Свет проклятых звёзд

Ладонь чесалась всё навязчивее и болезненнее, и, сняв перчатку, Ангарато увидел множественные зеленоватые волдыри на коже. «Здесь мы и простимся, — произнёс в памяти голос Карнистира, одного из обездоленных безземельных самопровозглашённых королей Белерианда, — может, ещё и встретимся. Однажды. Но я надеюсь — никогда». А потом было рукопожатие, во время которого Ангарато почувствовал странный аромат, исходящий от Феаноринга. Нужно было понимать, что конфликт, возникший на совете, не мог сам собой сойти на нет: Карнистир неспроста носит имя «Чёрный» Финвэ! Ругая себя за наивность, брат Айканаро спешно натянул перчатку, чтобы не пугать Эльдалотэ. Решив как можно скорее поговорить со знахарями, размышляя, стóит ли пытаться догнать умчавшихся на север сыновей Феанаро, Ангарато прижал горящую зудящую руку к животу и, подумав, что не хотел бы умереть вот так глупо, поспешил к лекарям. *** Впереди вдоль дороги полыхало пламя. Морифинвэ, скакавший верхом впереди обоза вместе с дюжиной верных, остановил коня и сделал знак сопровождающим проверить, что происходит. — Можете проезжать, добрые путники, — послышался голос из ветвей, и к Нолдор по верёвочной лестнице, сброшенной с высокой кроны, спустился сероволосый эльф в зеленой одежде. — Огонь для вас не опасен. Моё имя — Лепасур, я служу лорду Каленовэ. Мы здесь, чтобы очистить дорогу от скверны, принесённой Сауроном и его слугами. Гниль и смрад воцарились на многие мили, деревья и кусты изломаны, всюду мусор. Пришлось выкопать вдоль дороги просеки и сжечь всю эту мерзость. Карнистир удивлённо поднял бровь и, усмехнувшись, обнажил меч. — От скверны, говоришь? — глаза Феаноринга загорелись. — Я буду рад напоить мой клинок проклятой кровью этого Саурона и его вонючих слуг! Это ведь прихвостни Моргота? Орки? — Нет, — брезгливо поморщился Синда, — хуже. — Как интересно, — лицо Морифинвэ стало пугающим, — я бы взглянул на их трупы. Вы ещё не всё сожгли? Лепасур осмотрелся. — Можно уйти вперёд, обогнав огонь, — задумался сереволосый эльф, — только лучше запастись благовониями. — Сопроводи меня, — промолвил с интонацией короля Карнистир, — о запахах можешь не беспокоиться. А после, когда я удовлетворю своё любопытство, мне нужно встретиться с лордом Оссирианда. Синда кивнул. — Дайте нашему новому другу коня, — хищно улыбнулся Феаноринг, словно предлагал съесть скакуна. — Обгонять пожар пешком — глупое занятие. *** Здесь два огня шли навстречу друг другу, злые, что широкая дорога с одной стороны и глубокая просека с другой не дают удовлетворить ненасытную жадность и пожрать весь лес, поля, степи и, конечно, главного врага — воду. Два пламени, с юга и с севера, с жаром и рёвом стремились соединиться, чтобы вместе угаснуть, ведь их встреча будет означать, что палить больше нечего. Карнистир, проведя ладонью по измазанному копотью и пеплом лицу, спешился и пошёл с дороги в пока не тронутый пожаром осквернённый лес. Дым уже добрался сюда, но пока не разъедал глаза и не слепил. Феаноринг и четверо верных присмотрелись: кроме поломанных кустов и обугленного ствола одного из деревьев, ничего особенного не было. Видимо, эльфы лорда Каленовэ уже успели здесь убраться. Лепасур переливчато засвистел, ему ответили, и Синда перевёл взгляд с чащи на попутчиков: — Я подозвал тех, кто хоронили наших погибших, они должны знать больше остальных. Не уверен, что они будут