Свет проклятых звёзд

Это был первый привал на твёрдой земле, не покрытой сплошным слоем снега, и радость пьянила не слабее вина. Наконец можно, не опасаясь, развести огонь! Придумать способ делать безопасные печи в Хэлкараксэ ещё предстоит. Макалаурэ что-то наигрывал на арфе, впервые за долгое время не используя магию, потому что руки перестали мёрзнуть без перчаток. Мелодия постоянно менялась, менестрель никак не мог сосредоточиться, и в конце концов отставил инструмент. — Финьо-сын Нолофиньо, — коварно улыбаясь, сказал Макалаурэ, понимая, что прозвище, скорее всего, прилипнет, — у меня нет вдохновения. Твоя очередь играть. Финдекано погрустнел. Он испытывал смешанные чувства по поводу своего отречения от музыки, скучал по времени, проведенном с арфой… Но, вспоминая Аклариквета, вновь вскипал и уверялся с своей правоте. — Я больше не менестрель, — поднял глаза принц, смотря на Макалаурэ, потом переведя взгляд на Майтимо. — Это из-за его критики? — удивился Канафинвэ, обернувшись на старшего брата. — Нельо, ты что наделал? Разговаривавший в этот момент с эльфами Третьего Дома Нельяфинвэ оглянулся, вопросительно посмотрев на сидевших у костра сородичей. — Нельо, — то ли шутил, то ли нет, менестрель, — ты почему обидел Финьо? Он из-за твоих гадких замечаний больше не хочет петь. Думавший совсем не о песнях, Майтимо отмахнулся и снова стал объяснять, как правильно сложить укрытие из ледяных блоков. Но Макалаурэ не отставал: — Брат мой, ответь, чем ты так обидел Финьо? — Сына Нолофиньо, — хихикнула Артанис, подходя с охапкой хвороста. — Если бы я знал, — равнодушно произнес Майтимо, подходя к костру. — Финьо, если я спугнул твоё вдохновение, прошу простить великодушно. — Теперь ты обязан снова заставить его петь, — подмигнула Артанис. — Заставить? — Нельяфинвэ поднял брови. — Силой? Приставить к горлу меч и угрожать расправой в случае отказа спеть для меня? — Интересная мысль, — коварно ухмыльнулся Макалаурэ. — Мне кажется, — совсем сник Финдекано, — более вероятно обратное: мне придется угрожать Нельо, заставляя слушать мое пение. Даже Аклариквет… — Между прочим, — перебил его Макалаурэ, провожая взглядом снова ушедшего к эльфам Третьего Дома брата, — Аклариквет талантливей большинства менестрелей. Вы даже не представляете, насколько тяжело писать то, что тебя заставляют, на тему, которая тебе не интересна. — Только не оправдывайся, Кано, — вдруг громко сказал Майтимо, до этого делавший вид, что не слушает разговор у костра, — отец не заставлял тебя писать на неинтересную тему. — Хочешь ещё и меня вдохновения лишить? Ты жесток, брат. — К сожалению, мне это не под силу, — скривился Майтимо. — Да и поздно стараться. Ты уже спел… Песню о королеве. — Это моё лучшее творение! Ты ничего не понимаешь. — Конечно. Куда уж мне. Финдекано уставился невидящими глазами на огонь. Вспоминая, зачем вообще решил учиться музыке, он снова пытался убедить себя, что неверно понял сон. Но почему-то стало не по себе. Из мрака с южной стороны дороги донёсся стук копыт, и эльфы, как по команде, обернулись. Облаченный в цвета Второго Дома всадник остановил коня. — Приветствую, доблестная разведка, — звучно произнес эльф, спешиваясь. — Я гнал, что есть сил, потому что у меня срочное послание. Асталион и старший сын Феанаро встревоженно переглянулись. Племянник Нолофинвэ принёс срочные вести? Почему именно он? Почему не кто-то из Первого Дома? Замерший рядом с лошадью эльф очень медленно обвёл взглядом разведчиков, словно собираясь с мыслями, и Финдекано сжал кулаки. — Король Нолофинвэ, — смотря на далёкие