Свет проклятых звёзд

Разыгравшаяся метель скрывала сплошной белёсой пеленой мелькающих снежинок чёрные скалы Земель-под-Пологом, ветер выл стаей волколаков и оборотней, рыдал тысячами голосов, словно после кровопролитного сражения, снег оседал на лицах, стекал по тёплой коже бесчисленными слезами и, капая на грудь, замерзал неподвижным мёртвым льдом. Однако эльфы не остановились переждать непогоду, а продолжили путь, лишь сменив направление, двинувшись более удобной дорогой. Маэдрос спешил на линию фронта, словно толкаемый вперёд невидимой и неощутимой другими силой, а следовавшие за ним верные не замечали на пути преград и сложностей. Остановились воины только достигнув конца пути, где их встретили очень неожиданные, пусть и долгожданные соратники. *** — Мы успели до непогоды! — гордо заявил король Азагхал, умудряясь, стоя на земле, смотреть свысока на эльфийских всадников. Двери главной башни крепости осадного лагеря открылись навстречу хозяину, и лорд Маэдрос, спрыгнув с лошади, тепло поприветствовал ожидавших его приезда белегостских наугрим. — Я слышал, будто Крепость Исток превратилась в приют для бездомных! Это правда? — загоготал гномий владыка, ступая по направлению к обеденному залу рядом с другом-эльфом, причём делая это гораздо горделивее, нежели любой из Нолдор. — В ближайшее время узнаю подробности, — отозвался химрингский лорд. — Майдрос мне в этом поможет, а потом отправится домой. Если есть, что сообщить в Химринг, сделать это можно будет через него. Молодой темноволосый Нолдо, шедший рядом с Хеправионом, почтительно кивнул. — Знаешь, эльф, какая опять странная штука получается, — просиял Азагхал, поправляя роскошный золотой пояс, — сейчас должен быть очень торжественный момент, а мне нравится, что здесь никому не нужен пафосный пышный пир с глупыми длинными речами и фальшивым восторгом в глазах. — Здесь никто не хочет тратить время на подобное, — Маэдрос снова начал уходить в себя. — И это замечательно! — воскликнул гномий король. — Переждём метель, отправим разведку, — буднично отозвался Хеправион, открывая дверь в зал перед своим лордом и его гостями. — Выясним, что скрывает Крепость Исток. — Разведку мы отправим к Морготу, — пояснил Феаноринг, посмотрев на оруженосца невидящими глазами, — а в Барад Эйтель я поеду сам. — Вот так между делом и вершится история! — вскинул руку Азагхал. — У меня для тебя есть подарок, кхулум. Ни за что не догадаешься, какой. *** День Становления Белегоста праздновали в этот раз особенно пышно, потому что на него пришлась свадьба племянницы короля. Гномы пили и веселились, дарили друг другу сувениры с символом города: золотой жилой и киркой, однако нельзя было не заметить, что на некоторых изображениях жёлтый цвет драгоценного металла был заменён на белый. Эзгедхал начал кипятиться, однако супруга заверила мужа, что не стоит принимать столь близко к сердцу новые веяния моды, которые всё равно быстро забудутся. А тем более в такой счастливый день. Брат владыки нехотя согласился. Сидя за общим столом, однако не в силах разделить безмятежное веселье, король Азагхал размышлял о том, что как только прибудут ногродские собратья, сразу же начнутся разговоры о торговле, Таргелионе и правильности отказа от второго торгового тракта на севере, а эту тему поднимать, особенно в праздник, желания не было совершенно. Владыка с грустью вспоминал, как раньше, пока правил отец, даже подумать не мог о том, что однажды пригласит на торжество кого-то настолько неприятного для себя, поэтому будет надеяться, что этот гном не придёт. Возможно, от тоски спас бы крепкий эль, но ведь негоже королю напиваться при подданных! Вдруг заиграла торжественная музыка, перебив веселившихся в зале