Свет проклятых звёзд

— Я ждала тебя, брат… Голос, произнёсший эти слова был родным и чужим одновременно. Прошло ведь совсем немного времени! Или… Год? День за днём, день за днём… Три песни в каждом из них. Музыка смешивается с небесными искрами и усыпляет не только слушателей, но и исполнителей. Менестрель даже не сразу отреагировал на зов сестры, когда она использовала осанвэ. — Ты уже забыл меня? Элеммиро с ужасом и стыдом понял, что да. Он не вспоминал о сестре. И никто из менестрелей Валар никогда не говорил о своей родне, ушедшей в Лориэн или Исход. Или умершей. Эльфы просто пели, улыбались, влюблялись, женились, рожали детей… Вот и он уже… Отец… — Ладно, брат, скажи мне: Арафинвэ ещё король? Слова застряли в горле. Всё, что смог сделать певец, это кивнуть. — Я так и думала. «Что же делать?» — запаниковал менестрель. Он смотрел на сестру, волосы которой уже отросли и снова струились золотыми волнами, кожа словно сияла изнутри, глаза лучились вроде бы даже счастьем… Но всё это сияние было похоже на ярко горящую свечу в лампаде из сушёного фрукта, от которого осталась только шкурка, а мякоть… Вырезана и… Съедена. Или выброшена. Перед глазами встала картина, как Элеммирэ вернулась из Лориэна в пустой тёмный дом, как зажигала свечи, одну за одной. Как ждала, что кто-то придёт. Наверное, надо рассказать сестре о том, что было в её отсутствие? — Я узнала всё, что хотела. Эльфийка впервые за проведённое в компании брата время встретилась с ним взглядом. Свеча в лампаде… — Я не останусь здесь, — судорожно замотала головой Элеммирэ, — здесь… Всё неправильно. Вернусь в Лориэн. Я пришла, чтобы убедиться. — В чём? — Что мне здесь не место. В Лориэне я счастлива, у меня есть мечты, и их ничто не рушит. Менестрель Валар внутренне содрогнулся. — Я убедилась и могу вернуться в свой новый дом. Но у меня был долг перед Песней Творения. Я больше не пою и не сочиняю, и лишь однажды, когда я увидела… Я хотела узнать, как ты, увидела твою свадьбу, потом грезила о моём изгнаннике, и… На стол перед Элеммиро лёг листок. — Это для тебя и для меня. Песня должна быть спета, а не лежать в молчании около спящего автора. А теперь… Проводи меня до дороги. Там и простимся. *** Только когда повозка скрылась за поворотом, менестрель развернул листок. Прочитав, он не плакал, но и дышать не мог. Да, песня должна быть спета. Налей ещё вина, мой венценосный брат,  Я так устала пить его одна… В бокале плещет влага хмельного серебра,  Один глоток — и нам пора  Умчаться в вихре по Дороге Сна…  По Дороге Сна — пришпорь коня! Здесь трава сверкнула сталью,  Кровью — алый цвет на конце клинка.  Это для тебя и для меня — два клинка для тех, что стали  Призраками ветра на века.  Так выпьем же ещё — есть время до утра,  А впереди дорога так длинна. Ты мой бессмертный брат, а я тебе сестра,  И ветер свеж, и ночь темна,  И нами выбран путь — Дорога Сна…  По Дороге Сна — тихий звон подков, Лёг плащом туман на плечи,  Стал короной иней на челе.  Остриём дождя, тенью облаков — стали мы с тобою легче,  Чем перо у сокола в крыле.  Так выпьем же ещё, бесславна наша роль,  Лихая доля нам отведена: Не счастье, не любовь, не жалость и не боль —  Земля одна, метель одна,  И вьётся впереди Дорога Сна…  По Дороге Сна — мимо мира потерь. Мимо душ, что полнятся гневом. Что нам до того, как живёт земля?  Только никогда, мой брат менестрель, Ты не найдешь себе королеву,  А я не найду себе короля.  И чтоб забыть, что кровь моя здесь холоднее льда,  Прошу тебя — налей ещё вина;  Смотри — на дне мерцает прощальная звезда;  Я осушу бокал до дна…  И с лёгким сердцем — по Дороге Сна… По Дороге Сна…