Свет проклятых звёзд

Кое-как закрыв ладонью лицо от ураганного ветра, нанёсшего сугробы в с трудом выбитых в айсберге пещерах, чувствуя, как голод постепенно лишает сил и шансов выжить, Финдекано посмотрел на несущийся с чудовищной скоростью снег. Белая пелена казалась сплошной, и за ней не было видно ни неба, ни моря, ни моста. В одной пещере с Финдекано сейчас находились ещё четверо обречённых на смерть от голода и мороза Нолдор, о судьбе остальных верных старший сын Нолофинвэ мог только догадываться. Сидеть и ждать окончания урагана? Зачем? Бессмысленно… Почему-то вспомнился Майя Эонвэ и разговор с ним у костра. О музыке. Финдекано снова с грустью подумал, что не расслышит песню метели, не сможет спеть так, чтобы укротить ураган, но измученное морозом тело требовало действий. Правильных или нет, всё равно! Действий! Сейчас! Словно опять гаснет свет Древ, и сгущается клубящийся мрак. Словно опять гибнут собратья под предательскими стрелами Тэлери. Словно на занятый Нолдор Альквалондэ надвигается удушающая пелена гари… «Снова бежать по лезвию бритвы, — прошептал Финдекано, слыша в сердце музыку пламени. Как он мечтал об этом огне, пылающем в глазах двоюродных братьев, сыновей Феанаро… — Словно загнанный зверь, Не считая потерь, И вновь рисковать собой! Что же лучше? Лежать тенью забытой? На горячем песке от страстей вдалеке, Где царит тишина и вечный покой?!» — Я не приносил Клятвы Феанаро, — обернувшись к собратьям, с жаром произнёс Финдекано, — но я пойду до конца. Пойду в бой с врагом! И ничто! И никто! Даже эта проклятая метель не остановит меня! Старший сын Нолофинвэ, слушая вой урагана и своё сердце, вспоминая бой в Альквалондэ и все последующие кровопролития, гордо вскинул голову. — Я пойду на мост. И, если ветер не снёс наши обозы в море, от голода никто не умрёт. Резко развернувшись, Финдекано схватил снаряжение и, смеясь в лицо гибельной вьюге, полез по ледяной скале вниз. «Пусть пророчит мне ветер северный беду, — шёпотом произносил Нолдо слова, рождающиеся в душе, — я пройду и через это, но себе не изменю. Ветер, бей сильней, раздувай огонь в крови! Дух мятежный, непокорный, дай мне знать, что впереди! Чтобы жить вопреки! Здесь есть честная боль, там фальшивая радость, Зло под маской добра не приемлет душа, Хоть разум готов принять. Мне судьбою дано подниматься и падать, И я знаю теперь: Одиночества плен лучше праведной лжи нового дня. Обернулся тьмой свет. И пусть сыграна пьеса, Слава крадёт каждый мой шаг, в невинной крови броня. Правда иль нет? До конца не известно, Но я знаю одно: никому не дано дрессированным псом сделать меня! Пусть пророчит мне ветер северный беду, Я пройду и через это, но себе не изменю. Ветер, бей сильней, раздувай огонь в крови! Дух мятежный, непокорный, дай мне знать, что впереди! Чтобы жить вопреки!» Впиваясь металлом в лёд, Финдекано увидел, что ступил на мост не один: все, кто были с ним в пещере, презрев угрозы метели, бросили вызов Хэлкараксэ и пошли за своим лидером. — Пусть пророчит нам, — вторили Финдекано эльфы, перекрикивая ураган, — ветер северный беду, Мы пройдём и через это! Я себе не изменю. Ветер, бей сильней, раздувай огонь в крови! Дух мятежный, непокорный, дай нам знать, что впереди! Чтобы жить вопреки! *** Надёжно привязав себя друг к другу, Нолдор, не видя впереди ничего, кроме белой, несущейся с чудовищной скоростью пелены, цепляясь крюками за льдины, намертво смёрзшиеся на всё усиливающемся морозе, поползли по мосту, на ощупь проверяя пространство вокруг себя. Чувство, что смерть смотрит в глаза сквозь летящий снег, и возможность хохотать ей в лицо, согревало лучше самого крепкого вина, Финдекано продвигался вперёд первым и почему-то был абсолютно уверен, что поступает правильно. Ветер чудовищной мощи мгновенно наметал гигантские сугробы, засыпая Нолдор полностью в один миг, и, чтобы вбивать крюки в льдины, приходилось расчищать рукой место для удара. Уставшие, но счастливые своей неравной борьбой эльфы начали натыкаться на примёрзшие к мосту вещи, но понять, что это, не представлялось возможным. Добравшись до перевёрнутых саней и спрятавшись за ними, Нолдор, смеясь и пытаясь отдышаться, пожали руки. — Дух мятежный! Непокорный! Дай нам знать, что впереди! — Чтобы жить вопреки! — Жить вопреки! — Я горжусь вами! — со счастливым восхищением перекрикнул воющую метель Финдекано. — Мы непобедимы! Эльфы крепко обняли друг друга и стали смотреть, что уцелело в перевёрнутых санях. — Ставим их на полозья! — приказал, бросая вызов гибельной вьюге, нолдорский принц. — Поднажмите, братья! Не стихающий ни на мгновение ветер был многократно сильнее эльфов, и все попытки перевернуть сани ничего не дали. — Тащим волоком! — разозлился на ураган Финдекано, упираясь руками в корпус повозки сзади, чтобы толкнуть её вперёд. Замёрзшие верёвки сломались, словно сосульки, когда эльфы попытались тянуть за них тяжёлые, застрявшие в сугробе сани, пришлось толкать всем вместе. Падая под сокрушительными ударами стихии, но снова и снова поднимаясь на ноющие и начинающие дрожать от усталости ноги, Нолдор поняли, что дело сдвинулось. Пробравшись к содержимому повозки и отыскав там лопату, Финдекано дополз вперёд по ходу движения и начал разгребать сугробы перед санями. Порыв ветра нанес сокрушительный удар, старший сын Нолофинвэ рухнул, ударившись головой о полозья, и лишь меховой капюшон спас от серьёзной травмы. — Толкайте! — не уверенный, что его слышат, крикнул он собратьям, продолжая убирать тут же снова наносимый ураганом снег. Сани продвигались, но слишком медленно. Нолдор выбились из сил и уже не могли стоять на ногах, сопротивляясь буре. Опять спрятавшись за перевернутой повозкой от ветра, эльфы отыскали промёрзшие и превратившиеся в куски льда запасы еды и были счастливы даже этому. Главное — не заснуть.