3 Глава. Знакомство с Кореей продолжается или Меня не предупреждали о зомби
― Эй, новенькие, ― я и Кадис тут же оторвались от вчерашнего листка с морским боем и посмотрели на Шингуру. ― Вы и в обед ничего не едите? Вчера в классе просидели… сегодня сидите. Чего он от нас хочет? ― Я спрашиваю вас, вы вообще не питаетесь? Вы не взяли с собой обед? Держу пари, у вас даже денег на обед нет и эмоций тоже не густо. Можно забыть всё, но нельзя забывать регулярно питаться! Чудик. Сам спросил и сам же ответил, но в каком-то смысле он прав. Я забыла о наличке. Интересно, а карты в столовой принимают? ― У вас нет ни учебников, ни денег, и только одна несчастная тетрадь на двоих. Вы ещё хуже меня! Я хотя бы сумку и деньги на обед приношу. Может стоит его разочаровать и достать учебники из сумки? Пока я думала над этим, он поднялся со своего стула. ― Идёмте. Раз так, я угощу вас, — какой он добрый и милый, аж умилиться впору. С какого-то перепугу за нами увязался Ик-Хан, хотя, как это с «какого», он тоже был не прочь поесть на халяву. Мы все решили попробовать рамен, точнее нас даже не спросили, просто купили и поставили перед носом. Однако я не жаловалась — запах от тарелки шел умопомрачительный, аж слюнки потекли. А порция большая, не то что в средней школе. Кадис надолго завис, а как только я хотела спросить, что случилось, он ухмыльнулся. ― Думаешь, вещи такого рода как-то влияют на меня? ― спросил Кадис, воинственно смотря на ребят. В первый раз слышу от него такую длинную фразу. И как палочки должны на него повлиять? Энергией дерева, что ли? ― Чё ты там бормочешь? Ешь давай, ― сказал Шингуру, поглощая еду, словно её у него отберут. ― Всё потому, что ты раньше ни разу не ел рамен, ― сказал Ик-Хан. Кадис странно посмотрел на палочки. ― Кадис, ― тихо позвала я и коснулась его руки. Он повернулся ко мне. Я расколола палочки и показала как держать их. Потом я как бы схватила палочками воздух и, не удержавшись, постукала их друг об друга. И подбадривающе улыбнулась. ― Вот так. Понятно? ― НИЧЕГО СЕБЕ!!! ТЫ, ОКАЗЫВАЕТСЯ, ТОЖЕ ГОВОРЯЩАЯ! А я уже и забыл… ― вскочил рыжий, показывая на меня пальцем. Фи, как неприлично, да и внимание женской половины он привлек ко мне зря, я же теперь есть не смогу под такими прожигающими взглядами. Или смогу… со взглядом Реборна и Верде они и рядом не валялись, но все равно неприятно. Невольно я передернула плечами. Рыжик, кажется, заметил, что привлёк внимание всей столовой, несколько стушевался и уселся на место. Несколько с запозданием он это сделал, потому что внимание уже привлечено и все находящиеся в столовой теперь занимались не едой, а разглядыванием нас. ― Шинву! ― возмутился Ик-Хан. ― Это не вежливо! ― Но ты слышал! Может и у него голос скоро прорежется, ― теперь Шингуру показал пальцем на Кадиса. Тот посмотрел на меня в поисках поддержки, но я только чуть пожала плечами, потому что сама не совсем понимала, что не так. Странные эти корейцы… Шинву прокашлялся, даже смутился немного и, чтобы загладить свою вину — ну, я поняла это именно так — протянул нам что-то… розовое в небольшой тарелочке. ― Это называется кимчи. Без него рамен — не рамен! Я решилась попробовать первой (кажется, в русской пословице было что-то про горящие дома и коней), а Кадис повторил за мной. Терпеть не могу квашенные овощи, а чеснок особенно, но выплёвывать нельзя. На лице моего соседа отражалась такая работа мысли, и, наверно, лучше не знать, что именно происходило в его голове, чтобы спросить это: ― Это яд? И это тоже на меня… ― Когда я ем, я глух и нем, понял? ― перебил его Шинву и снова принялся поедать рамен. ― Кадис, ― снова я привлекла его внимание. ― Если не хочешь, не ешь. Я тоже не люблю овощи. ― Нельзя есть рамен без