Чимина, что скромненько расположился на краю дивана, зажав кисти рук меж коленей. — Вода есть? Пить хочется. — Ась? Вода? А, да, сейчас… Чимин почему-то вздрагивает и округляет глаза, когда Юнги подаёт голос, словно тот откуда ни возьмись появился. Паренёк вскакивает и несётся к холодильнику, чтобы достать графин. — Держи, — Чимин подходит к соседу и протягивает ему живительную влагу. Юнги прижимается тонкими губами и жадно пьёт, а эта чашка для Чимина автоматически становится любимой. Адамово яблоко Юнги несколько раз скользит вверх-вниз по горлу, а паренёк просто стоит и визжит про себя. — Спасибо, — Юнги подает пустой сосуд парню и вытирает губы тыльной стороной ладони. — Надо разбирать. Помоги. Это не просьба, а очередной приказ, который Чимин (к собственному удивлению) снова сразу же выполняет. Он относит чашку на кухню и возвращается к соседу, который уже чахнет над одной из коробок. — Ну и барахла у тебя, Юнги, — присвистывает Чимин, видя кучу древних журналов, пленочных (!) кассет и ещё всего (не)интересного, но тут же осекается, чувствуя на себе чужой взгляд. — То есть, хён. Да, прости… — Зови, как хочешь, хоть Солнышком, мне пофиг. — Юнги (как бы посмеиваясь) шумно выдыхает и отводит глаза, утыкаясь обратно в коробку. Будь у Чимина хвост, то вилял бы им, пока тот не отвалится! Это, вроде, просто имя, но он так рад произносить его: ЮнгиЮнгиЮнги. Ну претит Чимину звать Юнги хёном, хоть убей. Не хочет он, чтобы тот был ему просто хёном, вот вообще никак, не-а. Только Мин Юнги: его сосед, соседушка, его. — Да, я тот еще старьёвщик, оказывается. — Юнги почесывает висок, глядя на груду предметов вокруг себя. Парни уже успели переместить все вещи в новоиспечённую комнату Юнги и облюбовали пол, обложив его практически полностью хламом парня. — Просто, — продолжает он, перелистывая страницы одного из пожелтевших журналов, — память у меня девичья, а всё это, — он ласково гуляет глазами вокруг, — воспоминания. Люблю я ностальгировать, оказывается… Тут Юнги дарит такую нежную улыбку сначала Чимину, а потом жёлтому резиновому попрыгунчику, который только что достал из коробки, что первый едва успевает подавить визг, а мысленно он уже стоит на вершине горы, расправив руки, и протяжно орёт во всё горло. — Охтыжблять, Саймон! Он же задохнётся в коробке! Юнги вскакивает, поскальзывается на журнале и чуть ли не набрасывается на коробку с жёлтой клейкой лентой. Тут и Чимин вспоминает о неком Саймоне и чувствует едва заметный укол ревности, но, осознав, что парнем это быть не может, ибо лежит это в коробке (если только это не карлик, но нахуя его в коробку прятать?), успокаивается, но ненадолго: Саймон оказывается не тем, что ожидал увидеть Чимин. Рассмотрим варианты того, что ожидал увидеть Чимин: 1. Банально — цветок. Любой там, хоть ромашка. В коробку бы он мог с легкостью поместиться, но хули такой тяжелый? Может, из-за горшка? Не ясно; 2. Бюст. Просто кусок или глины, или мрамора, или того, из чего там обычно бюсты делают. Не, ну, а почему бы и нет; 3. Щенок или кошка там какая-нибудь. Но, снова, — хули такой тяжелый и почему не подающий признаков жизни? (Тут Чимин подумал о том, что Юнги балуется таксидермией). Номер два в списке оказался ближе всех к истине. — Знакомься, Чимин, это — Саймон. Саймон, это — Чимин. Уверен, что вы подружитесь. Сказать, что Чимин выпал в осадок — ничего не сказать, ибо знакомство его было с камнем… похожим на пипиську.***
В подсознании Чимина Генерал, занимающийся распределением людей на сексуальные подгруппы, ранее сидевший нога на ногу, отложил газетку и вопросительно вскинул бровь, увидев сие зрелище. Вчера он чётко определил своим гей-радаром, что с Юнги мутить пытаться — только время зря терять. И вот сейчас, видя эту каменную елду (тут по-другому не скажешь) размером с увесистого котяру, «Генерал Голубая Заря» заметил какое-то изменение на радаре. — Э-э-э… — словарный запас Чимина резко падает до нуля. Он меняет выражение лица каждые три секунды, не найдя более удачного способа показать своё недоумение. — Все поначалу теряются, это нормально, — Юнги улыбается и ставит себе на коленку Саймона и ласково поглаживает его. Подсознательный Генерал трёт глаза, не веря тому, что супернатуральный Юнги гладит огромный каменный член. Генерал орёт благим матом и выливает на себя ушат ледяной воды, чтобы убедиться в реальности происходящего. «Ой, да все натуралы так делают», — оправдывается Чимин перед служивым и