Свет проклятых звёзд

Чёрно-полосатые скалы возвышались над морским побережьем, закрывая земли Мелькора от ветра и не позволяя сдувать чёрную волокнистую мглу, застилающую небо. Вставшие лагерем за возведённой самой природой защитной стеной орки поначалу опасливо сторонились отряда Балрогов, но потом привыкли и стали вести себя раскованнее. — Эй, подземный мужик! — закричал перепивший чего-то крепкого и вонючего воин, спотыкаясь о собственный ятаган. — Дыхни на мои угли! А то чёт гаснут, самки недодраные! Несколько младших Майяр обернулись и безэмоционально посмотрели на пьяного бойца, безуспешно пытавшегося закурить от соседнего костра. — Где волчий командир? — спросил Балрог, поднимаясь с нагревшегося от тела камня, под которым заблестел влагой лёд. — Почему в орочьей армии нет дисциплины? — Какая разница, кого слать на убой? — хмыкнул его собрат. — Наша задача — узнать, что из себя представляют эльфы, пришедшие из края льдов. Если их войско велико, мы их пропустим сразу. Помнишь приказ? Нельзя положить всю армию, не позволяя Эльдар вернуться в Средиземье. Это их земля по Замыслу Эру, и наш владыка не может идти против Творца. Как и мы. Орки пусть полягут, мы — проверим силы. Летучие мыши выяснят, кто у эльфов главный, сколько мирного населения, какие запасы привезены. Соберём сведения и отступим. А потом накопим силы и нанесём удар. Ни нам, ни им спешить некуда. Не обращая больше внимания на «низшую расу», огненные Майяр продолжили спокойное ожидание приказа наступать, чем ещё больше раздражали орков, но нападать с оружием на воинов из недр никто не решался. *** Вылив помои в огромную яму прямо под окном и не потрудившись хоть немного присыпать землёй, молодая орчиха с грохотом швырнула железное ведро в мойку и, задрав промасленные протёртые рукава, начала полоскать его вместе с посудой, ругая дневное светило, которое страшно пугает, то и дело мелькая среди чёрной волокнистой пелены на небе. Красное, пылающее… злое! И куда опять запропастились сёстры?! Единственный кабак на всю округу должен быть денно и нощно готов принять гостей, а разве справишься со всей работой в одиночку?! Тем более теперь, когда меньше, чем в дне пути на запад, расположилось войско. — Эй, Песчинка! — крикнули с улицы, и орчиха, которую называли так из-за волос, цвета бурого песка, спешно попрятала всё, что не успела домыть в ящики и корзины, и побежала встречать гостя. — Наливай! Как обычно, только вдвое больше! На крыльцо поднялся тюремщик с Приморской шахты. Частый гость. Он всегда приходил один, ни с кем не заводил разговоры, только молча напивался и, если после этого был в состоянии держаться на ногах, уходил. Если нет, спал прямо на столе, а потом, выпив ещё, шёл на службу. Но, несмотря на то, что этот орк ни разу не ввязывался в кабацкие драки сам, что обычно расценивалось, как отсутствие яиц, ни один, даже сильно пьяный любитель помахать кулаками к нему не лез: знали, чем это может закончиться. Орчиха засуетилась в зале и на кухне, отрабатывая подаренные бусы из клыков полосатой акулы, которые можно было обменять на бочку качественной серой мукú, слушая краем уха, как заходят и другие посетители, а с ними и одна из сестёр, умеющая развлекать гостей, танцуя для них на столе — однажды увидела, как это делала чья-то наложница-эльфийка и стала повторять. — Прикоснись ко мне руками, — ритмично и хрипло заговорила, забравшись на свой обычный помост, орчиха, — и почувствуй этот жар! Там внутри бушует пламя, Там внутри горит пожар! Ты дал мне жажду! Расставив бутыли и кружки, Песчинка заспешила на