кимчи! ― возмутился Шинву, услышав нас. ― Они неразделимы! ― Я поняла, ― пошла на попятную я, поднимая руки в жесте «сдаюсь». ― Ешьте, а то опоздаете из-за нас. Шинву кивнул, принимая моё поражение и снова принялся за свою порцию. ― Порция огромна, ― поделился со мной Кадис с еле заметными жалобно-удивлённо-восхищёнными нотками в голосе. Я посмотрела на его тарелку, а затем на свою. Действительно, стало больше. Оно в нас вообще влезет? ― Насколько я знаю, рамен разбухает со временем. Мы слишком долго ждали. ― Верно говоришь! А теперь лопайте уже! ― сказал Шинву, откидываясь на спинку своего стула и проводя ладонью по животу. Я посмотрела на его миску. Блестит как после помывки. Вот это скорость… ― Не ждите нас. Идите в класс, ― сказала я. ― Ну ок, ― пожал плечами Шинву, поднимаясь со своего места. ― Идём, Ик-Хан. ― Но… ― Всё нормально, ― улыбнулась одноклассникам, ― мы не потеряемся. ― Ну, ладно… ― Кадис, скоро звонок. Надо доесть. Говорят, когда разбухнет, будет ещё вкуснее. Я решила всё-таки, наконец-то, поесть, а то скоро, действительно, звонок, а снова ходить голодной не хочется. Шингуру был прав, когда нахваливал эту еду. Действительно, невероятно вкусно. ― Ёши, ― вдруг услышала я. ― Что? — я посмотрела на Кадиса. ― Ёши. ― Что? ― он улыбнулся, а до меня только спустя пару минут дошло то, что он просто «пробует на вкус» моё имя. ― Ты первый, кто так меня назвал, ― вспоминая всех своих знакомых, сказала я. ― Мне нравится, Кадис, ― улыбнулась. ― Итадакимасу, ― радостно выкрикнула, соединив ладони вместе. Думаю, меня простят за небольшое несоблюдение правил. Я взяла палочки и уже хотела вернуться к своему обеду, но заметила взгляд Кадиса. Он смотрел так, словно его прокляли, поэтому я поспешила объясниться: ― В Японии так делают перед едой. Он заинтересованно посмотрел на мои руки, а потом на свои и сделал так же, как я ранее. ― Мы немного отступили от правил, ― начала объяснять. ― Сначала соединяешь ладони, потом говоришь: «Итадакимасу». ― Итадакимасу, ― повторил он за мной. Причём очень хорошо. ― Это можно перевести как «Приятного аппетита», если перед едой, а так переводится как «Смиренно принимаю» или «Принимаю с благодарностью», — я выжидательно на него посмотрела, гадая понял или нет. Как бы отвечая на мой немой вопрос он кивнул, показывая, что всё понял. ― Теперь лёгкий поклон вперёд, ― сказала я и чуть наклонилась, а он повторил за мной. ― Всё, можно брать палочки. Он снова взял свои палочки в руку и грустно посмотрел на них. ― За это никто ругать не будет. Сейчас не всё так строго. И тем более… Этот ритуал нужно было сделать ещё в самом начале, но я забыла об этом… из-за смены обстановки, наверно… Я жила в Италии последний год, а там совершенно другие традиции… ― Тебе грустно? ― А? Кадис внимательно смотрел на меня. ― Нет. Просто ностальгия. В Японии самым важным для меня были друзья и мама. Сейчас они в Италии, в основном, а мама путешествует с отцом. Мне просто вдруг вспомнилось… ― не время депрессировать! ― В общем, мы его полностью нарушили, но спишем всё на первую попытку и мою забывчивость, — я неловко улыбнулась. Он кивнул, говоря, что понял, и больше меня не беспокоил. Наевшись, всё-таки порция действительно была не маленькая (эта школа нравится мне всё больше и больше), мы успели вовремя вернуться в класс. ― Шинву? ― Хм? ― удивлённо посмотрел на меня рыжик. ― Рамен действительно вкусный. ― А я что говорил? Я плохого не посоветую. ― Ты только не возгордись, ― сказал Ик-Хан, ― все ученики школы знают, что рамен у нас очень вкусный. ― Но я первый показал его новеньким, ― засиял он, как новый медный таз. После уроков я каким-то образом оказалась в игровом центре — сама не знаю, как им удалось меня уговорить, ведь я обычно на такое