словоохотливы… — Будут, — заверил Карнистир, — как только поймут, что, зная врага изнутри, открываешь больше возможностей его убить. — Огонь будет здесь к вечеру, — сказала вышедшая из дыма эльфийка с длинной рыжеватой косой. — Мы успеем выкопать найденные трупы. Если Пилинэль их не изрубила на кусочки. — Что толку мстить мертвецам, — тихо произнесла дева, тоже с рыжеватой косой. — А вот живые меня запомнят. — У Пилинэль здесь погиб брат, — пояснил Лепасур, — эти твари подвесили его на дереве и подожгли. — Я буду поступать с ними ещё хуже! — выкрикнула эльфийка. — Они не заслуживают быстрой смерти! — Хорошая девочка, — расплылся в улыбке Карнистир, — ты мечтаешь о воплях ужаса и боли, которые станут для тебя сладчайшей песней? Хочешь умыться в крови врагов, словно в чистейшей росе, а брачное ложе выстлать содранной с живых тварей кожей? Слова Чёрного Финвэ заставили содрогнуться всех, кроме той, кого должны были напугать. Пилинэль удивлённо посмотрела в глаза Феаноринга, и её взгляд заиграл злым огнём. — Да, — сказала дева, — этого я и жажду. — Что ж, — усмехнулся Карнистир, — тогда веди меня к могильнику. Надеюсь, трупы ещё хотя бы немного напоминают себя живых. Эльфийка пошла вперёд в сгущающийся дым. — У многих павших, — вновь заговорила она, — были жёны, сёстры и дочери, и у всех — матери. Мы решили поставить здесь небольшой мемориал, когда погаснет пламя пожара. Дева продолжала говорить, но Карнистир её не слышал: среди дыма и скорби Феаноринг вспомнил то, о чём мечтал забыть, и не мог. Разговоры о мемориале неожиданно создали в воображении образ высокой ажурной белой башни, которой ещё нет, но она обязательно будет построена. И губы еле слышно прошептали: «Будь ты проклята, вечная память!» *** В конце обоза появилась новая небольшая телега, содержимое которой укрыли особо тщательно. Когда два огня — северный и южный, встретились, пожар начал угасать, и дорога в Оссирианд стала серой от пепла. Кое-где вдоль просеки ещё тлели обугленные стволы, сажа оседала на лица и одежду, дым заметно ухудшил видимость. — Ветер, мой ветер, — напевал кто-то позади, видимо, рассчитывая таким образом изменить погоду, призвать шквалистые порывы и рассеять удушливую дымку. — Ветер, мой ветер… «Манвэ плевал на твои песенки с вершины Таникветиль», — мысленно усмехался Карнистир. Проехав дымовую завесу, эльфы остановились на привал. Песни стали громче, постепенно угасали скорбные ноты, уступая место весёлым. — Я бы рассказала колдунам про этот поход, — неожиданно оказалась у костра рядом с Морифинвэ Пилинэль. — Прости, владыка, я не знала, что ты король Гелид, а имя твоё Морфин. — Оставь это, — отмахнулся Феаноринг, уже успевший выпить вместе с Синдар новоизобретённое совместными усилиями зелье, — меня твои соплеменники называют Карантир, и пусть так и будет. Не хочу быть роднёй Тваре-фину даже по имени. Выпей с нами и расскажи, что за колдуны, и почему у тебя рыжие волосы? Эльфийка смутилась. — Владыка Карантир, — хихикнула она, — на берегу озера с голубыми камнями растёт трава, которая красит не только ткань или шерсть. Можно не раскрывать секрет приготовления настоя? Я хочу быть единственной, кто умеет так делать. — Если я приглашу тебя в свои будущие владения, где ты разбогатеешь на своём знании, ты поедешь? — серьёзно спросил Морифинвэ и с интересом наблюдал за испугом и интересом во взгляде девы. Значит, устрашить её всё-таки возможно! — Твой