Свет проклятых звёзд

Она такая красивая, когда спит… Такая нежная. И покорная. Прекрасное лицо по-детски наивно, с едва заметной тенью улыбки. Свободные от кос, заколок и шпилек волосы мягкими волнами шёлка обволакивают изящное плечо, выскользнувшее из-под одеяла. Подойти? Накрыть, чтобы она согрелась? Но как решиться сделать шаг в её сторону? Сейчас, когда разведчики покинули лагерь, в палатке снова их только двое. Только он и она. Летописцы. Ученики великого Квеннара и-Онотимо, пока ещё не знающие о трагической судьбе наставника. Эльдалотэ спит. Удачливый соперник не преподнёс ей свадебных даров, поэтому на тонких белоснежных руках девы не появилось колец или браслетов с символами рода жениха, но её губы уже отмечены чужим поцелуем, тело помнит объятия и ласки. Да, она пока не жена. Но уже невеста. В руке блеснула сталь. Увы, не боевая, которая так привлекает юных дев… Это всего лишь столовый прибор. Такой же неприметный, как и тот, кто его держит. Но… Почему так? Почему жестокость и кровожадность так будоражит воображение? Неужели почётнее сжимать острый металл и быть убийцей, чем родиться тем, в чьём уме создаются целые миры, чья рука, пусть слабая, а не могучая «железная», держит лёгкое пёрышко, но эта невесомая «безобидная» вещица способна переписать историю любого королевства! Неужели только сердце убийцы умеет любить? Что за бред, Эльдалотэ?! Тот, кто легко вонзает сталь в живую плоть, пусть даже это враг или хищник, не может быть добрым! Убийство — всегда жестокость, Эльдалотэ! Очнись! Но она спит… просто спит и ни о чём не знает… Ни о чём… И не думает о единственном эльфе, который её действительно любит! Что же сделать, чтобы она заметила того, кто всегда рядом? Всегда рядом, но никогда не нужен. Всё ещё держа в ладони нож и рассматривая отражения в лезвии, Умник сел близко к Эльдалотэ, осторожно коснулся её волос кончиками пальцев. Обрамлённые пышными золотистыми ресницами синие бездны глаз, никогда не видевшие волшебного света Древ Валар и живых цветов, распахнулись и с сомнением взглянули на того, кого здесь быть не должно. — Зачем тебе нож? — удивлённо, совершенно без страха спросила Эльдалотэ, кутаясь в одеяло. Палатка была хорошо утеплена, ветер не задувал, и, похоже, уже давно рассвело, поэтому холод отступал. — Полагаешь, — с плохо скрываемой злобой произнёс историк, — я и железо — несовместимые понятия? Эльфийка понимающе улыбнулась. — Совместимые, — с вызовом прищурившись, фыркнула дева. — Плоть легко совмещается с заточенным железом. — Тебе кажется это забавным? — Сейчас — да. Умник встал и прошёлся по палатке. Нож по-прежнему оставался в руке. — Знаешь, Эльдалотэ, — сказал Нолдо, гордо выпрямляясь и устремляя пронзительный взгляд прозрачных серых глаз на предмет обожания, — ты права. Я не смогу сейчас, выражая накопившуюся злобу, метнуть этот нож так, чтобы он красиво вонзился в центр чего-нибудь, чтобы сталь завыла и задрожала. Не смогу и воткнуть его в стол по самую рукоять, наглядно демонстрируя, как пылаю гневом. Видимо, поэтому я остаюсь в тени Железного Кулака, но сейчас, Эльдалотэ, твоей железки здесь нет. — И? — эльфийка села, по-прежнему кутаясь в одеяло. — Помнишь, как назывался документ, в котором были описаны последствия, что постигнут Нолдор короля Нолофинвэ и его самого, если они не покинут Альквалондэ? Помнишь, Эльдалотэ? Что написали Тэлери, когда узнали о гибели принца Айриольвэ и решили освободить свой город от захватчиков? Ты же любишь воина, Эльдалотэ, должна знать военную терминологию. — Ультиматум, — без выражения ответила эльфийка. — Да, — кивнул Умник, — ультиматум. Порывшись в складках многослойной одежды, отыскав там сумку, молодой летописец достал свиток и бросил его девушке. — Я не шучу, — сказал Нолдо, — и пусть моя рука не из железа, я найду способ получить своё. Когда Умник вышел из палатки, на мгновение впустив внутрь золотые лучи Анар, Эльдалотэ подняла послание и осторожно развернула. Стихи. Эру! Это же смешно — угрожать женщине в стихах! Ультиматум! Создатель превеликий! А сколько было нагнетания! И в итоге — несколько строф… Кровь моя горяча, моя воля сильна, Я отважен и молод! И моя, и моя наступила весна, Но в душе моей холод! Я стою, словно дело моё — сторона, Я глаза свои прячу, Но не меньше других я имею права На любовь и удачу! Почему, почему пощадили его Ураганы и бури? Почему среди льдов не загрызла его Кошка в мраморной шкуре? Ваше дело меня проклинать и бранить. Вы одно только знайте: Этой свадьбе не быть, этой свадьбе не быть, Не бывать этой свадьбе! Ни на что не смотря, Он лишает меня и мечты, и надежды, Значит вправе и я, ни на что не смотря, Отвечать ему тем же! Пусть на высшем суде снисхождения к себе Я ни в ком не увижу. Всё равно я её никому не отдам — Не хочу, не могу, ненавижу! Прошу тебя, не торопись, Пойми, ведь я тебя люблю И никому не уступлю, И никому не отдам! Прошу тебя, не торопись, Подумай о судьбе своей, Не отвергай любви моей — Любовь моя навсегда! Эльдалотэ почувствовала зависть — её собственные стихи теперь казались девушке глупыми, наивными, лишёнными глубины и смысла. Как же так?! Надо написать лучше, чем этот зазнайка! — Вот вернётся Ангарато, — вылезла из-под одеяла дева, — я встречу его лаской и прекрасной песней о любви. Я напишу красивее, чем этот скучный книжный мышонок! Надо только встать с постели и тепло одеться.