Свет проклятых звёзд

— О, приветствую, доблестный Эонвэ! — раскланялся Майя, с некоторых пор всегда выглядящий, как представитель народа Тэлери. — Что привело тебя ко мне? — И я покорнейше приветствую покорнейшего, — на посланнике Манвэ не было лица. — Но привело меня моё своеволие и вовсе не к тебе, Олорин. Я хотел просить помощи Плакальщицы от своего имени. Находиться на грани Бездны, носящей имя Намо Мандос, данное Создателем, мыслящей, но совсем иными категориями, нежели остальные Валар, обладающей беспредельной силой и властью, ограниченной лишь Замыслом Творца, было страшно даже для Айну. Но Олорин именно здесь ощущал себя в безопасности, ведь даже для малой частички Изначальной Темы падение в бездну не могло произойти случайно, и чтобы развоплотить пусть и не полностью, лишить сил или заточить скреплённые творящей энергией ноты, необходимо направленно приложить огромные усилия, и без позволения Эру никто бы на такое не решился. — В этом нет толка, ты знаешь, Эонвэ, — словно неразумному ребенку, сказал Олорин. — Ты можешь плакать, ползать здесь на коленях, взывать к справедливости и возмездию, молить об избавлении, но ничто не изменится. Я предлагаю тебе постоять здесь вместе, слушая Песнь друг друга, читая зашифрованные в ушедших феа мелодии, разгадывая коды, находя закономерности и циклы… Эонвэ больше не слушал вдохновенную речь собрата. Он всё-таки пытался дотянуться мыслью до неизвестности. Уже не замечая вокруг мерцающего звёздами сумрака, прекраснее которого не был даже Свет Древ, Майя вспоминал о принесённых Орлом вестях. Эонвэ знал — его услышат, но не станут слушать. Знал, что в Эндорэ, во владения Мелькора никогда не отправится иной Вала, ибо о том была договорённость. Но не мог не просить. Израненная земля, пропитанная кровью, нуждается в исцелении, но сам Мелькор не станет заниматься врачеванием, ведь Арда создана не так, как он хотел… — Зачем ты пытаешься обмануть Плакальщицу? — вдруг испуганно спросил Олорин. — Ты не за землю боишься, не о ранах тверди плачет твоя музыка. Владыка Манвэ будет опечален твоими поступками! — И мне больше никогда не позволят узнать вести, приносимые орлами, — Эонвэ говорил равнодушно. — Но какой прок в знаниях, если ими нельзя пользоваться? Я даже не волен рассказать семьям погибших и… остальных, что случилось с их близкими. — Знания, — посерьёзнел Олорин, — нужны для созидания и разгадывания тайн. А твои принесут лишь ещё большее разрушение. Предлагаю снова: пой и слушай со мной. Вместе мы сможем сделать многое! Вдруг выглядящий как Тэлеро Майя замолчал и насторожился. Это… Ответ? Эонвэ почувствовал, что его услышали и поняли. И более не хотят ощущать здесь присутствие его сознания. *** Музыка полилась неожиданно. Хор лучших менестрелей Амана зазвучал не в привычное время, обозначая наступление утра, полдень или полночь, а почти сразу, как отзвучало второе пение. Искрящийся звёздной пылью пепел посыпался сильнее обычного, лёгкий ветер закружил сверкающие спирали, усиливая цветочные ароматы. В песне слов не было, с Таникветиль разлетались лишь многоголосные трели, каноны и сливающиеся в конце концов в унисон непохожие изначально темы, звучащие в разном темпе, тональности и ритме. Лилась музыка недолго, но слышавшим её показалось — прошла вечность. А когда наступила тишина, сердца наполнились счастьем, не основанном ни на чём, кроме самой возможности жить, дышать, слышать чудеснейшую в Арде музыку и жить рядом с Валар, создавшими окружающую красоту. *** — Уходим немедленно! — вытирая слёзы, вскочил из-за стола Нолофинвэ. — По пути доделаем то, что не успели! На север! Сейчас же! «Иначе никто никуда не пойдёт».