отмахивается, но тот ему не верит. — Саймон, значит… — Чимин, обхватив коленки руками, покачивается взад-вперёд. Он надувает щёки и хлопает глазами. — Ага, друг подарил, — Юнги с любовью и восхищением смотрит на Саймона и поправляет галстук-бабочку, опоясывающую его «ствол». Генерал кричит «что» нараспев и хватается за волосы, бегая кругами вокруг радара, на котором уже огромными неоновыми буквами высвечивается «ЭТЭНШН! ГЕЙ НАПРОТИВ!» — Ничё так друг, каменные хуи дарит, — думает Чимин, к будущему своему сожалению, вслух. — Шшш, ты чё такое говоришь! — Юнги закрывает невидимые ушки Саймона и зло смотрит на Чимина. Но тот слишком ошарашен увиденным. Ему слишком любопытно. — Это — камень, — констатирует Чимин, приложив большой палец к губам. — Это — Саймон. — Юнги сильнее обнимает каменного друга и хмурится в ответ. — Ладно, Саймон. Но, ты же видишь, что он похож на пипиську, да?! — Сам ты похож на пипиську! — визжит Юнги и снова ушки дружку прикрывает. — Не слушай его, бро, — сюсюкается он с глыбой, как с ребёнком. Тут Чимин на секунду (но только на секунду!) жалеет о том, что в соседи выбрал себе этого любителя каменных писюнов. Не, ну так-то никто при первой встрече всё о себе не выкладывает, да? Юнги поднимается и ищет что-то глазами, всё ещё держа в руках Саймона. Просканировав помещение, он движется к окну и ставит друга на подоконник. — Вот теперь здесь ты будешь жить, дружище! Юнги, потрепав глыбу по такой же невидимой, как и уши, щёчке, возвращается обратно на пол и продолжает как ни в чём не бывало разбирать шмотки. — Да знаю я, как он выглядит. Просто друг у меня… с необычными вкусами. Юнги нарушает молчание и выглядывает на Чимина из-под чёлки, и тот обтекает тут же. Фиг с ним, что хён хуёвые камни коллекционирует — по-е-бать. Чимин ему даже смертельный грех простить готов, если Юнги ещё разок на него так посмотрит. Спать они легли поздно и почти не разговаривали: задевали какие-то обыденные темы, обсуждали совместные закупки и квартплату. В общем, ничего из ряда вон. Оба устали за этот день и говорить на высокие темы особо не хотелось. Юнги встаёт первым, когда петухи ещё слюни на подушку пускают. Он моется-бреется, да и ретируется в мастерскую; Чимин же дрыхнет до обеда. Он обычно спит очень чутко и просыпается от каждого скрипа, но тут и ухом не ведёт, когда Юнги, побрякивая посудой, готовит себе обед на работу (как обычно — бутерброды).***
Чимин просыпается, когда раздаётся звонок мобильника. Найдя телефон где-то в районе бедра, он, приложив большие усилия, разлепляет глаза и читает высветившееся имя на экране и тут же, как ошпаренный, подскакивает на кровати, прочищая горло. — Алё? — выходит хуёво: голос такой, словно блок на досуге высмолил. — Здорово, разбудил? — голос Юнги на том конце провода бодрый и как обычно мягкий. — Не, я уже встал, — Чимин трёт глаза и зевает в кулак. Юнги, конечно же, не верит, но и спорить не собирается. — Раз встал, тогда иди ко мне в комнату… Очко Чимина сжимается на секунду — зачем в комнату? Почему он подумал, что Юнги звонит ему из своей комнаты? — За-зачем? — вот, а теперь голосок прорезался и стал звонким-звонким. — Я рюкзак забыл, а там папка. Мне там номер один нужен. Иди уже! — рычит Юнги в трубку, и Чимин подскакивает, путается в одеяле, валится на пол, матерится, но в комнату идет как миленький. — В каком рюкзаке? Чимин рыщет глазами по комнате, поднимает коробки, аккуратно смотрит даже под журналами, но рюкзака не видит в упор. — У меня он только один — чёрный, с кольцом большим. На постели посмотри… От слова «постель» щёки Чимина вспыхивают алым, а язык непроизвольно облизывает губы. Слово «постель» из уст хёна звучит слишком пошло. Блять, как же давно у Чимина не было парня! Да просто банального петтинга! Он готов уже на этот каменный хуй, кажется, наброситься, лишь бы в нём хоть что-то побывало, кроме собственных пальцев. Чимин с наслаждением закатывает глаза, вспоминая руки хёна, и тут же чувствует, как невидимые глазёнки Саймона осуждающе смотрят с подоконника. — Эй! Ты уснул там, что ли? — Юнги орёт в трубку и вырывает Чимина из грёз. — Да сейчас, уже смотрю… Да, нашёл! Что? Зеленая папка, зелё-оная… Так, нашёл. Погоди, бляха, упала. Так, секунду. Ага, достал. Номер-номер… Ага, вижу. Пиши — 0187 55 26С Мустанг 36А. — Ага, записал. Спасибо! Не успевает Чимин ответить банальное «да не за что», как в ухе становится тихо: Юнги отключается, получив всё, что требовалось. Вот те раз…