скалы, заговорил посланник, — просил передать, что дождётся вас около Озера Розовых Камней. Он также сказал, что все, вставшие под его знамёна, станут его братьями. Артанис ехидно улыбнулась и пощупала себя между ног. — У меня отрастет мужское естество? — сдерживая смех, спросила она. — Знаешь, Аракано, я, пожалуй, откажусь от столь заманчивого предложения. Посланник смутился, и это доставило несказанное удовольствие принцессе Третьего Дома. — Я не это имел в виду, — покраснел эльф, — король Нолофинвэ говорит, что его путь — путь мира, что он никого не станет принуждать жить против убеждений, воевать будут лишь те, для кого это призвание. Остальные просто возвращаются домой, в прекрасное Средиземье, которое ждёт своих детей с распростёртыми объятиями любящей матери. — Что ты несёшь?! — вскочил вдруг Финдекано, бросаясь на кузена. — Что произошло?! — Финьо, тише! — попытался успокоить его Макалаурэ, но это было уже бесполезно. — Говори! — крикнул сын Нолофинвэ, схватив Аракано за грудки. — Что случилось?! Где воинство Первого Дома?! Что с Третьим? — Король Нолофинвэ будет ждать всех вас у Озера Розовых Камней, — повторил дрогнувшим голосом заученный текст посланник, — каждый, вставший под его знамёна… — Ты неправильно делаешь, — вполголоса и очень спокойно произнес Нельяфинвэ, но от его слов всем стало не по себе. Размеренным шагом подойдя к испуганному посланнику, старший Феаноринг слегка прищурился. — Отпусти его, — ещё тише сказал он Финдекано, и как только тот отошёл в сторону, молниеносно схватил Аракано за запястье и вывернул ему руку за спину. — Асталион! Меч наготове! — Что ты делаешь?! — попытался броситься на помощь собрату Эктелион, но Финдекано удержал его, напряжённо наблюдая за стонущим от боли кузеном и державшим его Нельо, который встал вплотную к лошади, чтобы никто не мог подойти сзади. — А теперь говори, как есть, — угрожающим тоном произнес Майтимо, сильнее выкручивая руку Аракано. — Ладно! Только отпусти! Больно! — эльф вскрикнул, дергаясь, пытаясь освободиться из стальной хватки. — Отпусти! Нельяфинвэ, все ещё держа посланца Второго Дома за запястье, опустил его руку вниз. — Я всё скажу, — задыхаясь, произнес Аракано, — только не делай так больше. — Если не соврёшь. — Нолдор разделились, — выдохнул посланник, — и Первый Дом ушёл вперёд, встав отдельным лагерем у Багряной Ленты. Арафинвэ со своими пока не выдвинулись в поход, но Третий Дом готов встать под знамёна короля… Аракано с ужасом посмотрел на Нельяфинвэ, его зубы застучали. — Продолжай, — сдавил запястье посланника Майтимо, и тот зажмурился. — Продолжай! — Да продолжаю я… Мне сказали передать, что мудрые эльфы осознали, кто их настоящий король, и… — Асталион! Кано! — Нельяфинвэ оттолкнул от себя Аракано, кладя руку на меч. — Мы выезжаем. Немедленно! Только мы трое. Финдекано приобнял задрожавшего всем телом двоюродного брата, и внимательно наблюдал, как Нолдор Первого Дома мгновенно собрались, оседлали коней и исчезли во тьме леса. Артанис осмотрелась, увидела замешательство в стане мужчин и, гордо подбоченившись, фыркнула. — Хороший метод узнать правду, — звонко сказала она. — Обязательно на ком-нибудь из вас его испробую. Итак, достойные Нолдор, я ли в Валиноре самая красивая, смелая и справедливая? Отвечайте! — Конечно ты, — со вздохом улыбнулся Финдекано. — Только не бей нас, ладно? — Я подумаю, — Артанис с торжествующей улыбкой взялась за топор. — Пойду за дровами. Согрею вас, а то совсем замёрзли. — Это для неё игра, — Финдекано отпустил брата и сел к костру. — Она — как дедушка… Сладких ему снов… Везде