кухню, чтобы хоть что-то приготовить, но столкнулась с огромным воином, полураздетым, несмотря на мороз. — Но не воду! Жажда, как глоток огня! — завлекала кого-то танцовщица. — Жажда! Не проходит! Жажда сожжёт меня! Покорно извинившись и попытавшись обойти орка, девушка поняла, что пропускать её не входит в планы громилы. С разочарованием видя, что это простой вояка, у которого точно нет в поясной сумке ничего интересного, Песчинка решила скорее от него отделаться, поэтому даже не стала торговаться, а, отставив в сторону подносы, полезла своему гостю в штаны. — Я могу сгореть так ярко, Что спалю тебя… собой! Ты почувствуй, как мне жарко! Напои меня водой! — голос танцовщицы стал прерываться. Запыхалась. Закрывшись с громилой в кухне, Песчинка пустила в ход губы и язык, и, когда дело было сделано, приняв скромную оплату, приступила к готовке. С улицы доносились приближающиеся громкие голоса, из зала — знакомые слова песни, всё менее ритмичные: «Прикоснись ко мне рукою И почувствуй эту дрожь! Сердцу не дари покоя! Сердце чувством потревожь! Ты дал мне жажду!» Отыскав ещё вчера пожаренное мясо, Песчинка, наполнив кастрюлю водой и прибавив в печи жара, поспешила отнести закуску в зал. Голоса с улицы приблизились, дверь распахнулась, и танцовщица злобно выругалась. Теперь, когда какой-то новый гость, явившийся в сопровождении десятка вооружённых приятелей, привёл с собой трёх эльфиек, на орчиху точно никто не посмотрит. *** Бесправные, лишённые свободы, всё более угнетаемые среди орков, эльфийки вошли в зал, гордо подняв прелестные головки, вышагивая намеренно плавно и завораживающе, покачивая изящными бёдрами, демонстрируя волосы и с удовольствием ловя на себе похотливые взгляды. Рабыни осознавали своё положение, но, уверенные, что по-другому не бывает, гордились им, всем своим видом показывая, что они созданы делать мужчин счастливыми, и лучше эльфийки в ошейнике с этой задачей никто не справится. «Да, мы игрушки, — говорили взгляды сияющих звёздами глаз, — но игрушки любимые, без которых хозяину не обойтись!» Песчинка подавила желание вцепиться ногтями в лицо ближе всех оказавшейся рыжей девки, и почти не дрожащими руками подала закуски. — Я Клык из Дома Молотов, — заявил красиво сложенный, высокий воин в накидке из шкур, обводя взглядом посетителей кабака, — я готов разделить веселье, но сначала — о деле. Эти красавицы достанутся тому, кто мне вернёт меч отца. Дошли слухи, что здесь есть тот, кто его нашёл. Говорящий слишком высокопарно орочий военачальник, всем видом демонстрировавший превосходство, раздражал абсолютно всех, однако показывать это опасались. — А до меня дошли слухи, — поднялся с места тюремщик, — что, когда теперешняя войнушка кончится, Молоты будут лишены статуса, разжалованы из командиров, а их глава — наказан за резню в доме Острого Меча. Так что, друг и соратник, наследство тебе не пригодится: тебя будут судить. — Судить? Меня? — Клык расхохотался, сгребая в охапку рыжую рабыню и откровенно рассматривая её тело, слегка закрытое тёплой одеждой лишь для придания большей привлекательности. — Тебя, Клык. И знай, подвиги отца тебе не помогут. — Даже если и так, — хищно оскалился орк, — грабить мой род я не позволю. У меня есть сыновья, которые вернут семье влияние. — Обведя ещё раз пристальным жестоким взглядом жаждущего крови волколака гостей кабака, часть из которых уже подумывали выбираться через окна, потому что дверь загородили пришедшие с главой Молотов бойцы, орк прямо посмотрел в глаза тюремщика: — Меч у тебя? Тот молча кивнул. Слишком многие видели