престарелых рудокопов, а в дверях появились самые нежеланные из возможных гости, впереди которых гордо вышагивал светловолосый гном, неся в руках что-то ослепительно блестящее. *** Когда работа над великим творением была уже практически завершена, а слава о будущем изделии разлетелась даже за пределы города, в мастерской Телхара появился старый знакомый. — Не думал, что ещё когда-то с тобой встречусь, брат, — пробасил оружейник Дарви и, прихрамывая, шагнул через порог. — Когда ты сбежал в Белегост, мы с ребятами тебе вслед многое пожелали. Телхар отступил назад за стол, незаметно взял миниатюрный молот. — Я не один здесь, — всё понял Дарви, — не отобьёшься. Но не бойся — наши владыки заключили мир, значит, и личные обиды подданных утратили значимость. Скажи лучше: работу доделал? Сильно накосячил или как обычно? — Что тебе надо? — думая, как позвать на помощь подмастерьев, огрызнулся кузнец. — Мир, как обычно. Оружейник, сильнее хромая, прошёлся вдоль столов, заглянул в остывшую печь, оценивающе покрутил в руке уголь. — Мне пришлось ехать в Белегост, чтобы показать всем: конфликт окончательно и бесповоротно исчерпан, несмотря на то, что за время заточения в подвале я застудил колено, и теперь, сам видишь, каковы последствия. Но я всё забыл. Теперь дело за тобой, перебежчик. — И что же это за дело? — Прочисть уши и слушай. Дарви снова прошёлся по мастерской, увидел на полке в дальнем углу нечто внушительного размера, накрытое плотной тканью. По взволнованному взгляду собрата чернобородый гном понял, что догадался верно. Осторожно сняв полотно, оружейник взял в руки практически законченное изделие, осмотрел, взвесил и, хмыкнув, поставил на место. — Вручать пойдёшь вместе с нами — гостями из Ногрода, — продолжил речь пойманный на строившемся тракте диверсант, — вспомнишь заодно, откуда родом сам. И когда преподнесёшь, скажешь… *** — С гордостью и глубочайшим уважением, — улыбаясь так, что открывались все зубы сразу, провозгласил, лишь появившись на пиру, Телхар, — от имени ногродских Кхазад я, а точнее, все мы приподносим тебе, великий Тханэ, наш славный Узбад, этот дар. В свете фонарей и живого пламени в руках мастера заблистал золотом и сталью дивной работы боевой шлем, полностью закрывавший лицо. Среди витиеватых узоров, складывавшихся в тайные символы, виднелись небольшие прорези для глаз, а место гребня занимал готовый броситься в бой огнедышащий дракон. — Самому доблестному из Кхазад! — воскликнул Телхар. — Самому храброму и честному воину! Самому достойному полководцу от вечно благодарного народа! *** Едва только Маэдрос и сопровождавшие его эльфы расселись за столом, Азагхал дал знак своим воинам принести ценный дар, о котором говорил с самого начала. — Это тебе, аманэльда, — улыбнулся гномий король. — За твои подвиги. За небывалую силу воли. За то, что всех нас побуждаешь к борьбе. За то, что спас меня, в конце концов! Кхулум, если бы не твои парни, мы бы с тобой сейчас не разговаривали! Спасибо, друг! От всего сердца! Химрингский лорд от неожиданности замер. Живая и металлическая руки взяли шлем с драконом вместо гребня, напряжённые губы дрогнули, улыбка вышла неестественной. — Не благодари, аманэльда, — отмахнулся Азагхал, снова смотря на эльфа свысока. — Я просто подумал, что сам себя ты беречь не станешь, так хотя бы я позабочусь о сохранности твоей буйной головушки. Кто-то же должен. — Твоя правда, гном, — рассмеялся Феаноринг и взялся за вино. Нолдор и Кхазад подняли кубки. За окнами главной башни осадного лагеря всё так же бушевала метель, одинаково ослепив караульных армии Белерианда, шпионов Моргота и орлов Манвэ, поэтому появилась возможность просто отдохнуть в ожидании светлого ясного неба.