Свет проклятых звёзд

Домой идти совершенно не хотелось. Опустошение после расставания с Вала Оромэ ещё не прошло, но прилив сил уже ощущался, и этот диссонанс терзал душу, сбивая дыхание и заставляя сердце бешено колотиться. Туркафинвэ, снова и снова резко убирая назад белые волосы, обнял Хуана за шею, не наклоняясь — пёс был практически одного роста с хозяином. Потрепав Хуана по голове, Феаноринг заметил хитрый блеск в его глазах и задал мысленный вопрос, но ответа не последовало. Желания что-то выяснять не было совершенно, усталый эльф, побросав походные вещи прямо в саду и на ступенях дворца, пошёл в свои покои. Изящные руки Туркафинвэ, обманчиво хрупкие на вид, с силой распахнули двери покоев, а потом с тем же размахом захлопнули. Хаос в душе постепенно успокаивался, равновесие давало ощущение опоры для прыжка любой высоты, и это было потрясающее чувство прилива сил и эйфории. Сын Феанаро зажёг светильник, питаемый росой Телпериона, взяв книгу, сел на постель… И почувствовал, что под покрывалом кто-то есть. Инстинктивно выхватив нож, Туркафинвэ прижал незваного гостя к кровати и сдёрнул алый с золотом бархат. Тонкая девичья рука изящно взялась прямо за лезвие и потянула острие к своей шее. — Напугай меня ещё, — прошептала Ириссэ, томно смотря полуприкрытыми глазами на эльфа, — ты прекрасен в своей опасной злости. Туркафинвэ смутился. Его будоражила прекрасная черноволосая дева, тело сводило огненными оковами страсти, но он не имел права прикасаться к высокородной красавице, пока она не жена. «Зачем ты меня терзаешь? — мысленно взмолился Туркафинвэ. — Играешь со мной, словно с пойманной пташкой. Это жестоко!» Он видел: Ириссэ знает, о чём думает влюблённый эльф, как ему тяжело выносить её игру, и торжествует. Ей доставляет удовольствие превосходство над сгорающим в огне желания поклонником. Управляемое девичьей рукой лезвие коснулось белой бархатной кожи на шее Ириссэ, чуть надавило, заскользило ниже, по груди, забираясь в вырез платья. — Хватит! — не выдержал Туркафинвэ и, вырвав у девы нож, вскочил на ноги. — Зачем ты пришла? — Я пряталась от отца, — сделала наивные глазки Ириссэ. — Он хотел взять меня в скучную поездку, но не нашёл. Правда, я молодец? Туркафинвэ всего трясло от напряжения, он смотрел на сидящую в его постели возлюбленную, раздевая её глазами, представляя, как они… Не в силах больше этого выносить, Феаноринг резко отвернулся и зажмурился, тяжело дыша. На плечи легли лёгкие ладони, такие тёплые, такие нежные! — Перестань, прошу тебя, — умоляюще простонал эльф, — иначе… — Что? — в голосе Ириссэ прозвучал кокетливый вызов. — Возьмёшь меня силой? Туркафинвэ резким движением высвободился из объятий, словно отрывая кусок от сердца. — Перестань, Ириссэ. Иди домой. — О, нет, я не за этим оттуда сбежала. У меня есть к тебе предложение. Туркафинвэ был уже не в состоянии выслушивать предложения, он изо всех сил старался успокоиться, но каждой частичкой тела ощущал присутствие объекта вожделения в опасной близости и не мог ничего с собой поделать. — Поехали в Альквалондэ. Тайно, — полушёпотом произнесла Ириссэ, сексуально понизив голос. — Я хочу знать, почему дядя делает секрет из будущего строительства. Змеи никогда не выползают из нор просто так, но на любую гадину найдется охотник. Мы ведь с тобой охотники, правда, мой верный друг? «Друг…» Туркафинвэ ненавидел, когда Ириссэ называла его так, но сейчас он был полностью в её власти, поэтому согласился бы на что угодно, даже поцеловаться с Карнистиром. — Вижу, ты согласен, — напевала свой монолог дальше Ириссэ, — так что не вижу смысла ждать. Выезжаем немедленно! И, разумеется, тайно. *** Ветки, ветки, бездорожье, дебри, кусты, ветки, холм, спуск, овраг… Бешеная скачка будоражила воображение, сердца молодых эльфов колотились в безумном ритме, но в унисон, словно единое целое. По крайней мере, так казалось потерявшему рассудок от переполнявших чувств Туркафинвэ. Он восхищённо любовался красотой Ириссэ, такой дикой, необузданной, непокорной! Словно она вовсе не принцесса, а вольный дух ветров. Быстрее, быстрее! Впереди бурелом! Плевать! Летим сквозь ветви, ломая их. Бешеная скачка, безумие охвативших чувств. Поле. Мягкая трава. Ветер в лицо охлаждает разгоряченную кожу. Теперь кажется, будто летишь, а под тобой не скакун, а орёл! И только слившееся воедино сияние Древ, только два сердца вместе, только Ириссэ рядом. — Остановимся? — предложила эльфийка, кокетливо прищурившись. — Видишь, рощица? Доскачем и сделаем привал. Высокие деревья с тонкими ровными стволами сомкнулись над головой. Спрыгнув с коня, Ириссэ изящно потянулась, выгибая спину. — Здесь нас никто не увидит, — подмигнула она Тьелко. — Ты мне не жена, — с отчаянием в голосе отозвался беловолосый эльф. — И не