его находку, смысла врать нет. — Ты всё равно труп, — тюремщик отпил из бутыли и швырнул её под ноги эльфийкам, — я бы посоветовал тебе забыть про меч повешенного. Найди смерть в бою. Как герой. А не на позорном эшафоте, как безъяицый уборщик выгребной ямы из шахты, которого на глазах у всех разделывают, а он визжит свиньёй, дрищет и струи пускает. Возможно, орк бы продолжил говорить, но в его лбу застрял боевой топор. Кто, когда и как успел его метнуть, пьяные посетители не поняли, а когда тюремщик рухнул на пол, с воплями рванули в сторону окна, сбивая друг друга с ног. Орчихи, хозяйки кабака, забились в угол, но, к своему ужасу, увидели, как к ним идёт один из собратьев Клыка. — Где дом дохлого ворюги?! — рявкнул воин на полураздетую танцовщицу, и та, дрожа всем телом, беспомощно замотала головой. — Я покажу, — пискнула Песчинка, закрывая сестру, — пойдём. Обернувшись, орчиха по-хозяйски погрозила пальцем пытающейся прикрыться танцовщице: — А ты здесь приберись! Вернусь — должно быть чисто! *** Убитый тюремщик жил в небольшом подземном доме, по соседству с такими же палачами. Сюда редко приходили посторонние, поэтому, когда Клык, держа на поводке огромного чёрного зверя, сопровождаемый бойцами, рабынями и орчихой из кабака, заявился в квартал под Гранитной скалой, никто не вышел ему навстречу. — Что вам тут надо? — крикнул кто-то сквозь чуть приоткрытое окошко в двери. — Если думаете свести счёты с палачом, казнившим кого-то из семьи, то напоминаю! — сделав паузу, орк, видимо, рассчитывал, что продолжать не придётся: и так всё поймут, но, удостоверившись в обратном, рявкнул: — Палачи друг за друга встанут стеной топоров! — За меня тоже есть, кому поднять зады от скамей! — захохотал в ответ на угрозу Клык, натягивая поводок и заставляя своего зверя рычать. — Я пришёл в эту дыру за своим мечом, и перережу всех, если мне его не отдадут! Воцарилась тишина. — Покажи его дом, — очень неприятно усмехнулся Клык, обращаясь к Песчинке. — Я в долгу не останусь. Испуганная орчиха поспешила исполнить приказ. *** В жилище, состоящем из крошечных комнат, словно норы крыс, было идеально чисто, и даже низкие потолки были отмыты едва ли не до блеска — Песчинка это сразу заметила, позавидовала и возненавидела тех, кто так хорошо убирается. — Никого не выпускать! — крикнул Клык оставшимся у дверей собратьям, а потом обнял за бедра рыжую эльфийку, залезая рукой ей между ног, запуская пальцы внутрь, на что рабыня бурно отреагировала, со стоном выгибая спину. — Если в доме не останется хозяев, нас сожгут, — с азартом произнёс орк, резкими движениями кисти заставляя эльфийку вскрикивать. — Огонь и рыжие волосы — это заводит! Правда, щёлочка? Однажды я подожгу тебя и возьму горящую! Буду наслаждаться твоими криками. Рыжая рабыня постаралась не выдать испуг, продолжая изображать наслаждение. — Верните мой меч! — неожиданно и очень громко крикнул Клык. — И я никого здесь не поимею, кроме своей наложницы! Как ни странно, угроза сработала сразу же, и невысокий орк с наполовину сожжённым лицом вынес завёрнутый в чёрную ткань клинок. Песчинка, увидев слегка выглянувшую рукоять из золота, украшенную стрельчатыми завитками, ахнула. — Нравится? — хищно оскалился глава дома Молотов, отталкивая эльфийку и сгребая в охапку молоденькую орчиху. Повесив меч на пояс, Клык задрал юбки Песчинки, спустил с неё тёплые штаны и припёр к стене. — Я обещал не остаться в долгу. Подарю тебе за помощь сына. Родишь не от какого-то кабацкого пьяницы, а от великого воина из рода великих воинов! Гордись. А теперь кричи громче!