путь в новые земли, — прошептала дева, — лежал через огонь очищения! Но ты всё равно взял с собой скверну, утверждая, что ради науки. Это очень символично! Колдуны… — Я и сам могу придумать пророчество, не хуже этих фантазёров! — рассмеялся Карнистир, налив Пилинэль настоя. — Но если я скажу, что это доброе предзнаменование, ты поедешь со мной? В моих владениях ты будешь жить во дворце! В собственном крыле огромного белоснежного замка! И девы со всего Белерианда станут приезжать к тебе, чтобы перекрасить волосы. Они будут платить тебе серебром или золотом! — Я умею строить мосты и маяки, — слегка заплетающимся языком сообщил Лепасур, — лучше всех! И тоже свои секреты мастерства не выдаю. Можно поехать с тобой и жить в собственном дворце? — Я хочу выстроить высокую белоснежную башню до самого неба, — голос Феаноринга стал очень странным, — воздушную, словно лебяжий пух. Она должна стоять у воды и отражаться в поверхности. Украшать своды станут изображения прекрасной девы с рыбьим хвостом, вместо ног, а называться башня будет Эаринэль. — Морская звезда? — удивился один из верных Морифинвэ, начиная понимать. — Её судьба навек сплетена с моей, — выпив ещё, продолжил речь Карнистир. — Я стал королём, у меня будет всё, о чём я мечтал, но прошлое не уйдёт. И она всегда будет частью меня. Если бы она могла смотреть моими глазами и видеть то, что я вижу, что бы она подумала? — сделав паузу, Феаноринг расхохотался. — Она бы прокляла меня, и я бы не обиделся! — Ты книги читаешь моими глазами, — запел вдруг Лепасур, который, казалось, мгновение назад спал. — Ты тело ласкаешь моими руками, Ты носишь мой запах, ты пьёшь мои вина, Тогда почему же мне так тоскливо? Морифинвэ удивился: эльф очень точно уловил настроение, пусть и понял ситуацию неправильно — бедняге никогда бы не пришло в голову, что за тайна связывает Феаноринга и призрак из прошлого. — Я вижу на солнце лишь тёмные пятна, — подсказал продолжение Морифинвэ. — Я делаю шаг — ты два шага обратно, — подняла кубок Пилинэль. — Никак не дойти нам навстречу друг другу, Как солнце с луной бежим мы по кругу. — Мы таскаем друг друга за волосы, — рассмеялся Карнистир, — мы толкаемся около пропасти, Мы вдвоем босиком на луне. — Мы рядом, но ты уплываешь все дальше, — запел дальше Лепасур, давая понять, что певцу пора налить ещё. — Мы оба не можем простить этой фальши, Я тоже не сахар, я рву наши нити, Мне трудно дышать, мне так хочется выть! Я ночью один, ты одна днём и ночью, Тебя я зову, ты не можешь помочь мне! Как загнанный зверь, я мечусь под огнями, И холод на сердце, и снег под ногами. Я готов рушить и строить крепости, Я сломаю все копья о мельницы! Долечу! Доплыву до тебя! Я готов рушить и строить крепости, Я сломаю все копья о мельницы, Я пойду босиком по луне! Не придумав дальше, Синда замолчал, выпил. По щекам Пилинэль вдруг побежали слёзы, и, осторожно приобняв Карнистира, дева прошептала: — Как солнцем вечерним над глохнущим садом, Я, даже исчезнув, с тобой буду рядом. — Я сброшу, как змей, свою старую кожу, — подпел Морифинвэ. — Я стану мудрее, я стану моложе. — Мы залезем на небо по лестнице, — ожил Лепасур. — Только так суждено с тобой встретиться. Мы пойдем босиком по луне! Пилинэль выпила ещё и стала обниматься смелее. — Майя Тилион, — сказал Морифинвэ, глядя в небо, — вряд ли обрадуется моему присутствию в своих владениях. Но я его спрашивать не стану. Подвинется!