стану. Ни за что не выйду замуж по доброй воле! Это не для меня. Я буду делать, что хочу и с кем хочу. — Ириссэ, — запротестовал, но очень неохотно Туркафинвэ, — мне нельзя прикасаться к тебе. — И не прикоснёшься. Словно хищник из засады, дочь Нолофинвэ бросилась на ошарашенного Феаноринга и в одно мгновение спутала веревкой его руки за спиной. Толкнув его на траву, эльфийка, видя, что её игра понравилась, жестом приказала прислониться спиной к дереву, после чего примотала Тьелкормо к стволу. — Мне никто не запретит прикасаться к тебе. У нас, женщин, ничего не сказано об этом в кодексе чести. Это нас нельзя трогать. А вас, мужчины, можно! Изящно встав около разгорячённого кавалера на колени, Ириссэ ловко избавила себя и Тьелко от тех одежд, что мешали игре. Ее губы нежно, но требовательно коснулись чувствительной кожи, по телу пробежала дрожь. «Когда она этому научилась?» — промелькнула последняя перед сладким забытьем мысль, а потом было просто хорошо. И всё неважно. *** Что цель поездки близка, стало понятно задолго до того, как вдали с высокого берега открылся чарующий вид на бескрайнее море. Обо всем заранее рассказал внезапно изменившийся ветер. Нет, он не стал сильнее или холоднее, только на губах ощутилась соль. — Словно слизываешь слёзы, — почему-то подумал вслух Туркафинвэ, до этого момента витавший в облаках. — Или кровь… — Да, — согласилась Ириссэ, — здесь хоть и красиво, и ощущается дух свободы… Но мне не радостно. — Предлагаешь вернуться в рощу? — соблазнительно улыбнулся Туркафинвэ, надеясь на согласие. — Понравилось быть связанным, друг мой? — жестоко остудила его пыл эльфийка. — Могу связать прямо здесь. И бросить в воду. Интересно, Улмо тебя спасёт? — Провались в бездну! — вспыхнул Туркафинвэ, разворачивая лошадь. — Нет! Не уезжай! Прости меня! — тут же сменила тон Ириссэ, догоняя сына Феанаро. — Мы, на чьих гербах звёзды, должны задавить гадину со змеями на гобеленах. А для этого выясним, что они шипят в своём клубке, который вдруг выполз из вонючей норы. Я чувствую, это не к добру. — Никогда! Слышишь? Никогда не называй меня другом! Ясно? — А как называть? — подчёркнуто заинтересовано спросила Ириссэ, играя с огнем сердца Феаноринга. — Как угодно, только не «друг»! — Хорошо, Тьелко, — сделала невинные глазки эльфийка. — Будь по-твоему. Ощущение соли на губах усиливалось, давящее чувство безнадежной тоски захватывало сердце, и дочь Нолофинвэ спешилась. — Тьелко, — испуганно позвала она, — хочу ехать, прижавшись к тебе. Иначе мне страшно. Это было так удивительно и непривычно, что Туркафинвэ растерялся, но понимание, что сможет прижимать к себе весь оставшийся путь возлюбленную, чувствуя её запах, тепло тела, биение сердца, делало остальное неважным. Ириссэ теперь могла говорить вообще что угодно. Возможно, даже ненавистное слово «друг». *** Утопая в шёлке чёрных волос, сын Феанаро не представлял, как жил раньше, до того как они с Ириссэ стали близки. Теперь он весь без остатка отдавался чувствам и желанию ощущать больше, чаще и ярче. Потерявшись в эмоциях, Туркафинвэ не заметил, как перед ними появилась дорога, вымощенная белыми, идеально отшлифованными плитами, безукоризненно подогнанными друг к другу. На них был нанесён причудливый орнамент, изображавший идущие по волнам корабли, и рисунок светился, вторя сиянию Древ, то золотым, то серебристым. Впереди открылись пологие песчаные склоны, спускающиеся к воде, стало видно спокойное, зеркально-гладкое море. — Вот о чём говорил отец дядюшке-змею! — оживилась Ириссэ. — А он потом мамочке своей сюсюкал: «Валар напомнили нам, что за морем есть земля тьмы, от которой лучше защититься, нужно укрепить гавань. И да, лучше всех в оборонительных сооружениях понимает…» Ириссэ вдруг замолчала, потому что, когда первые белые башни Альквалондэ показались на горизонте, беглецы увидели его. Вала стоял на вершине крутого склона в окружении эльфов Третьего Дома, но Арафинвэ с ними не было, зато присутствовали несколько высокородных Тэлери: принцы Вольвион и Айриольвэ с сыновьями, а также их верные. Короля Ольвэ также не было видно. — Уходим с дороги, пока нас не заметили, — понизила голос эльфийка, впиваясь пальцами в бедро Туркафинвэ. — Не время ещё нам показываться. — Странная энергия исходит от этого Вала, — задумался вслух Феаноринг. — И очень сильная. Не хотел бы я с ним близко общаться. — Я не хочу с ним сближаться ещё и потому, что мой дядя-змей с ним сотрудничает, — фыркнула Ириссэ. Телперион угас. Золото заполнило благословенный край тёплым сиянием, даря обманчивое ощущение безмятежности, усыпляя бдительность. Но со временем эльфы всё меньше поддавались чарам или Древа постепенно расходовали силу, теряя прежнюю мощь, поэтому в сердцах жителей Амана чаще и чаще селился непокой.