видит игры, сказки… Зато, наверно, не страшно. Однажды, будучи ребёнком, я залез на медное дерево на рукотворной аллее у дворца Феанаро, когда её ещё только создавали. Очень высоко залез. И понял, что не знаю, как спуститься. Я тогда очень испугался, что дядя увидит. Хуже его гнева для меня не было ничего. Но мне повезло. Феанаро тогда прогуливался вместе с дедом. А когда они находились рядом, дядя переставал быть страшным. И, пока послали за слугами, пока несли лестницу, пока меня снимали, дедушка рассказывал мне сказки. Одна из них особенно запомнилась. Видимо, Аракано, ты никогда её не слышал. Но я, пожалуй, это исправлю. Аракано насупился. Плечо неприятно ныло, шевелить правой рукой теперь было больно, на запястье проступили синеватые полосы. А ещё досаждала мысль, что выглядеть героем не получилось, хотя перед ним был всего лишь его родственник, а не Моргот или созданные им чудовища. А теперь ещё и старший брат с поучительными историями лезет! — Жил в давние времена в лесной норе горностай, — начал рассказ Финдекано, — и, в отличие от остальных соплеменников, этот зверёк не искал себе жену, не заводил потомства, а только любовался на свой прекрасный белый мех. Другие горностаи норки расширяют, отнорочки роют, кладовки заполняют, за самок грызутся, детишек растят, а этот всё один, и лишь собой занят. И вот однажды красивейший из горностаев заметил, что ручей, в который он на своё отражение любовался, помутнел. «Как же так?» — возмутился горностай и стал бить воду, но только зря промок и перемазался, ведь вода была грязной. Тогда зверёк начал жаловаться соплеменникам, но те его не понимали, ведь вода все ещё была пригодна для питья, а для размышлений о высоком у вечно занятых горностаев просто не было времени. Надоедливый соплеменник всем мешал, поэтому его стали кусать. Тогда красавчик побежал вверх по течению, и встретил большого злого рогатого врага. Финдекано с улыбкой замолчал. Жуткие враги всегда были любимым сюжетным поворотом в сказках Финвэ. — И этот враг всячески загрязнял ручей. Не спрашивайте, пожалуйста, как именно. Я был маленький, меня в подробности не посвящали. И враг сказал, что если горностай приведёт самых пушистых соплеменников к нему, чтобы он смог создать в своём лесу царство горностаев, чтобы о них заботиться, то воду больше никто загрязнять не будет. И просил передать соплеменникам такие слова: «В моём лесу все горностаи равны, у всех будут одинаковые норки, которые я сам им выкопаю». И наш герой, мечтая только о чистой воде, чтобы снова видеть своё отражение, побежал передать послание. Финдекано снова замолчал, многозначительно посмотрев на двоюродного брата. — Дедушка Финвэ не рассказал тогда, чем закончилась история, потому что я был маленький, а конец у сказки страшный. Зато позже, когда я играл с Ириссэ в горностаев, сделанных из лебяжьего пуха, дед объяснил, что это были за одинаковые норки, которые обещал выкопать враг. Но самое неприятное для меня было другое: моя любимая сестрёнка сказала, что тоже хочет горностаевую шаль. — Ириссэ всегда отличалась исключительной добротой, — поддакнул обиженный Аракано. Ему очень не понравились сравнения, приведенные Финдекано, но так как все промолчали, он тоже решил не комментировать. Время шло, костёр догорал. Решив заканчивать привал, эльфы начали собираться в дорогу, как вдруг из сумрака леса выехал, сияя золотыми волосами и плащом, посланник Третьего Дома Нолдор. — Приветствую, — улыбнулся он, — я Сайлан, сын мастера Аралкара. Принц Арафинвэ просил меня передать письмо его дочери. А также сказать вам, что Валар