Свет проклятых звёзд

В чёрном небе, гладком, словно шлифованный морион, светила идеально круглая, абсолютно белая луна. Это рисунок? На камне? На фоне светоча закружилась стая птиц. Нет, это не птицы… Это… Мыши! Из камня, ожив и начав пронзительно кричать, в лицо бросились мелкие твари, забираясь в глаза, ноздри, уши и рот. Сжимая зубы, можно было ощутить солёный вкус, трепетание вырывающейся живой плоти, но нападение не прекращалось. Мышей становилось всё больше, количество существ росло чудовищно быстро, и вдруг перед лицом возникла огромная чёрная морда с розовыми, словно сделанными из яшмы, круглыми глазами. Сон оборвался внезапным раскатом грома, и понять, что страшнее — видение или разыгравшаяся буря, поначалу не получалось, однако способность ясно мыслить быстро вернулась, и Зеленоглазка, чувствуя, как всё сильнее бьётся сердце, села на кровати. В шатре для отдыха знахарей, где разместили средиземскую гостью, никогда не царил полный покой: обязательно хоть кто-то занимался работой, вместо того, чтобы спать. — Смотри, Зеленоглазка, — заметив, что колдунья собирается вставать, шепнула сидящая за столом ученица Митриэль, — какая прочная нить. Я ещё в Хэлкараксэ придумала укрепляющий ткань состав из жира и водорослей, а сейчас нашла замену ингридиентам, которые не найти здесь, на суше. Такую нить не разорвать. Можно лишь разрезать. Здорово, правда? «Мне надо домой, — думала с нарастающим страхом Зеленоглазка, машинально кивая в ответ. — Сейчас подходящий момент — гроза. Все попрятались от непогоды. Я смогу проскользнуть незамеченной!» — Во время бури, — начала судорожно придумывать колдунья, — расцветает особый цветок. Кровь гор его имя. Он обладает чудесными свойствами. Но даётся в руки он лишь тем, кто родился на его земле. Я попробую найти это сокровище. Вернусь, когда закончится гроза. Увидев недоверие во взгляде Нолдиэ, Зеленоглазка мило улыбнулась. — Подруга, я оставлю все свои вещи. Не думай даже, что я брошу вас без своей бесценной помощи. Жди меня, когда утихнет буря. Знахарка согласно кивнула. Поспешив покинуть шатёр, пока ещё кто-нибудь не проснулся, Зеленоглазка, вздрагивая от оглушительных раскатов грома и слепящих вспышек молнии, побежала через лагерь, стараясь быть незаметной среди палаток. *** — Мистель… — Варнондо? — Мистель. Кошмар приснился обоим: снова ожили страхи из прошлого, которое, они знали, больше никогда не могло повториться, однако почему-то не отпускало. Альквалондская эльфийка вновь видела страшное шествие смерти через родной город, а тирионский Нолдо, словно наяву, замерзал и убивал таких же коченеющих. — Мистель. Ответом стал вздох, лёгкий, словно бриз. — Мистель. Моё сердце. Прикосновение ладони к щеке супруги было привычным, но нежность не истаивала, подобно давно сотканному полотну. Эльфийка замечала, что к ней и к оружию муж относится одинаково бережно и неизменно трепетно, сколько бы ни служил клинок, как долго бы ни лежали в колчане стрелы. Удар грома заставил вздрогнуть, кошмары на миг ожили вновь: кровь и копоть на белых стенах, рваные тряпки, вместо гобеленов и знамён, и лёд. Бесконечный белый лёд под чёрным небом. — Мистель. — Варнондо. Супруги произносили имена друг друга, словно перекликаясь среди обломков мрамора, окутанных смрадным дымом, или боясь потеряться в метель, а потом отыскать мертвое тело. Если на зов не будет ответа — это сигнал худшей беды. Сияющие чистейшим серебром шёлковые волны волос упали на лицо Нолдо, скатились по шее и груди, сплелись с чёрными прядями, нежные руки альквалондской эльфийки провели по щекам, мягкие губы одарили поцелуями. Перевернув Мистель на спину, Варнондо перехватил инициативу. Зная, что времени у него немного, эльф спешил, однако делал всё, чтобы короткий миг любви стал прекрасным для обоих. Языки соприкоснулись, тела соединились, движения ускорились. Наслаждение нахлынуло морским прибоем, взорвало ночь новой вспышкой молнии с оглушительным раскатом грома, который на этот раз не напугал, хоть и напомнил о пережитом ужасе. И, прежде чем пробравшийся в укрытие ветер охладил разгорячённые тела, Варнондо успел ещё не раз выдохнуть самое дорогое сердцу имя. А, главное, получить ответ на зов. Быстро поднявшись с постели, воин начал собираться в караул. Прозрачные глаза Мистель посмотрели с любовью и грустью: супруг не позволял себе надолго отлучаться с поста, даже если нуждался в отдыхе. На миг замерев на месте, Варнондо