Свет проклятых звёзд

Рассеянный золотистый свет полуденного солнца мерцал полупрозрачными лучами, падающими сквозь раскидистые многоцветные кроны. — Ты находишь мой лес странным? — спросила Майэ Мелиан, прогуливаясь вдвоём с Артанис по тоненькой извилистой тропинке. Дорожка казалась не шире шёлковой ленты для вплетения в волосы, но дочь Арафинвэ с удивлением замечала, что ни она сама, ни королева не наступают в траву. Что за иллюзия? — Нет, владычица, — заверила эльфийка. — Мне нравится лес в Дориате. Он необычен и прекрасен своей уникальностью. Он хранит память об ушедшей Эпохе. — Ты поймёшь меня, Галадриэль, почувствуешь сердцем, для чего нужна такая память. Это настигнет тебя, — сказала вдруг Мелиан, — однажды. Ты узнаешь, что ощущается в душе, когда нечто, что было частью твоей жизни, покидает тебя, когда мир, в котором ты сама была полна надежд и сил для самых смелых поступков, меняется безвозвратно. В этот миг возникает непреодолимое желание вернуть прошлое, вцепиться в него мёртвой хваткой живой любви, которая хочет дарить счастье, а не причинять боль, не желая признать, что это невозможно. Артанис стало не по себе. — Ты ведь видела любовь, знаешь, что это такое, — Майэ проницательно посмотрела на эльфийку. — Жизнь Старших Детей Творца бесконечна волею самого Эру, но точно так же может оборваться по его воле. Это часть Замысла, который в полной мере неведом никому из Валар. — Твои слова звучат злым пророчеством, — напряглась Артанис, невольно вспомнив, что Айнур всегда стараются вначале запугать эльфа, а потом говорить с ним по существу, чтобы манипулировать ослабленной страхом волей. — Зачем это? Я могу изменить свою судьбу и избежать грозящего мне зла? — Я взялась учить тебя, — ушла от ответа Мелиан, — потому что именно ты можешь перенять хотя бы часть моего умения. Лутиэн бы могла, но у неё свой путь, который слишком далёк от моего. Не ей должна я передать знания. Но для успешного обучения между наставником и воспитанником должно быть полное доверие. Понимаешь? Это был самый неудобный вопрос из возможных. По крайней мере, так сейчас казалось. Дочь Арафинвэ вспомнила знания, которые успела дать ей владычица Дориата за два дня, и поняла, что хочет продолжать учиться, ведь впереди долгие годы! Сколько можно узнать! Но ценой какой правды? Какую из многих некрасивых тайн готова открыть Артанис ради новых способностей? Какую придётся выдать? Или… все? Прерывать обучение очень не хотелось. Артанис, оказавшись в Дориате, поняла, как сильно скучала по общению с Айнур, а теперь, когда, казалось, жизнь вошла в стабильную колею, что-то опять случилось не так. Но что? Мелиан проницательно посмотрела в глаза эльфийки, и дочери Арафинвэ показалось, будто она падает в холодную прекрасную бесконечность, летя среди мерцающих огней в никуда, без цели и смысла, просто полёт ради полёта. — Это хорошо или плохо? — спросила королева, вернув Нэрвен на твёрдую землю. — Действие ради действия, без идеи и конечной цели? — Я не понимаю, — попыталась не дать себя запутать Артанис, запрещая думать о заданном вопросе. — Поймёшь, если захочешь. Когда у тебя нет конечной цели, когда ты живёшь только настоящим, не помня прошлое и не мечтая о будущем, тебя никому не удастся использовать. Никто не сможет творить зло твоими руками и с твоего позволения, если все будут знать, что тебе безразлично. Научись отстраняться от чувств, Галадриэль. — А если я не смогу? Мелиан задумалась. — Цель ради цели, — сказала Майэ в пустоту, — то же, что и действие ради действия, с одной лишь разницей: до желаемого конца ты будешь идти эмоционально, жертвуя частички себя, своей личности, бросая под ноги ноты из сокровенной темы, нарушая целостность мелодии. Это страшнее, чем может казаться, пока нанесённый феа ущерб незначителен. Артанис молча ждала, когда будет сказано главное. Проводя большинство времени с пострадавшими в Хэлкараксэ собратьями, держа в поле зрения Келеборна и слишком много пьющего вина в последнее время Финдарато, дочь Арафинвэ не знала подробностей жизни Менегрота, и даже верные служанки мало помогали в сборе вестей и слухов, потому что ещё недостаточно хорошо усвоили дориатский диалект Синдарина, да и откровенничать при чужаках никто не спешил: валинорские эльфы слишком сильно отличались внешне от местного населения, и смешаться с толпой не представлялось возможным. — Эльф по имени Ангрод еле сдерживал слёзы, умоляя позволить Нолдор жить на безопасной земле, — сказала, наконец, Мелиан. — Он утверждал, что Домов Нолдор несколько, и не все несут разруху, что род Финарфина никогда никому не причинял зла, но волею Рока вынужден страдать, расплачиваясь за чужие деяния. Ангрод не хотел пояснять суть своих жалоб на несправедливую судьбу и, получив ответ, что в Дориате могут жить только подданные Элу Тингола, удалился. — Владычица снова прямо посмотрела на эльфийку. — Он уехал. Но вопросы остались. Сердце дочери Арафинвэ упало. — Возможно ли доверие между учителем и учеником, основанное на уважении тайн друг друга? — стараясь не показать страх от произнесённых слов, спросила Артанис. — Выдать чужую тайну — преступление, как и нарушение клятвы. — Похоже, у тебя есть веские причины стоять на своём, — серьёзно сказала Мелиан. — Я тоже считаю, что любовь важнее ненависти, и только любовь способна прекратить кровопролитную вражду. Я правильно понимаю? — Если будет на то воля Эру, — напряглась эльфийка, — владычица узнает всё, что пожелает. Но не от меня. — Живущим вечно, — отрешённо улыбнулась королева, — нельзя любить то, что ушло. Мы должны существовать здесь и сейчас, и это главное, чему каждой из нас необходимо научиться. Ты поймёшь меня, Галадриэль. Но, будь моя воля, я бы уберегла тебя от такого понимания.