не трачу времени. Хотя нет, знаю! Этот дуэт решил прихватить Кадиса, а тот с мольбой посмотрел на меня, и… я не смогла возразить, особенно, когда он так просяще смотрел своими алыми глазами — любые возражения поперек горла становятся. Знаю, что слабохарактерная, но… он так хотел пойти и, чтобы я пошла… Уууу… Захотелось повыть на луну и побиться головой обо что-нибудь, но я ограничилась лишь фейспалмом, за что заработала обеспокоенный взгляд Рейзела. Пришлось натянуто улыбаться и говорить, что все в порядке. В общем-то, вот так мы и оказались здесь — в компьютерном зале. Хани и Шингуру играли в стрелялки, а мы наблюдали с соседних мест. Откровенно было скучно. Может тоже поиграть? Я перевела взгляд на сосредоточенно наблюдающим за игрой Шингуру брюнета. ― Может, всё-таки хочешь поиграть? ― спросила я на всякий случай. Но в ответ получила лишь молчание. ― Тогда зачем пришёл? ―… — и опять тишина. У меня были некоторые невероятные мысли, но из-за их невозможности они отодвигались на задний план, но все же… ― Кадис, ― осторожно начала я. «Вызываемый объект» с любопытством посмотрел на меня. ― Ты знаешь, что это? ― он проследил за моим взглядом, направленным на монитор и… промолчал. Я вздохнула. Посмотрела на выключенный монитор и ещё раз вздохнула, а затем потянулась к системному блоку, чтобы включить компьютер. ― О! Вы всё-таки решили поиграть? ― заметил мои манипуляции Шинву. ― Нет. Мы пока пройдём основы. ― А… ― похоже, что он ничего не понял, но спрашивать ничего не стал, так как в этот момент Хани, похоже, его подстрелил. Я медленно и как можно яснее рассказывала и показывала, что вообще из себя это устройство представляет. Показала Word и Excel, а Кадис напечатал бред, который я диктовала. Как ни странно, ему понравилось, а YouTube, на котором мы смотрели ролики про окружающий мир, привёл его в восторг, и он чуть ли не засветился как лампочка. Кадис напоминал цыплёнка, что только недавно вылупился из яйца. Это было невероятно мило. И немного странно. Блин, чувствую себя курицей-наседкой, которая разве, что червячками изо рта в рот своего «птенчика» не кормит. ― Неужели вам так интересна эта чушь про пингвинов? ― спросил Шинву. ― Красиво, ― ответила я, а Кадис кивнул. ― Эх… странные вы, но наше время уже закончилось. Пошли. ― Ясно, ― ответила я и поднялась. ― Не расстраивайся, ― положила руку на плечо Кадиса, чтобы подбодрить. ― Мы можем прийти сюда когда-нибудь ещё. Кадис накрыл мою ладонь, лежащую у него на плече, своей и повернулся, чтобы смотреть мне прямо в глаза. Ракурс «сверху-вниз» в отношении Кадиса стал чем-то новым, угу, с моим-то ростом — метр в кепке и прыжке. ― Покажешь ещё? ― Конечно. Это не проблема, ― я улыбнулась и невольно покраснела, когда в ответ получила счастливую улыбку заметно приободрившего парня. ― Эй! Ну, где вы там застряли, голубки? — это обращение вызвало еще больше смущения, что несколько обеспокоило Кадиса, которого я опять же поспешила заверить, что со мной все хорошо, просто тут жарко. Чтобы избежать еще большего покраснения моей бледной коже-предательнице, я поспешила повернуться к выходу, где уже стояли Шингуру и Хани и ждали только нас. ― Идём? ― спросила я, украдкой кинув взгляд на Рейзела, и он мне кивнул. Мы проследовали на выход. А время быстро пролетело, судя по стремительно темнеющему небу. Ик-Хан и Шинву шли несколько впереди нас и обсуждали свои игры, а я, с идущим рядом Кадисом, позади них, смотрела по сторонам, запоминая дорогу и лишь время от времени прислушивалась к их болтовне. Вдруг мы услышали крик, и Шинву тут же побежал к его источнику. Как только мы это осознали, то побежали за ним. ― Юна, с тобой всё нормально? ― спросил Хан, подбежав к девушке, сидящей на земле. Парни начали помогать