Свет проклятых звёзд

Атмосфера праздника пьянила, словно сам воздух превратился в вино. Митриэль, идущая под руку с мужем, с сомнением принюхивалась и на вопрос королевы Анайрэ, что её тревожит, ответила, что знает травы, создающие подобный эффект, если их поджечь, а потом вдохнуть дым. Если же их заварить и поднести к носу, можно даже заснуть. У дурманящих сборов довольно специфический запах, который сложно скрыть, но здесь ничего подобного не ощущается. С другой стороны, воздух у подножья горы Таникветиль сейчас полнился таким количеством ароматов, что различить отдельные компоненты аромамасел, смешивающихся с цветами, едой и напитками, было не под силу даже лучшим травникам. То ли из-за «атмосферы», то ли просто из-за наступления долгожданного торжества, градус веселья нарастал, отовсюду слышался смех и беспорядочный хор из разных песен, в том числе не совсем приличных. На высокой сцене началось представление, где эльфы под музыку Аклариквета изображали Эру и Айнур, создающих Арду. Музыка была красивой, но какой-то пустой, забывалась сразу же, как прекращалась. Однако, когда началась тема Варды, сразу все обратили внимание на происходящее на сцене. В мелодии, создающей в воображении мерцание новорожденных звёзд, ощущалась душа, вложенная автором, наполненная чувствами любви, страсти, бесконечной печали и тоски о недостижимом. Сменившись пустой правильной музыкой Манвэ, Улмо и Мелькора, душа вновь появилась в теме Йаванны, сохранившись для Нэссы и Ниэнны. Причину такой перемены в музыке никто не знал, и Аклариквет очень хотел рассказать правду той, о ком писал музыку для всех женских образов. Прекрасную возможность для признания в любви упустить нельзя. Хватит бессмысленно вздыхать и страдать в тайне от всех. Нерданель давно уже не жена Феанаро. Сколько лет они не виделись? Аклариквет смотрел в толпу, улыбаясь красивейшей эльфийке, которая соизволила пойти на праздник вместе с ним. Это самый счастливый день в жизни! Певец подумал, что если любви не суждено сбыться, то лучше умереть сегодня, проведя время с Нерданель и не успев ничего испортить. А до этого спеть песню про Алую Леди. И про то, как устал писать под диктовку, переступая через чувства. А потом умереть среди своего рушащегося мира. Красиво. Неважно, что бессмысленно. В конце концов, ведь влюбляемся мы тоже в красоту, а не смысл. *** Слушать сопровождающую представление музыку Финдекано не мог: его страшно раздражал Аклариквет, и принц знал — это чувство взаимно. Но лучше бы взаимность была в других отношениях, которые всё больше волновали старшего сына короля. Дочь взрослела и больше не была милым ребёнком, которого можно тискать вместе с супругой, а изгнание отца Нарнис нанесло непоправимый урон гармонии в отношениях в семье. И сейчас, находясь рядом с мужем, улыбаясь ему и окружающим, говоря сладким голоском приятные вещи, дочь Нельяфинвэ Феанариона смотрела холодными безжалостными глазами загнанного хищника. Это было ужасно… — Милая, — вздохнул Финдекано, касаясь рукой щеки супруги, — ты хочешь поехать в Форменоссэ? Нет, не отвечай, я не хочу, чтобы ты снова лгала мне. После праздника, мы… Ты… Я отпущу тебя в Форменоссэ, ты сможешь взять столько сопровождающих, сколько захочешь, и пробудешь на севере столько времени, сколько сочтёшь нужным. Обещаю. Ты моя жена, ты принцесса, а не заложница. Глаза Нарнис потеплели, эльфийка улыбнулась мужу. Искренне. И бросилась ему на шею. Финдекано сразу забыл обо всем. Даже о Финдарато, который опаздывал на устроенный им же конкурс менестрелей. *** Залы дворца владыки Манвэ Сулимо были полностью иллюзорными, и, зная, на какой высоте находится, король-наместник Нолофинвэ боялся наступать на пол. — Король великого народа не доверяет Валар? — спокойно спросил Манвэ, но эльф был готов поклясться, что в голосе Вала звучало ехидство. — Это у вас семейная черта. — Сложно доверять, когда идёшь вслепую, — попытался оправдаться Нолофинвэ, понимая, что его провоцируют. — Валар могут лишить зрения всех вас или только короля, а потом вернуть способность видеть только верным подданным. Будешь ли ты среди них? Нолофинвэ выдохнул. — Владыка Манвэ, — сказал он, заставляя себя идти, не смотря под ноги и не думая о высоте, на которой находится дворец, — я верю Валар, но привык полагаться на себя. — Понятная позиция. Король горд, и это достойно. Но король должен быть также гибок и мудр. И прозорлив. Жизнь изменчива, а вы бессмертны. Вам необходимо уметь приспосабливаться, а не бороться. — Я этого не умею? — Нолофинвэ все больше казалось, будто что-то не так. — В самое ближайшее время это станет ясно, — голос Манвэ звучал безапелляционно, словно голос судьи, выносящего приговор. — Феанаро? — Да. Не обмани доверие матери. И Валар. *** Когда Финдарато, наконец, соизволил явиться на праздник, на сцене уже вовсю пародировали умственно отсталого старшего брата короля, который случайно сделал три фианита весьма среднего качества, но для неполноценного разумом эльфа они стали венцом творения, и бедняга начал всем их совать под нос, рассказывая, как он велик. — Давай уже начнем нормальный конкурс нормальных песен, — еле сдерживал злобу Финдекано. — Я больше не могу слушать Аклариквета. — Слава Эру, я его не слышал, — рассмеялся уже успевший напиться Финдарато. — Мене… трэль твоего папы, Финьё, атвратителен! — Кажется, ты уже не в состоянии петь… — Я всегда в са-а-а-астаянии, — запротестовал Финдарато, еле держась на ногах.— Музыка — это вта-а-арое Я. И я не могу без неё. Амариэ знает. Силу моей музыки. Судя по лицу супруги Финдарато, магию музыки её муж использовал не самым честным образом. Финдекано погладил по плечу прижавшуюся к его груди жену, чувствуя себя самым счастливым эльфом Арды. Сейчас ему было совершенно всё равно, что было, что будет, и с кем будет. Ему просто было хорошо. И вдруг с площадки, выделенной под конкурс менестрелей, полилась песня: Мой Нолдо — парень удалой, Широкоплеч, высок, силён, Но не вернётся он домой — Он на изгнанье осуждён. Как мне его вернуть? О, как его вернуть? Ах, знаю-знаю я, кого Повесить надо на сосне, Чтоб Нолдо, друга моего, Вернуть полям, лесам и мне. Как мне его вернуть?.. Все взгляды направились на золотоволосую эльфийку в простой, по меркам праздника, одежде. И, хотя Аклариквет не прерывал выступления, снова воспевая величие короля, актеры на сцене тоже были на высоте, эльфы с нескрываемым любопытством смотрели на никому не известную деву-менестреля, а потом… Кто-то громко заметил, что привели самого Феанаро Куруфинвэ! Привели! Как осуждённого.