вернулся к жене, обнял за талию. Руки словно сами собой поднялись к лопаткам, прижали тонкое гибкое тело к мускулистой груди. — Я не хочу уходить, Мистель, — словно извиняясь, прошептали губы, касаясь кончика острого ушка эльфийки. Глаза цвета стали смотрели нежно, и этот взгляд воин-Нолдо дарил только одной-единственной женщине во всей Арде. — Останься, Варнондо, — кладя голову на грудь супруга, промурлыкала Мистель. — Что может случиться в эту ночь? — Всё, что угодно, — вздохнул воин. — Мне надо идти. Серебряные шёлковые волны волос проскользнули по телу Нолдо и вдруг оказались бесконечно далеко. Сразу стало холодно и пусто. Словно во Вздыбленных Льдах. Среди умерших и убитых — замёрзших и не успевших замёрзнуть. Чудовищное жестокое милосердие, искажённое Морготом добро. И лишь неизменно тёплый взгляд водянистых серо-голубых глаз согревал сердце, даря ощущение покоя и счастья и веру, что всё в любом случае будет хорошо. Мистель встала с постели, взяла арфу. — Под созвездием Лебедя и Орла Всё вращается времени колесо, — зазвучал серебряным колокольчиком голос. — В полутьму, будто вражеская стрела, Улетает последний рассветный сон. Заплетаются руки в перья крыла, Струны рвутся в мерцающей тишине. Я дам волю тому, что давно томилось во мне. Снова тянутся нити с запада на восток. Распускается сердце, словно ночной цветок. Все деревья и птицы поют на своих языках, Чтобы арфа запела в моих руках. Я рисую свой странный волшебный мир, На замшелых камнях незнакомых мне знаков узор. Сердцебиения чёткий и гулкий ритм Отражается эхом в хребтах одиноких гор. Заплетаются руки в перья крыла, Я сгораю дотла в страсти жарком огне. Я дам волю тому, что давно томилось во мне. Снова тянутся нити с запада на восток. Распускается сердце, словно ночной цветок. За плечом перепутье дорог и седая мгла, Серебром звенящая арфа, вместо крыла. Снова тянутся нити с запада на восток, На заре догорит в огне золотой цветок. Сердцебиение смолкнет, растает мгла. Серебром звенящая арфа — вместо крыла. — Пусть в твоей жизни меня сможет заменить только песня, — мрачно произнёс Варнондо, уходя в ночь. Лишь на миг силуэт эльфа озарила белая вспышка, а после снова стало темно. *** — Я не понимаю, зачем мы здесь стоим, словно опять в осаждённом Альквалондэ, ожидая нападения, — всматриваясь в залитую дождём даль, недовольно говорил воин, рисуя на земле под ногами звёзды. — В такую погоду никто нападать не станет! — Морщась из-за молнии, озарившей чёрные облака, Нолдо отмахнулся. — Наши собратья ушли в леса и горы искать ресурсы и союзников, и я очень надеюсь, что скоро снова мечей будет хватать всем, и не придётся перековывать обломки, делая стрелы и копья. Раскат грома сотряс небо, раздался треск, вспышка ослепила, и совсем близко от лагеря полыхнуло огнём мёртвое дерево. Эльфы встревоженно переглянулись. — Это проделки подлеца Моргота! — крикнули по ту сторону ограждения, и сейчас в подобное верилось особенно охотно. *** — Куда же так спешит прелестная дева в столь ужасную бурю? На плечи легли руки в плотных перчатках, Зеленоглазка вздрогнула и замерла. Голос эльфийка узнала сразу. — А почему доблестный командир не на посту? — колдунья обернулась, насколько позволяли держащие её плечи руки. Вспышка молнии озарила лицо Нолдо, полыхнула отражением в холодных серых глазах. Взгляд был абсолютно равнодушным. Эльф просто делал то, что положено. «Удобно устроился!» — с досадой подумала Зеленоглазка. — Ты же знаешь, — понимая, что лучше не кокетничать, спокойно заговорила она, — что я не из воздуха снадобья беру. Мне для колдовства нужны ингредиенты. И некоторые из них надо собирать во время грозы! Не веришь? Видишь, я не взяла свои вещи. Я вернусь, воин. Руки не отпускали плечи, взгляд совершенно не изменился. — Послушай, Варн… — Варнондо из Тириона. — Хорошо, у тебя имя проще, чем у многих твоих собратьев. Скажи, чем у вас принято клясться, чтобы все поверили? Нолдо отстранился. Зеленоглазке показалось, что в серых глазах воина промелькнула досада. — Одна ты не пойдёшь, — прозвучали слова, и колдунья обречённо вздохнула. *** Нож вонзился в мокрую землю, брызнули серые капли. Опустевшая фляга звякнула в сумке. — Не думал, что после того, как обнаружил полынью, когда-нибудь скажу подобное, — мрачно заговорил одноглазый эльф, половина лица которого была в длинных продольных шрамах, — но прошедший день был худшим в моей жизни. — Я тебя понимаю, Аралкарион, — смотря