ей, а я проследила за взглядом Кадиса и увидела мужчину с тёмной кожей и в обносках, что поднимался из кучи строительного мусора. С ним было что-то странное. И его аура… ― Что с этим типом? ― спросил рядом стоящий Шинву. ― Он не мог так быстро оклематься после моего удара. Я увидела ярко-красные глаза, сумасшедшие глаза, направленные на нас. Я уже видела такие и ничего хорошего они не обещали. Меня передёрнуло. Он был похож на зомби с одним лишь желанием — убивать. ― Получи! ― услышала я за секунду до того, как рядом со мной пролетел мусорный бак. Такого я не ожидала. Зомби унесло на несколько шагов, а я услышала крик сбоку, но даже не повернулась, продолжая наблюдать за ЭТИМ, я сделала шаг назад и спиной наткнулась на кого-то. Это чувство… Кадис. Он аккуратно коснулся меня в районе локтя, то ли придерживая, то ли успокаивая, а может и всё сразу. Но мне стало действительно спокойно и как-то защищенно, как за плотной стеной. ― Эй! Не стойте столбом! Бежим отсюда! Кадиса и меня схватили и потащили за собой. Мы пробежали пару кварталов, но этот факт дошёл до меня только, когда Шинву, Хани и спасённая одноклассница остановились и, уперев руки в колени, попытались отдышаться. Для меня… и, похоже, для Кадиса, который стоял и с беспокойством смотрел на меня, это расстояние было маленьким. Я уже хотела сказать ему, что со мной всё нормально, но тут меня отвлёк хор из двух голосов. ― Рей? ― мы посмотрели на девушку, а потом на Кадиса. ― Ах… Все девочки его так называют. Мы не запомнили его имя, поэтому зовём так, сокращённо от «Рейзел». Ну, если тебе не нравится, ничего уже не поделаешь… — замечательно, не нравится что-то — просто смирись! ― Ты вольна называть меня, как пожелаешь, ― безразлично ответил он, но девушка всё равно была счастлива. Я же посмотрела на него и уже хотела сказать ему, но… ― Где вы живёте? ― синхронно спросили мои одноклассники. На их вопрос Кадис протянул карточку. Я тоже заглянула туда и увидела фото директора, словно для рекламы одежды или косметики, однако это не принципиально. Хоть я и не хотела, но моя бровь взметнулась вверх, а вот когда фото перевернули… «Я потерялся. Пожалуйста, помогите. 01х-9000-0000» ―… — тишина была очень выразительной, я же еле сдержала рвущийся наружу смех — не хотелось обижать Кадиса. Шинву позвонил по номеру, и уже через полчаса мы сидели в доме директора Ли, который гостеприимно предложил нам вкусно пахнущий чай. ― Директор Ли, вы живёте с этим чуваком? ― спросил Шингуру. О, Ками-сама, какой же он бесцеремонный, совсем как Рёхей когда-то… ― А… Ну да. Мы с ним давно знакомы, так что некоторое время он поживёт у меня, ― сказал он, мазнув взглядом по мне. Чего это он? ― После уроков мы взяли Рея и Тсуну в компьютерное кафе. ― Рея? ― Да. Все в школе его так зовут, и мы тоже решили. ― Рей не возражает, — поспешила вставить свою мысль Юна. ― Понятно, — директор как-то натянуто улыбнулся. Дальше ребята рассказали про случай. Если подумать, то они правы. Обычный человек не встал бы, но я ничего знакомого не почувствовала. Странно всё это. А ещё… Я оцепенела. Невольно я обняла себя руками и сжала ладони в кулаки. Ненавижу беспомощность. Что со мной тогда случилось? Если бы не Кадис с его защищающей аурой… Из размышлений меня вывел внимательный обеспокоенный взгляд этого самого Кадиса, а потом моё внимание привлёк побелевший директор, с которого пот градом лился. Не поняла. Что я пропустила? ― Я позабочусь об этом, а сейчас вам пора домой. Я попрошу прислугу проводить вас. Ребята не стали спорить или возражать, лишь послушно поднялись и пошли в прихожую, провожаемые директором, а я немного замялась. ― Я, ― начала я, дождавшись, пока Кадис посмотрит на меня, ― можно я буду звать тебя по-старому? ― Я