не позволят увянуть природе Валинора, независимо от того, живы Древа или нет. Все одновременно посмотрели на опадающую безжизненную листву, которую практически не замечали ранее. — Мы должны верить нашим владыкам, — поклонился в седле Сайлан. — А ещё не доверять гонцам, потому что они сами не знают, что кроется за словами в… Владыки, — вроде бы себе под нос, однако подозрительно громко произнес Эктелион. — Не понял? — удивился Сайлан, но объяснять никто не стал. — Мы отправляемся, — задумчиво сказал Финдекано, — следующий привал нескоро. — Мне не привыкать, — улыбнулся Сайлан. — Я часто доставлял письма моей госпожи её родне в Гаванях. Дороги — моя жизнь. Жаль только, что теперь приходится блуждать во тьме. — Жаль… — эхом отозвался Финдекано. — Очень жаль. — И неизвестно чего на самом деле хотят те, кто предлагает зажечь свет, — мрачно сказал Аракано, морщась, разминая плечо. — Дайте мне кто-нибудь вина… *** Подъехав вплотную к Аракано, Финьо посмотрел на остальных, убедился, что все заняты своими мыслями, и, чтобы начать разговор, негромко спросил: — Как рука? Сын младшей сестры Анайрэ посмотрел на двоюродного брата, как на врага. — Издеваешься? — Вовсе нет. — Говори по существу. Что тебе нужно? Финдекано усмехнулся. Ему было нужно то же, что и до этого Нельо, но, конечно, спрашивать ещё раз в такой же форме явно не стоило. — Расскажи мне, как брату, — попросил Финдекано, — не как сыну… Короля? Что произошло? — А если не расскажу? Будешь заставлять выть от боли? — Я бы никогда так не поступил. — Но ты позволил это другим. Повисло молчание. Финдекано, до этого момента мысленно осуждавший Майтимо за жестокость, теперь думал, что брат всё делал правильно — по-хорошему тут ничего не добиться. — Все началось из-за часов, — сказала вдруг Артанис, поравнявшись с родичами, — отец пишет, что Феанаро сделал несколько больших часов с кристаллической пылью внутри, начертил на них разметку и раздал братьям и тем, кого они назначили командующими. Затем Феанаро приказал всем ложиться спать и просыпаться в одно и то же время, устраивать привал, принимать пищу, тренироваться строго в определенное время, то есть, каждый день оказался расписан по часам, и возражения не принимались. Сначала это устроило всех, но потом выяснилось, что следить за временем сложнее, чем казалось. Феанаро начал злиться и наказывать провинившихся, а их с каждым днём становилось больше, и в какой-то момент Нолдор взбунтовались. На фоне жёсткого бескомпромиссного Феанаро, Нолофиньо выглядел гораздо привлекательнее в качестве лидера, поскольку не был столь требовательным. А мой отец и вовсе не успел собраться и выступить. И вдруг к нему приехал гонец. — Артанис с насмешкой посмотрела на Финдекано. — Да, гонец. И сказал, что Феанаро заявил всем: кто действительно собирается дать бой Морготу, должен слушать его, считать королём только его, подчиняться беспрекословно ему. Кто с этим не согласен, отныне не его народ, и может оставаться рабами Валар. — То есть, это записано со слов гонца? — уточнил Финдекано. — Да, записано моим отцом, со слов гонца, а прочитано мной, — подмигнула Артанис. — Правду ты не узнаешь никогда, Финьо. Только если снова начать пытать его. Аракано, вздрогнув, пришпорил коня. Принцесса рассмеялась и погналась за ним. Силуэты эльфов утонули во мраке ночи. *** Из-за высоких деревьев в лесу было гораздо темнее, чем на открытой местности, но, хоть отец и советовал взять с собой факел, Тьелпе из принципа поехал без огня. А ещё он выехал с большим запозданием, гордо игнорируя приказ отправляться в путь немедленно. Сын