в полыхающую зарницами даль, отозвался его соратник, — до этого мы боролись против зла, честно пытаясь выжить. Кому-то это удавалось, кому-то нет. Но не было моральной борьбы. А прошедшим днём… — Жаль, в карауле пить нельзя, — вздохнул третий эльф. — Придётся нарушать устав. — Не стоит этого делать, — сказал громко, чтобы его все услышали, подходящий Варнондо. — Аралкарион, сопроводи прекрасную леди в лес. А она, в награду за защиту в дороге, приготовит тебе что-нибудь волшебное. Остановившаяся рядом Зеленоглазка, вымученно улыбаясь, кивнула. — Нет, благодарю, не надо волшебства, — воин вытер от грязи нож, убрал за пояс, и подал эльфийке руку. Колдунья увидела, что мизинца не хватает. — Пойдём, леди-знахарка. Варнондо, проводив взглядом уходящих в бурю, закрылся от ветра плащом. — Разговор с Аранаро впечатлил? — спросил он собратьев, дождался молчаливого согласия и приложил ладонь к сердцу. — Айя нолдоран Нолофинвэ. *** Дождь постепенно стихал, не вырубленные топорами строителей участки леса приближались. «Никогда не делала ничего более бессмысленного», — с досадой и отчаянием думала Зеленоглазка, косясь на сопровождающего её воина. — Скажи, Ари, — вытирая с лица капли, заговорила эльфийка, — что теперь с тем, кто нанёс тебе такие страшные увечья? — Зверь стал тёплой одеждой и едой, а мороз, — Аралкарион посмотрел на руку, — наверное, существует, как и раньше. — Обидно, да? — усмехнулась Зеленоглазка, надеясь отвлечь Нолдо разговорами, чтобы делать вид, будто собирает нечто очень уникальное, не объясняя, что это и для чего. Придумывать не было настроения. Воин вдруг изменился в лице. — Нет, — сорвавшимся голосом практически выкрикнул эльф. — Не это обидно! А то, что я должен подчиняться этому бездарному бойцу, не выигравшему ни одного турнира и поединка! Я, охотник и строитель, тот, кто не подпускал тэлерийских лазутчиков к королю, пока этот Варнондо «утешал несчастную сироту»! Почему, женившись на альквалондской деве, никудышный воин стал героем?! А я, весь переход через льды защищавший короля от зверья, теперь в его подчинении?! Зеленоглазка пожала плечами, совершенно не понимая, о чём речь. Гроза уходила к западу, аромат ночных цветов усилился и преобразился. Это интересно, прекрасно и стоит внимания. А эльф пусть рассказывает свои истории, думая, будто его внимательно слушают. — Я хочу быть вечно верным моему королю! — бросил в землю нож Аралкарион. — И мне неприятно такое отношение к моим заслугам! «Бедненький, несчастненький обиженный мальчик!» — усмехнулась про себя Зеленоглазка, делая вид, что выкапывает корешки. — А, я понял! — хохотнул Нолдо, снова кидая нож. — Держа среди приближённых воина, женатого на тэлерийской деве, король хочет казаться другом местным лордам! Будь ты проклята, лицемерная игра владык! Колдунья выпрямилась, пряча в мешочек совершенно ненужные листья. — Послушай, Ари, — примирительно улыбнулась эльфийка, — ты тоже можешь жениться на ком надо. Не вижу проблемы. — Ты не видишь, — выдохнул Нолдо, выдёргивая нож из мокрой земли, — твоё право. А, знаешь, что мне пришлось выслушать на совете, который был днём? Зеленоглазка вспомнила, что должна изображать сбор трав, и присела на корточки около мокрого молодого кустарника с огромными колючками на тонких веточках. Дождь закончился, тучи рассеялись, на горизонте забрезжил рассвет. — Если расскажешь, узнаю, — слыша, как снова нож воткнулся в землю, медленно произнесла колдунья. — Аранаро был моим другом, — неожиданно тихо сказал Нолдо, — давно. А вчера мне его пришлось… Допрашивать. И, знаешь, что он сказал? Зеленоглазка замерла в ожидании. — Аранаро долго молчал, — горько усмехнулся Аралкарион, — ничего не говоря даже королю. А потом… «Мой нолдоран, — сказал он, не подчинился самому Морготу, несмотря на чудовищные пытки. Я не имею права сдаваться всего лишь эльфам». После этого Аранаро ушёл охранять шатёр знахарей. Понимаешь, дева, что это значит? — Что вам не запугать народ Маэдроса из легенды? — Да причём здесь легенда?! — то ли разозлился, то ли опечалился воин, но больше не сказал ни слова. Думая о том, что при случае обязательно выяснит подробности «дружеского допроса», Зеленоглазка нарвала жёлто-оранжевых цветочков и собралась идти дальше в лес, как вдруг со стороны дороги донеслись голоса и стук копыт. Аралкарион бросился навстречу непрошенным гостям, колдунья присмотрелась и увидела очень хорошо знакомые знамёна.