буду рад этому, ― он улыбнулся. ― Тебе ведь… больше нравится по имени, верно? ― решила блеснуть я своими наблюдениями. ― Не имеет значения, но я рад, что так зовёшь меня именно ты. Чёрт… чувствую, как щёки пылают. ― Я поняла, ― буркнула я, быстро поднялась и пошла на выход. ― Тсуна? ― удивился директор, когда я врубилась в него в коридоре. ― Спасибо за гостеприимство. До свидания, ― смущённо пробубнила я, выскакивая из чужого дома. Я пулей добежала до своего дома. В прихожей посмотрела на себя в зеркало — щёки до сих пор пылали и отнюдь не из-за быстрого бега. Чёрт… Да что же со мной?***
― Вся прислуга отзвонилась. Они проводили детей, кроме Тсунаёши. Она слишком быстро убежала, хотя по ней трудно сказать, что она умеет так быстро бегать. Стоит ли мне проверить? ― Нет. Почему-то я чувствую, что с ней всё в порядке. ― Э? ― удивился директор, не зная, как реагировать. ― Кхем… Я понял… Ладно… Мастер… Кое-что в этой истории тревожит меня… ― пока мужчина рассказывал про изменения в отношении людей, Кадис Этрама ди Рейзел успел просмотреть доклад своего слуги. ― Если вампиры нарушили закон и напали на человека, особенно в городе, где вычислить их не составит труда… — закончил Франкенштейн ― Не знаю. ― Но если он был вампиром, уверен, Мастер… ― От него исходила неудержимая ярость. Я почувствовал такой гнев и голод, каких прежде никогда не ощущал. Настала тишина. Оба собеседника были в своих мыслях. ― Он угостил меня обедом. ― Ах. ― Я прошу прощения. Я даже не подумал о еде для вас. ― Это был ещё один новый опыт, но мне понравилось. ― Правда? Я очень рад… ― Мне нравится это место, называемое «школа». ― О… Да… Это отлично… ― Рей, хех… ― Да? ― Но Ёши больше нравится моё имя. ― Ёши? ― Тсунаёши. Она зовёт меня «Кадис». Так много лет прошло с тех пор… как кто-то звал меня так… ― задумчиво сказал он с улыбкой, чем ввёл в ступор своего слугу. ― Это хорошо… Наверное… ― Эта девочка… ― А? ― Я уверен, что она почувствовала то же, что и я. Впервые столкнувшись с подобным, она не поняла этого. ― Простите, но что значит то, что вы уверены? ― Рядом с ней тихо. Директору потребовалось несколько секунд, чтобы понять, о чём идёт речь. ― Мастер, что-то случилось с вашими способностями? ― запаниковал блондин. ― Нет. Только с ней… Мне кажется… я слышу море в ясный день. ― Что? ― довольно-таки давно Ли не был так растерян. ― Её чувства и мысли плавные и успокаивающие и иногда играют, как ручеёк, бегущий по камням, ― задумчиво сказал Рейзел, делая глоток чая. У мужчины начинался нервный тик. В его голове металась тысяча мыслей, но ни одной той, которая могла бы помочь объяснить этот феномен. ― Разве такое возможно? Может, мне стоит провести тщательное расследование? ― Нет, Франкенштейн, ― строго сказал Кадис, а потом вернулся к своей привычной манере. ― Она… как солнышко. ― Думаю, что я понимаю. У неё тёплая улыбка. Кадис Этрама ди Рейзел сделал несколько глотков чая в абсолютной тишине. ― Произошло кое-что странное, ― неожиданно прервал тишину он, отвлекая директора Ли от своих мыслей. ― Что случилось? ― Моя сила впервые действовала по своей воле. ― Что? ― не на шутку испугался Франкенштейн. ― Это последствия сна? ― Нет. Она защищает только Ёши. Ей комфортно в моём присутствии. ― Э… Я не знаю, что сказать, Мастер. Может всё-таки провести расследование? ― У каждого свои секреты… ― сказал Рейзел, ставя чашку на стол. ― Мне тоже хорошо рядом с ней. ― Но, Мастер, вы ведь тратите… ― Франкенштейн… Она действовала по своей воле, — директор Ли явно не понимал чего-то, и поэтому Кадис Этрама ди Рейзел решил пояснить, ― из-за этого моя жизнь не стала меньше. ― Э? ― слуга еле удерживал себя от того, чтобы не осесть на пол — эта информация не укладывалась в его мировоззрение.