Куруфинвэ-младшего твёрдо решил, что, пока не доделает подарок для Артанис, никуда не отлучится из кузницы, пусть хоть весь лес вокруг загорится. Из-за вновь вспыхнувшего конфликта между главами Домов, Тьелпе начало казаться, что в конечном счёте побеждать Моргота отправится только Феанаро и его самые верные эльфы, а остальные вернутся домой, поджав хвосты, и будут ждать, когда Валар снова создадут свет. А значит… Возможно, Тьелпе больше никогда не увидит Артанис, погибнув где-то в неведомых чужих землях, от клыков сотворенного Морготом чудовища. *** Пробегая мимо города, дорога расширилась, разветвилась, и снова слилась в одну узкую тропу. Подняв голову, Тьелпе посмотрел на звёзды, сияющие сквозь кроны деревьев, и в этот момент дунул ветер. Сын Куруфинвэ-младшего не сразу понял, что посыпалось на него сверху, но когда рассмотрел, сердце неприятно сжалось. С деревьев опадали листья, сухие и скорченные, рассыпающиеся в руках прахом. Решив, что думать об этом некогда, Тьелпе, постоянно размышляя о причине, по которой сам вызвался быть гонцом, пришпорил коня, и вдруг услышал впереди знакомые голоса. Быстро свернув с дороги и спрятавшись во мраке, стараясь не шуршать опавшей листвой, юный эльф подождал, пока Нельо, Кано и Асталион скроются из вида, и продолжил путь. *** Решив, что уехала слишком далеко вперёд, Артанис развернула коня. Аракано не думал возвращаться, либо поехал другой дорогой, гнаться не имело смысла, да и игра успела надоесть. Налетевший порыв ветра сорвал сухую листву, и она с пугающим шёпотом посыпалась на принцессу, путаясь в волосах, цепляясь за одежду. Брезгливо стряхивая с себя некогда прекрасные листья, Артанис услышала приближающийся стук копыт. — Аракано! — крикнула она, оборачиваясь, но, рассмотрев всадника, ахнула. — Тьелпе? — Я так рад! — вместо приветствия воскликнул сын Куруфинвэ-младшего, расплываясь в смущенной улыбке. — Артанис! Я ехал к тебе. Принцесса сдержала смешок. — Ты гонец Первого Дома? — Не совсем… — Тьелпе ответил не сразу. — Я должен был передать Нельо, что мы поворачиваем на юг, в Альквалондэ, что через Хэлкараксэ идти слишком долго и тяжело, что Второй и Третий Дома не осилят этот переход… Прости… — Говори, — натянуто улыбнулась Артанис. — Я подумал, что на войну уходят в основном мужчины, и принцессе там делать нечего, поэтому ты останешься здесь, а я… Ухожу. Но ты любишь оружие, и я… — Окончательно запутавшись в словах, Тьелпе достал из сумки изящный меч в золотых узорчатых ножнах и протянул Артанис. — Это от меня. На память. Возьми, пожалуйста. Принцесса с удивлением приняла подарок. — Спасибо, — сказала она, даже не улыбнувшись. — Это украшение для стены? — Нет! — воскликнул Тьелпе. — Им можно сражаться! Он крепкий! И лёгкий. — Спасибо. — Не забывай меня, ладно? — попросил, опустив голову эльф, и Артанис почувствовала себя растерянно. — Мне пора… Нельо и Кано уже далеко впереди, я должен их догнать. Хотя бы попытаться. Прощай, Артанис. Я… Тьелпе осекся и, развернув коня, помчал обратно. Принцесса вытащила меч из ножен и осмотрела. Красивый. Лёгкий. Возможно, прочный. Но… Как простая игрушка, он ей не нужен. А для боя… Брать оружие, сделанное руками эльфа из враждебного Дома? Может быть, клинок надломлен у основания? Или рукоять отвалится в самый ответственный момент? Или… Да Моргот знает этих мастеров Первого Дома! Вложив клинок в ножны, Артанис размахнулась и выбросила оружие в кусты, как можно дальше от дороги. Нужно срочно забрать своих сопровождающих и скакать в Альквалондэ. Оставаться в Валиноре принцесса точно не планировала.